Бунин, Дзержинский и Я - Элла Матонина

стали проситься на свои старые места. Кавказское начальство не соглашалось и поселило их около Майкопа, на северном склоне хребта…Эта жизнь была им не по нутру, или они не могли с ней справиться (хлебопашество) и еще менее с нашими чиновниками и административными порядками. Они как-то узнали, что их старые земли на Черноморском берегу принадлежат теперь мне, и обратились ко мне с просьбой о позволении воротиться на свои старые пепелища. Эта просьба пришлась мне по сердцу… и я добыл у Кавказского начальства согласие на их переселение ко мне. Убыхи теперь очень довольны».

Читателю теперь понятно, что могло тревожить Николая I в страстном и дерзком сыне. И он скоро определил для Константина место будущего министра морского флота России. Трудное место, ибо русский флот в ту пору катастрофически отставал в техническом отношении от флотов крупных европейских держав. Требовалась кардинальная перестройка, которую мог возглавить человек авторитетный и профессиональный.

Главным воспитателем Константина стал заслуженный моряк Федор Петрович Литке, впоследствии граф и президент Академии наук. Литке был строг и требователен. Ему в воспитании Константина помогал поэт В.А. Жуковский. Василий Андреевич сблизился с великим князем и переписывался с ним до самой своей смерти. Переписка возникла так: каждое воскресенье до обедни Константин должен был писать для упражнения письма к окружающим. Когда очередь дошла до Жуковского, то ответ последнего так порадовал молодого человека, что он захотел продолжать с ним переписку. Выбор Жуковского в воспитатели выглядел неожиданным в атмосфере правления Николая I. Жуковский, морально неуязвимый, свободный от предрассудков, но набожный и абсолютно преданный монарху человек, освободил своих крепостных, выступал против всякой тирании, а в качестве учителей для своих августейших учеников выбрал независимые умы, такие, как историк Константин Иванович Арсеньев, лишенный профессорского звания за политическую неблагонадежность, Михаил Михайлович Сперанский, проведший годы в сибирской ссылке при Александре I. Жуковский учил своих подопечных, царственных братьев, что общее благо является суммой индивидуальных благ и что цель никогда не оправдывает средства. И если ее добиваться, то поступательным, а не насильственным путем, ибо всякая революция «есть шаг из понедельника в среду». Константин пишет письма Жуковскому, изучает корабли и под флагами Литке совершает морские плавания, посещая зарубежные порты. В 20 лет он получает чин капитана I ранга, становится командиром фрегата «Паллада».

В 21 год великий князь произведен в контр-адмиралы. В 22 года он участвует в сражениях под Дебречином и Вайценом, отвечая за переправу через реку Тиссу. От главнокомандующего армией князя Паскевича получает орден Георгия 4-й степени. Интересно, что из Венгерского похода он пишет отцу столь обстоятельные письма, что Николай I именно их считал основой своих представлений об этой кампании. Николай I поручает сыну возглавить комитет по составлению Морского устава. В 1853 году великий князь становится управляющим Морским министерством в чине генерал-адмирала.

Странно и неожиданно умирает отец. Старший брат, Александр II, взойдя на престол, призывает Константина к фактическому управлению флотом и Морским ведомством на правах министра. И началось… «Реформатор и либерал» – эти слова преследовали великого князя с разной долей злобы, ревности и восхищения. Но Константин Николаевич упорствовал в своем деле, не признавая критики, пусть даже разумной и талантливой, но страдающей отсутствием положительного жизненного творчества, не признавая деятелей, не способных произвести что-либо физически, умственно или морально. Он выступил против того, что Победоносцев – видя в том благо – называл «натуральной силой инерции». Великому князю пришлось увидеть результаты подобного блага во время царствования отца, этого «Дон Кихота от самодержавия», когда в запрете было всякое движение. И в час испытания – в Крымскую кампанию – «вся фантасмагория его величественного царствования рассеялась как дым. Остался чужой флот в Черном море, бомбардировки Одессы, армия без вооружения, флот, разграбленный лихоимством, унижение России». Константин Николаевич мог бы согласиться с фрейлиной Тютчевой, если бы прочел ее дневники: да, его отец, император, пал первой жертвой осады Севастополя, пораженный в сердце, как невидимой пулей, величайшей скорбью при виде крови, так мужественно, так свято и бесполезно пролитой. Но он бы добавил: отец пал жертвой всеобщего оцепенения умов, деморализации чиновников, инертности народа. Все это Николай I породил своим деспотизмом и тиранией.

Сын воспротивился порядкам отца, став воссоздателем русского флота. Великий князь Константин начал реформирование Морского ведомства с привлечения на службу предприимчивых, образованных людей. Особо почитались понятие чести и преданность делу. В его ведомстве работа, тяжелая, полная разочарований и огорчений, все же была творчеством и вдохновением. Так говорили современники. Он умел рассеять сомнения, понять оттенки разномыслия, объяснить суть. Будучи профессионалом флотского дела, Константин Николаевич издает циркуляр, осуждавший «всеобщую официальную ложь», требовавший не похвалы, а истины, и «в особенности глубокого и откровенного изложения недостатков».

Так, в трагическую Крымскую кампанию он выступил против панегириков в адрес родного флота и его августейших начальников, то есть в собственный адрес. Последовал по его указу циркуляр министра народного просвещения о прекращении славословий, даже в пору победы Нахимова в Синопской бухте. Он знал истинное положение России в «большой войне», которую в 1854 году развязали Англия и Франция, введя в воды Черного моря объединенный флот. Военные действия тогда начались на Дунае, в Закавказье, на Балтийском и Белом морях, на побережье Камчатки – Европа стремилась расчленить Россию.

Словом, Константин Николаевич предпочитал действия. Вместе с великой княгиней Еленой Павловной великий князь организовал первые госпитали в районе театра военных действий. Так были заложены основы российского Красного Креста. Он отдает 200 000 рублей на сооружение 60 канонерских лодок, в то время как правительство отказывается отпустить эту сумму на сооружение кораблей нового поколения. «Все, что я имею, по праву принадлежит России» – эти слова навсегда связаны с именем Константина Николаевича. Деятельность морского министра, фигуры, по обычному представлению, «бумажной», многим казалась странной. Он углубился в то, о чем не принято было даже думать: до 1855 года Морское ведомство оставалось своеобразным помещиком со своими крепостными крестьянами, жившими на Охте и под Николаевом. Из 125 тысяч нижних чинов причисленных к Морскому ведомству, 100 тысяч служили «комфорту высших чинов», выполняя разные обязанности вплоть до денщиков. Были даже целые «конюшенные роты» Морского ведомства. При великом князе охтинские крестьяне были освобождены от крепостной зависимости, общее число нижних чинов сократилось до 27 тысяч, и из них 94 % составили прямую боевую силу флота, – только 6 % приходилось на косвенную службу, с которой не справится вольнонаемный. Сократилась береговая команда в шесть раз, наличность офицеров стала соответствовать прямым потребностям флота. А что касается чиновников, этой страшной силы,