Чтобы люди помнили - Федор Раззаков

Заключительная часть работы над картиной совпала с обострением язвенной болезни. Вспоминает В. Фомин:

«Я сам своими глазами видел, как буквально умирал, таял на глазах Шукшин, сбежавший из больницы, чтобы исполнить навязанные „исправления“ и тем самым спасти картину от худшего. „Калина красная“ была уже вся порезана, а самому автору надо было немедленно возвращаться в больницу. Но он боялся оставить фильм в „разобранном“ виде, чтобы как-то „зализать“, компенсировать нанесённые раны, хотел сам осуществить чистовую перезапись. Смены в тон-студии казались нескончаемыми — по двенадцать и более часов в сутки. Но буквально через каждые два-три часа у Василия Макаровича начинался очередной приступ терзавшей его болезни. Он становился бледным, а потом и белым как полотно, сжимался в комок и ложился вниз лицом прямо на стулья. И так лежал неподвижно и страшно, пока боль не отступала. Он стеснялся показать свою слабость, и его помощники, зная это, обычно уходили из павильона, оставляя его одного. Тушили свет и уходили.

Сидели в курилке молча. Проходило минут двадцать–тридцать. Из павильона выходил Шукшин. Всё ещё бледный как смерть. Пошатываясь. Как-то виновато улыбаясь. Тоже курил вместе со всеми. Пытался даже шутить, чтобы как-то поднять настроение. Потом все шли в павильон. И снова приступ…»

Фильм вышел на экраны страны в 1974 году и буквально потряс зрителей — ничего подобного в отечественном кинематографе ещё не было. Рассказывает С. Бондарчук: «Помню один из первых просмотров фильма. Это было в Госплане СССР. Так случилось, что до последней минуты мы не знали, будем показывать фильм или нет. Все были очень напряжены, особенно Шукшин. Просмотр всё-таки состоялся. Когда фильм окончился, зрители аплодировали и на глазах у многих были слёзы, Шукшин всё повторял мне: „Ты видишь, им понравилось!“ Он ликовал».

На VII Всесоюзном кинофестивале в Баку в апреле 1974 года «Калина красная» была награждена Главным призом — первый случай в практике проведения отечественных кинофорумов. Причём жюри специально оговорило своё решение: «Отмечая самобытный, яркий талант писателя, режиссёра и актёра Василия Шукшина, Главная премия фестиваля присуждена фильму киностудии „Мосфильм“ „Калина красная“».

Кроме этой награды, фильм в дальнейшем соберёт и целый букет других: приз польских критиков «Варшавская сирена-73», приз фестиваля в Западном Берлине и приз ФЕСТ-75 в Югославии.

В прокате 1974 года фильм занял 2-е место, собрав на своих сеансах 62,5 млн. зрителей.

Следует отметить, что последний год жизни Шукшина складывался для него на редкость удачно, как в плане творческом, так и личном. В 1973 году вместе с семьёй он наконец переехал из тесной комнатки на Переяславской улице в новую квартиру на улице Бочкова. В свет выходит новый сборник его рассказов «Характеры», который тут же становится главным событием в прозе и предметом острейших дискуссий. В Большом драматическом театре Г. Товстоногов решается ставить спектакль по пьесе Шукшина «Энергичные люди». (Это было первое сотрудничество Шукшина с театром — до этого он театра не любил, унаследовав эту нелюбовь от своего учителя М. Ромма.) Генеральная репетиция спектакля состоялась в июне 1974 года с участием Шукшина и произвела на него прекрасное впечатление.

Он ни на день не терял надежды снять фильм о Степане Разине. Своё твёрдое обещание помочь ему дал С. Бондарчук, но взамен этой помощи он уговорил Шукшина сняться в его новой картине — «Они сражались за Родину». Шукшину в нём предстояло сыграть роль бронебойщика Лопахина. Съёмки должны были проходить в августе–октябре 1974 года на Дону. Так как эти месяцы оказались последними в жизни Шукшина, стоит остановиться на них подробнее.

