Карусель памяти - Диана Чемберлен

О, ей понравилась эта женщина! Ванесса погладила юриста по руке, вместо того чтобы пожать ее.

47

Вашингтон

Ванесса знала, что теряет вес. Она стояла с Брайаном в просторном холле здания сената, ожидая, когда можно будет войти в зал, где состоится слушанье, и чувствовала, как юбка от ее зеленого костюма держалась только на бедрах. Она умудрилась съесть половину печеной картофелины за обедом вчера, но это было все, что она проглотила со времени ее встречи со Старлой вчерашним утром.

В холле толпилось много людей, так много, что она быстро бросила попытки отделить ее товарищей, дающих показания, от репортеров и любопытствующей публики.

Сразу после восьми охранник открыл широкие двери, и толпа из холла полилась в зал.

Старла стояла в дверях. Она коснулась плеча Ванессы и сказала, где ей сесть.

Брайану позволили сидеть с ней, но в ряду, состоящем из многочисленных стульев. Полная темноволосая женщина, сидящая от Ванессы слева, улыбнулась ей.

– Вы тоже даете показания? – спросила она. Ванесса решила, что ей чуть больше тридцати лет.

– Да, – ответила она.

– Я тоже. – Женщина протянула руку Ванессе. – Мегги Роуэн, – представилась она.

– Ванесса Грэй. – Ванесса пожала руку Мегги Роуэн, влажную от пота. Она представила, что и ее собственная рука такая же на ощупь.

Старла и еще одна женщина сидели в первом ряду перед Ванессой и Брайаном. Ванесса обернулась, чтобы посмотреть, что происходит сзади нее. Зал быстро заполнялся людьми. Она заметила блеск телекамеры в дальнем углу зала, глубоко вздохнула и потянулась к руке Брайана.

Перед публикой стоял длинный стол, и полдюжины стульев за ним были обращены к залу. Второй стол, несколько короче, обращенный к первому, венчал только единственный стул. Она будет сидеть на этом одиноком стуле и смотреть на длинный стол, за которым будут сидеть мужчины – да, Старла сказала ей, что комиссия была целиком из мужчин, – и рассказывать свою историю. Она еще могла отказаться. Притвориться больной. Нет. Она должна сделать это для себя и для Брайана, если не для подростковой программы. Она легко коснулась рукой своего плоского живота. Она должна сделать это для будущего. Она закрыла глаза и склонила cвою голову к плечу Брайана.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она кивнула, не поднимая головы, и когда наконец все-таки открыла глаза опять, члены комиссии входили в зал. Она смотрела, как они занимали места. Некоторые – старые, другие – молодые. Рахитичные или раздутые, или вертлявые. У большинства на лицах серьезное, почти скорбное выражение. Они выглядели очень несчастными людьми.

Он сидел ближе к середине длинного стола, касаясь пальцами молоточка. Сенатор Уолтер Паттерсон. Он порылся в куче бумаг на столе перед ним, потер подбородок рукой и повернулся что-то сказать толстомордому господину слева. Он был довольно худой, худобой человека, который, вероятно, каждое утро бегает, правильно питается и вообще ценит свое тело и усердно старается сохранить его. Волосы светлые, с проседью, жидкие, но тщательно подстриженные. Со своего места Ванесса могла поймать блеск его голубых глаз, когда он кидал взгляды на толпу. Она принудила себя рассматривать его. Она хотела ожесточить себя, прежде чем настанет ее очередь. Ее очередь – четвертая, Ванесса молила Бога, чтобы это произошло до обеда. Она не хотела пропускать еще один прием пищи.

Зэд Паттерсон поднял свой молоточек и с силой опустил его на стол. Он принялся рассказывать собравшимся о целях сегодняшнего слушанья – представить комиссии наглядные доказательства необходимости помощи законопроекту о помощи взрослым, подвергнувшимся физическому насилию в детстве. Он рассказывал о законопроекте несколько минут, его псевдопростонародный стиль речи довел Ванессу до мурашек на коже, а потом пострадавшие стали давать свои показания.

Мегги Роуэн вышла первой. Ее случай – инцест с дядей, и ее рассказ был безобразный и печальный, но ничем не отличался от дюжин – сотен – рассказов, которые доводилось слушать Ванессе неоднократно. Однако для членов комиссии это было внове. Они хмурились и качали головами и кривили губы от презрения, когда Мегги дословно читала запись своих показаний, ее глаза как будто приклеились к бумажке, лежащей перед ней. Паттерсон следил за записью, пока она читала, время от времени поднимая свои острые синие глаза на саму свидетельницу, внимательно слушая и кивая головой с симпатией.

Ванесса почти не слушала следующих двух свидетельниц. Она смотрела на часы на дальней стене, как их стрелки перевалили за девять, потом за десять, и постепенно ее покинуло чувство реальности. Тоненький голосок в ее голове не переставая повторял: «Ты с ума сошла?», но часы тикали, и скоро ей ничего не оставалось сделать, как занять место перед комиссией.

Брайан погладил ее руку, когда она вставала со своего места, и Старла встала, чтобы коснуться ее плеча.

– С вами будет все отлично, – сказала адвокат. Кто-то положил запись с ее показаниями на стол перед ней. Ожидая, она смотрела прямо на Зэда Паттерсона, ища признаков того, что он ее узнал, но он мельком взглянул на нее, когда говорил что-то сенатору слева, который захихикал в ответ, его толстые щеки и двойной подбородок затряслись.

Ей велели начинать. Она облизала губы, набрала полную грудь воздуха и начала зачитывать запись своих показаний.

– Я подверглась физическому насилию в возрасте восьми лет, – читала она. – В отличие от предыдущих потерпевших, меня подвергли насилию только один раз. Тем не менее это оказало ужасные последствия на всю мою жизнь, с некоторыми мне до сих пор приходится бороться.

Она посмотрела вниз на свои руки, которые были сложены на столе, потом подняла глаза на комиссию.

– Летом в детстве я жила на ферме моих дедушки и бабушки в небольшом городишке в Пенсильвании под названием Джереми.

Запись гласила только «в небольшом городишке в Пенсильвании». Зэд Паттерсон, который рисовал что-то на листке бумаги, лежащем перед ним, неожиданно резко поднял голову. Казалось, его взгляд был сфокусирован на ней в первый раз, и она почувствовала быстрое биение своего сердца у себя в горле.

– Мой дедушка вырезал карусельных лошадок для собственного удовольствия, – продолжала она, больше не читая записи. – Он действительно построил карусель в амбаре за собственный счет.

Зэд Паттерсон откинулся на спинку стула, а толстощекий сенатор помахал копией ее показаний в воздухе.

– Вы не точно следуете своим показаниям, записанным здесь, мисс – ммм. – Он поискал в бумагах ее имя.

– Грэй, – сказала она.

– Да, мисс Грэй.