Аргонавты - Антонио Дионис

Той самой, что сразил Беллерофонт? - спросил Кастор.

Именно. Иногда, бывало, окликнет ее по имени, она, совсем, как человек, понимала его.

Мало-помалу стала она совсем ручная, со временем научилась даже есть то, что едят люди, и рыбак нередко оставлял ее ночевать без воды у себя в доме, после чего опять выпускал поплавать.

Время бежало быстро, и когда прошло восемнадцать лет, стала она от головы до хвоста ростом с девицу лет четырнадцати-пятнадцати.

Однажды к рыбаку явились друзья и решили женить его на подходящей женщине его же возраста. И вот как-то ночью, когда рыбак уехал на рыбную ловлю, в его отсутствие в дом вбежала красавица в ярко-лиловом платье с узором, изображавшем кипящие волны, и закричала:

Много лет состою я с хозяином в любовной связи и уже ношу в чреве его ребенка, а он, несмотря на это, взял тебя в жены! Нет предела моей обиде и гневу! Немедленно убирайся обратно в родительский дом, откуда явилась! А не то, не пройдет и трех дней, как я подниму здесь такие волны, что дом этот погрузится на дно морское!

И бросив эти слова, она исчезла.

Жена, едва дождавшись возвращения рыбака, рассказала ему о страшной гостье.

Поистине, клянусь Зевсом, ни сном, ни духом не ведаю ни о чем подобном! - ответил рыбак.- Да и сама посуди, возможно ли, чтобы подобная красавица вступила в связь с таким простаком, как я? Тебе, наверное все это померещилось, да и только!

Вечером он снова сел в лодку и поехал на рыбную ловлю. Вдруг взметнулись грозные волны и из зарослей плавучих водорослей в лодку прыгнул огромный карп с головой, похожей на голову Химеры, выплюнул изо рта нечто, очертаниями напоминающее ребенка, и исчез.

Рыбак едва живой добрался до дому - глянул, а того карпа уже и нет!

Не следует чрезмерно привязываться душой ни к каким живым тварям,- вдруг, совсем неожиданно для всех, отозвалась Медея. И тут же смолкла.

Но это еще не все,- сказал Кастор,- в том же мной излюбленном Аргосе произошла еще одна удивительная история. Все местные жители до сих пор вспоминают ее с ужасом.

Жила женщина, родом из семьи некогда знатной, лицом и фигурой превосходившая многих, так, что о ней даже песню сложили, в которой сравнивали ее с самой Афродитой. Неизвестно, почему случилось, что она одиннадцать раз выходила замуж, но всякий раз мужья ее умирали, исчезая, как ветер в море. Оттого-то местные жители, поначалу страстно о ней вздыхавшие, со временем стали ее бояться, так что никто и заговорить-то с ней не решался. Восемнадцати лет она овдовела, и так, во вдовстве, дошла до восьмидесяти восьми лет. Горькая это доля - слишком долго зажиться на свете!

От былой красоты ее и следа не осталось, волосы поседели, и стала она таким страшилищем, что боязно и взглянуть. Но так уж устроена жизнь человеческая, что и хотел бы смерти, да ведь сам собой никак не умрешь. Вот она и добывала себе пропитание тем, что пряла хлопчатую пряжу. Денег на покупку масла у нее не было, а потому она воровала его из светильника в храме богини Геры. Таким образом, зажигая свой светильник, пряла она пряжу.

Как-то собрались жители окрестных мест и завели такой разговор.

Очень странно, что ночь за ночью перед изваянием богини Геры гаснет светильник! Иссякает масло - какая-то тварь тому причиной. Нынешней же ночью, во чтобы то ни стало, выведаем, в чем тут дело!

Так они тайно между собой договорились, вооружившись копьями и луками, оделись, как надобно, незаметно подкрались во внутреннее помещение храма и стали ждать, что будет дальше.

И вот ровно в полночь перед алтарем появилось чудовище, будто сама богиня Деметра, такое страшное, что от страха все лишились сознания.

Случился тут среди них человек, особенно искусный в стрельбе из лука. Вложил он в свой лук раздвоенную в хвосте стрелу, прицелился поточнее, спустил тетеву, и стрела, угодив точно в цель, насквозь пронзила худую шею старухи, так что голова отскочила. И вдруг голова эта стала изрыгать пламя и взмыла к небу.

Когда рассвело, и труп как следует рассмотрели, оказалось, что эта та самая известная всей округе старуха. И не нашлось тут ни единого человека, кто бы ее пожалел.

С тех пор голова старухи появлялась каждую ночь, пугая путников на дорогах, так что они от страха лишались чувств. А из тех, кого настигал огонь, извергаемый этой головой, никто не проживал более трех лет. Огонь этот и сейчас часто появляется и летит с такой скоростью, что и глазом моргнуть не успеешь. Любопытно только, что стоит лишь призвать на помощь богиню Геру или совершить ей жертвоприношение, или молитву, огонь тотчас гаснет.

Ну, это уже проделки самой Деметры,- сказал Теламон и взглянул в сторону Медеи,- что скажешь, Медея? Или это богини Гекаты шутки?

Но Медея молчала, да и из аргонавтов не нашлось никого, кто бы смог улыбнуться в ответ на шутку Теламона.

Медея подошла к Ясону и тихо села рядом с ним.

Скажи,- робко спросила она,- а кто такая та самая Химера, отметину которой нашли на чешуе рыбы? У нас в Колхиде ничего о ней не говорят.

Ясон безжизненно молчал. Казалось, будто не слышит он ее вопроса, не видит Медеи, не хочет ни золотого руна, ни друзей своих аргонавтов, ни подвигов, ни путешествий.

«Никогда... никогда»,- прошумело у него в голове. И опять увидел он перед собой две детские головки с золотыми кудряшками, склоненные к самой земле...

Ясон вздрогнул.

Расскажи лучше ты, Кастор,- произнес он,- что-то я сегодня очень устал...

Морская болезнь,- улыбнулся смущенный Кастор. И обращаясь к Медее, повел свой рассказ.

Тем родственником, на которого намекал Гермес, предостерегая Персея от преизбыточной силы, был Прет, брат и вместе с тем злейший враг Акрисия. Он от души радовался, видя его без мужского потомства, и даже - после несомненной, как казалось, гибели Данаи - бездетным; не желая ему со своей стороны доставить того же удовольствия, он развелся со своей женой, от которой у него были только дочери, и уже на старости лет женился на молоденькой и красивой Сфенебее. Сына от нее он, действительно, получил, но в остальном радости испытал мало.

Случилось, однажды, что в его дом завернул сын его коринфского приятеля по имени Беллерофонт. Этот юноша имел у себя на родине несчастье нечаянно убить близкого родственника. Пролитая кровь вопияла о мщении. И Беллерофонту пришлось покинуть Коринф. Но это еще было не все: пролитие родственной крови оскверняло человека, призывая божий гнев на его голову. Оскверняло не только его, но и всякого, кто вступал в общение с ним. Его поэтому всячески сторонились.

Чтобы вновь стать человеком между людьми, ему надлежало очиститься. Но каким образом? Единственное средство очищения указал Аполлон: принести в жертву благочестивое животное, кровью которого и смоется нечестивая кровь убийства. А чтобы очиститься, убийце надлежало, покинув место преступления, искать убежища в каком-нибудь зажиточном доме и, припав к домашнему алтарю, с масляничной веткой в руках просить искупления. Такой проситель ставил себя под покровительство Зевса, и было грешно отвергнуть его благочестивую просьбу. Зато по ее исполнении между убийцей и очистителем возникали отношения, как между сыном и отцом: очиститель становился покровителем убийцы, давал ему корм и кров, но имея также право требовать от него известных услуг.

Беллерофонт явился просителем в дом Прета,- продолжал свой рассказ Кастор.- Послушный заветам

Зевса и Аполлона, Прет очистил его, и тот с тех пор зажил в его доме, помогая ему во всех делах, как сын отцу. Он нравился Прету, но на беду еще более нравился его молодой жене, Сфенебее.

«Ах! - думала она.- Как было бы хорошо, если бы мой старый муж умер. Тогда бы я унаследовала его царство именем его малолетнего сына. А мужем бы назвала Беллерофонта!»

Все сильнее и сильнее мучала любовь Сфенебею. А Прет и не думал умирать. И вот однажды Сфенебея позвала свою няню, которой во всем доверяла, и сказала:

Как ты думаешь, няня, если мы... если мы вместе с Беллерофонтом убьем Прета, будет ли это преступлением?

Засмеялась старуха и ответила так:

Ради такого красавца можно пойти на все. Любовь будет тебе наградой.

Но согласится ли он? - спросила Сфенебея.

Как не согласится,- отвечала старуха.- Ведь в придачу к красавице-жене он получает трон и царство.

И вот пошла няня уговаривать Беллерофонта. У того кровь застыла, когда он услышал ее нечестивое предложение.

Как? Убить человека? Мало того, хозяина? Мало того, очистителя? А долг? А правда? А боги?-вопрошал Беллерофонт старуху.

Боги! - засмеялась она.- Да разве есть боги? Ешь, пей, веселись, а о богах не думай: их хитрые люди выдумали, чтобы пугать глупцов.

Уйди, старуха! - крикнул Беллерофонт.

Уйти - уйду, а пожалеешь, что не согласился,- сказала перед уходом старуха.

Что было делать? Рассказать обо всем Прету? Но это грозило гибелью и без того шаткому браку между Претом и Сфенебеей. И Беллерофонт решил молчать.