4 сентября в «Литературной газете» был опубликован рассказ Шукшина «Кляуза», который вызвал огромный интерес у читателей (его читал даже сам Л. Брежнев) и жаркие дискуссии. О чём говорилось в этом очерке?

Шукшин описывал в нём действительный случай, который произошёл с ним в декабре 1973 года. Рассказывает С. Бондарчук:

«Женщина-вахтёр нагло оскорбляла Шукшина при детях и посторонних людях. Сначала она не хотела пускать к нему в больницу дочерей, отговариваясь обычным „не положено“, хотя к другим больным детей пропустили. Кто-то посоветовал ему „дать ей полтинник“. Но он не мог бы никогда „дать“. Не умел. Несколько часов спустя та же женщина не пустила к нему писателей, приехавших в Москву специально для делового разговора с ним. Оголтелое хамство вахтёрши, которой он ничего плохого не сделал, поразило его. И Шукшин в больничной одежде и тапочках ушёл из больницы, несмотря на то что на дворе был декабрь, и то, что врачи поставили ему диагноз острой пневмонии.

Когда рассказ был опубликован, Шукшин получил письмо от врачей этой больницы, которые писали, что он, „оболгав“ их персонал, тем самым опорочил всех работников медицины. Шукшин растерялся. Он не знал, что делать. И мы не знали, как ему помочь. Это был период отчаяния, который он не мог вынести…»

Почти весь сентябрь Шукшин находился на Дону, в районе посёлка Клетская, на съёмках фильма «Они сражались за Родину». График съёмок был настолько плотным, что он даже не смог выбраться в Москву 1 сентября, чтобы проводить дочку Машу в первый класс. Лишь несколько раз он уезжал оттуда — во второй половине месяца в столицу, где начинался подготовительный период фильма «Степан Разин», и в Ленинград, на съёмки эпизода в картине Г. Панфилова «Прошу слова» (эпизод снимали 18 сентября, Шукшин играл в нём провинциального драматурга Фёдора).

К началу октября Шукшин практически полностью завершил роль Лопахина, и ему оставалось сняться в последнем эпизоде. 4 октября он должен был вернуться в Москву.

Рассказывает Ю. Никулин:

«Удивительное совпадение. За день до смерти Василий Макарович сидел в гримёрной, ожидая, когда мастер-гримёр начнёт работать. Он взял булавку, опустил её в баночку с красным гримом и стал рисовать что-то, чертить на обратной стороне пачки сигарет „Шипка“. Сидевший рядом Бурков спросил:

— Что ты рисуешь?

— Да вот видишь, — ответил Шукшин, показывая, — вот горы, небо, дождь, ну, в общем, похороны…

Бурков обругал его, вырвал пачку и спрятал в карман. Так до сих пор он и хранит у себя эту пачку сигарет с рисунком Василия Макаровича».

Несмотря на этот мистический эпизод, Шукшин 1 октября внешне выглядел хорошо. В тот день он позвонил с почты посёлка Клетская домой в Москву, интересовался делами дочерей. Жены дома не было, так как ещё 22 сентября она улетела на кинофестиваль в Варну. После звонка Шукшин вместе с Бурковым сходили в баню, потом вернулись на теплоход «Дунай» (там жили все артисты, снимавшиеся в фильме). Затем до глубокой смотрели по телевизору хоккейный матч СССР—Канада. По его окончании разошлись по своим каютам. Но Буркову почему-то не спалось. Часа в 4 утра он вышел из каюты и в коридоре увидел Шукшина. Тот держался за сердце и стонал. «Валидол не помогает, — пожаловался он. — Нет у тебя чего-нибудь покрепче?» Фельдшерицы той ночью на теплоходе не было (она уехала на свадьбу), но Бурков знал, что у кого-то из артистов есть капли Зеленина. Он сходил и принёс их Шукшину. Тот выпил их без меры, запил водой и ушёл к себе в каюту. После этого прошло ещё несколько часов. Часов в девять утра Бурков вновь вышел в коридор с твёрдым намерением разбудить Шукшина (именно он делал это ежедневно). Далее рассказ самого Г. Буркова в изложении гримёра В. Мухина: