И пели птицы... - Себастьян Фолкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крогер спрыгнул с конца веревки, Леви подозвал его к себе. Крогер вслушался.
И кивнул:
— Там точно кто-то есть. Чуть ниже нас, я думаю, в туннеле, примерно параллельном нашему. Не кирка и не лопата, звук слишком слабый. По-моему, кого-то там завалило.
Леви улыбнулся:
— Говорил я вам, надо продолжать.
Однако у Крогера имелись опасения:
— Вопрос в том, как мы туда пробьемся. Между нами толща мела.
— Для начала взорвем ее. Еще один направленный взрыв. Я поднимусь, пришлю сюда Ламма. Он сумеет заложить заряд.
Лицо Леви светилось решимостью и энтузиазмом. Крогер сказал:
— А если стучит не кто-то из наших, а один из застрявших в туннеле врагов?
Глаза Леви округлились.
— Я не могу поверить, что человек способен протянуть там столько времени. А если протянул, тогда… — он развел руки в стороны и пожал плечами.
— Тогда что? — отрывисто спросил Крогер.
— Тогда мы увидим убийцу моего брата и двух его товарищей.
Крогер помрачнел.
— Око за око… Надеюсь, вы думаете не о мести.
Улыбка покинула лицо Леви.
— Я вообще ни о чем определенном не думаю. Я руководствуюсь верой — во всех случаях жизни. Поэтому встречи с ним я не боюсь, если вы это имеете в виду. Я буду точно знать, что мне делать.
— Возьмем его в плен, — сказал Крогер.
— Отставить разговоры, — оборвал его Леви. Он подошел к свисавшей в яму веревке, окликнул Ламма и попросил вытянуть его наверх.
Ламм, почти уж заснувший, услышав от Леви, что он должен сделать, не сказал ни слова. Просто приготовил заряд, уложил его в вещмешок и спустился вниз.
Плотная смесь земли и мела сопротивлялась их усилиям. У них ушло пять часов на то, чтобы пробить в ней удовлетворившую Ламма выемку для заряда. Леви менялся с ним местами, помогая Крогеру. Они набивали мешки землей и плотно укладывали их, закрывая нишу с взрывчаткой.
Крогер прервал работу, чтобы выпить воды и перекусить мясом с галетами. Леви от еды отказался.
Голова его начинала кружиться от горя и усталости, однако он твердо решил блюсти пост. И неистово работал, наполняя мешки, не обращая внимания на евший глаза пот и дрожь в пальцах.
Он не знал, кого или что найдет за этой стеной, им правило неодолимое желание довести дело до конца. Любопытство его было странным образом связано с чувством утраты. Смерть Иосифа можно будет объяснить и искупить, только отыскав еще остававшегося в живых человека и встретившись с ним лицом к лицу.
Они проложили провода и отошли в безопасное место, к началу уходившего к поверхности длинного наклонного хода. Здесь уже слышен был гром тяжелых орудий, но теперь к нему добавилась стрельба из минометов и пулеметов. Наступление началось. Ламм нажал на ручку взрывного устройства, и земля содрогнулась у них под ногами. Грохот, дуновение горячего воздуха стихли, а затем повторились снова. На миг все трое подумали, что сейчас из туннеля выкатится огненный шар, набитый землей и мелом. Но грохот смолк и во второй раз, наступила тишина.
Они торопливо направились к низкому, обитому досками входу, заползли в него и, спотыкаясь, побежали к яме, соединявшей верхний туннель с нижним. Облако меловой пыли, от которой они раскашлялись, заставило их отступить и подождать с минуту, пока она не осядет.
Леви велел Крогеру остаться наверху, а сам спустился с Ламмом вниз. Ему требовалось, чтобы Ламм оценил результаты взрыва, к тому же он сильно сомневался в том, что Крогера интересует исход их поисков.
Вдвоем они протиснулись сквозь проделанный взрывом лаз, попутно расчищая и расширяя его, и попали прямиком на главный британский пост прослушивания. Осмотрели не без насмешливого интереса дощатую обшивку стен.
— Слушайте! — Леви схватил Ламма за руку.
Теперь неистовый стук раздавался где-то поблизости.
Леви разволновался настолько, что даже подпрыгнул — и ударился головой о потолок камеры.
— Вот мы и на месте, — сказал он. — Все-таки пробились!
Они взорвали преграду, отделявшую их от цели. Осталось только разрыть землю и протянуть к этой цели руки.
Новый взрыв тряхнул лежавшего в тесном узилище Стивена. Он перекатился на живот, накрыл голову руками, чтобы защитить ее от обломков уже рушившегося в его воображении мира. Однако стены, хоть и перебрасывались отголосками взрыва, устояли.
Стивен начал биться в своей гробнице, беспорядочно лупя по земле руками и ногами. И теперь клаустрофобия, которой он не давал до сих пор воли, всерьез взяла его в оборот. Он думал о людях, привольно передвигавшихся где-то рядом, и опасение, что они могут не услышать его или не найти, мгновенно переродилось в панику.
Удары его рук и ног расшевелили и без того потревоженную взрывом землю. Тяжелый пласт ее обрушился на ноги Стивена, заставив его замереть и овладеть собой.
Он снова принялся стучать по мелу рукоятью ножа и кричать как можно громче: «Я здесь! Здесь!»
Он представлял себе солдат из роты Уира, их веселые, улыбающиеся под касками лица, видел, как ребята рубят землю, подбираясь к нему. Кто там будет? Кого послали, чтобы спасти его? Он не мог припомнить ни одного лица или имени. Только Джека, но Джек лежал рядом с ним мертвый. Был еще светловолосый солдат с отсутствующим выражением лица, Тайсон, однако он давно уже погиб. И еще двое, маленькие, не способные, казалось, выпрямиться в полный рост даже под открытым небом… Возможно, впрочем, они были с ним под землей, когда грянул первый взрыв.
И тут голова его стала на удивление ясной. Ее наполнили картины нормальной жизни, населенного женщинами мира, в котором люди любили друг друга, выпивали, а еще там были дети, разговоры, смех. Он думал о Жанне, о ее поразительной улыбке, восходившей, точно солнце, от губ к глазам. Уродливый, стесненный мир подземелья с его потом и смертями был не единственной на свете реальностью, но жалкой иллюзией, убогой тюрьмой, из которой он вот-вот выйдет на свободу.
Стивен забыл об усталости и жажде, его переполняло страстное желание вернуться в огромный мир, к звездам и деревьям, к людям, которые привольно движутся в нем, живут. Если его не найдут, он разворотит стены своей гробницы, он будет грызть и глотать землю, прокладывая путь к свету.
— Не останавливайтесь, — прокричал возбужденный Леви. Глаза его горели, кожа блестела от пота, кирка била в землю, от которой они с Ламмом уже отодрали доски.
Лицо Ламма кривилось под шапкой спутанных волос, он щурился, свет фонаря слепил его.
— Вперед, — вопил Леви, — вперед!
И снова, близкий к исступлению, вонзал кирку в землю. Перед глазами Леви стояло лицо Иосифа, милого брата. Как он любил его и вот — пережил; как хотел, чтобы Иосиф походил на него, но был лучше, чтобы он воспользовался себе во благо жизненным опытом старшего брата и совершил нечто такое, что покрыло бы честью имя их прекрасных родителей и всех их предков.
Ламм работал с ритмичным упорством, узлы его плечевых мышц перекатывались под намокшим серым жилетом взад и вперед, кирка крушила преграждавшую ему путь землю.
Он стоял в десяти футах от Леви и вдруг почувствовал, как острие кирки вонзилось в пустоту. Он пробился. Ламм вскрикнул. Леви оттолкнул его и начал неистово рыть землю руками, отбрасывая ее, точно собака, назад. Он, не замолкая, окликал заваленного землей солдата. Мы идем, мы с тобой!
Именно усилия Леви, а не Ламма, разрыхлили землю на дальнем конце склепа настолько, чтобы она осыпалась, и Стивен пополз к свободе, перебравшись через труп Джека Файрбрейса.
Он возвращался к жизни на четвереньках, по обломкам и сору, насыпанным его собственным взрывом. И скоро, примерно в ярде перед собой, увидел оставшуюся неповрежденной часть туннеля. Как раз до нее-то Ламм и добрался. Оттолкнув его, Леви пролез в британский туннель первым. Но, обманутый эхом недавних ударов Стивена, повернул не в ту сторону и начал удаляться от него.
Булькая, выплевывая землю, Стивен полз, впивался ногтями в пол туннеля и, наконец, закричал. Он видел, как впереди покачивается свет фонаря. Воздух. Он может дышать.
Леви услышал его. Развернулся и пошел к нему.
Потолок туннеля стал выше. Стивен встал на колени, крикнул еще раз. Луч фонаря отыскал его.
Первым, что он увидел, были ноги его спасителя. Штанины немецкой feldgrau, окрашенной в цвет самых мрачных его снов.
Покачиваясь, Стивен поднялся на ноги, рука его потянулась к кобуре с револьвером, но нашла только мокрые лохмотья штанов.
Он смотрел на стоявшего перед ним солдата, и руки его сами сжались в кулаки и поднялись к лицу, как у приготовившегося к драке деревенского мальчишки.
В самой глубине сознания Стивена, спрятанной дальше, чем мог заглянуть его изнуренный разум, словно волны, набегающие на галечный пляж, поднимались и опадали все противоречивые порывы его души. Голос жизни, окликающий его на далекой дороге; лица убитых, закрытые глаза лежащего в гробу Майкла Уира; жгучая ненависть к врагу, к Максу, ко всем, кто привел его сюда, в это мгновение; тело и любовь Изабель, глаза ее сестры.