Еврейское остроумие - Зальция Ландман

— Ну, что я тебе говорил? Кораблей у них тоже нет!

Еврейский флот. Первый помощник говорит капитану:

— Господин капитан, надвигается шторм, барометр падает…

Капитан, встревоженно:

— Что? Падает? Продавать немедленно!

Мойше и Янкель призваны в израильскую армию, их направили в парашютную часть. Перед первым тренировочным прыжком сержант объясняет:

— Все очень просто. Вы прыгаете из самолета, считаете до двадцати и нажимаете на кнопку вот здесь, справа, после чего парашют раскрывается. Если он все же не раскроется — а это бывает в одном из ста тысяч случаев, — то вы еще раз считаете до двадцати и нажимаете вот здесь, на левую кнопку. Тут уж он наверняка раскроется. А внизу уже будут ждать машины, которые отвезут вас на базу…

Мойше и Янкель прыгают, считают до двадцати и нажимают на правую кнопку — парашюты не раскрываются. Они опять считают до двадцати, нажимают на левую кнопку — парашюты не раскрываются. Тут Мойше говорит Янкелю:

— Типично еврейская организация. Вот увидишь, когда мы окажемся внизу, машин там тоже не будет.

Вариант.

Грюн и Блау прыгнули с парашютами. У Блау парашют не раскрылся. Блау кричит вверх Грюну:

— На помощь! Мой парашют не раскрывается!

Грюн кричит ему вниз:

— Не паникуй! Это же только маневры!

Израильская военно-авиационная база. Хаим Левин только что сообщил: "Говорит ноль-двадцать один. У меня отказал левый двигатель". С пункта управления поступает инструкция: "Включите правый двигатель!" Через несколько минут новое сообщение: "Левин с борта ноль-двадцать один. Новые трудности. Быстро теряю высоту, вхожу в штопор!"

С пункта управления: "Левин, повторяйте за мной: Йитгадал вейткадаш шмей раба…" (начальные слова поминальной молитвы "Кадиш").

Мойше, приехав в отпуск, рассказывает:

— Раньше я прыгал с парашютом один-единственный раз и, конечно, боялся. Офицер орал на меня и толкал к открытой двери самолета. Я шагнул туда ни жив ни мертв и тут только понял, что неправильно надел парашют. И действительно, он не раскрылся. А я уже лежал на земле — живой! Я ощупал себя — ни одной царапины!

— Мазлтов (пожелание счастья)! У тебя, наверное, выросли крылья, пока ты летел.

— Какие еще крылья? Ведь самолет еще не успел взлететь!

Американский еврей-летчик воюет на стороне Израиля против арабов. Ночью его сбивают, и он приземляется на парашюте недалеко от кибуца. Но что будет, если кибуцники в темноте примут его за араба? Ведь иврита он не знает!

И вдруг его озаряет: он бежит к кибуцу и кричит что есть мочи то немногое, что знает: "Гефилте фиш! Гефилте фиш!" ("фаршированная рыба" на идише).

Мойше предоставили отпуск, поскольку он утверждал, что у него жена на сносях. Товарищ, провожая его к автобусу, спрашивает:

— А когда должно произойти радостное событие?

Мойше:

— Тсс, не так громко! Точно я не знаю, но предполагаю: через девять месяцев после моего возвращения.

Ученый пражский еврей в Израиле попадает на фронт. Ему точно объяснили, как он должен себя вести, если услышит что-нибудь подозрительное.

Ночью он стоит на посту и вдруг слышит какой-то шум. Не до конца проснувшись, он вскакивает и кричит:

— Алло, кто говорит? Я доктор Ледерер.

В кибуце недалеко от границы объявлена награда в сто пиастров за каждого пленного араба. Старый Мойше тоже просит винтовку. Ему говорят, что есть мужчины помоложе, им и положено воевать, но он уходит только после того, как получает старое ружье.

Вечером он пригоняет сто пленных арабов и получает десять тысяч пиастров! Мишпоха (родня) не дает ему покоя:

— Что ты будешь делать с такой кучей денег?

— Вам бы только языком болтать, — отвечает Мойше. — И никто не спросит, сколько стоило их всех купить!

Борух притащил от арабов легкий пулемет и получил четырнадцать дней отпуска. Дома все восхищаются его храбростью.

— При чем тут храбрость? — удивляется Борух. — Просто я встретил одного араба, который тоже хотел в отпуск, и мы поменялись пулеметами…

Израиль, май 1967. Грюн и Блау идут в армию.

— Арабы заявили, что хотят отправить нас туда, откуда мы пришли, — говорит Блау. На что Грюн отвечает:

— Именно по этой причине нам и будет помогать весь мир!

— Солдаты! — говорит израильский офицер. — У противника ровно столько же живой силы, сколько у нас. Пусть каждый из вас возьмет одного на мушку!

Один из солдат:

Я запросто могу подстрелить двоих!

Другой солдат:

— В таком случае мне можно идти домой?

Дама в Тель-Авиве в начале Шестидневной войны:

— Самое большее через месяц война кончится.

— Откуда вы знаете?

— Моего сына мобилизовали. А он никакой работы дольше месяца не выдерживал!

Предостережение солдатам: "Не пишите слишком часто вашей девушке. А то еще она влюбится в почтальона!"

Быстрая победа Израиля над арабами в июне 1967 года породила новый вид израильских шуток над хвастающимися своей храбростью, самоуверенными победителями.

Генералы Даян и Рабин скучают. Даян предлагает взять и начать войну. Рабин возражает:

— Ну, хорошо. А что будем делать во вторую половину Дня?

Брежнев угрожает Джонсону атомной бомбой. Джонсон отвечает: "Не забывайте, что Израиль — наш союзник!"

Министр обороны Моше Даян приезжает к американскому президенту Джонсону, чтобы договориться о поставках оружия.

— Израильтяне тоже могли бы кое-что сделать для американцев, — говорит Джонсон. — Например, послать несколько батальонов во Вьетнам!

— Зачем? — удивляется Даян. — Разве вы хотите завоевать Китай?

Следующую шутку можно понять, только если исходить из душевного состояния израильтян после Шестидневной войны. Тогда, в июне 1967 года, Израиль атаковал намного превосходящие силы арабов лишь после того, как арабские армии подступили к его границам и объявили, что намерены уничтожить государство и народ Израиля. Хотя Израиль действовал в порядке самозащиты, тем не менее не только СССР и восточные страны, но и дружественная к нему до той поры Франция назвали его действия "агрессией".

Израильтянин, англичанин и американец отправляются на охоту в Африку и попадают в руки людоедов. Вождь дает пленникам понять, что перед смертью каждый может высказать по одному желанию. Израильтянин, к всеобщему изумлению, просит, чтобы вождь пнул его в зад. Тот с удовольствием выполняет это желание и сильно пинает его в зад ногой. Израильтянин отлетает в сторону, падает на землю, выхватывает из внутреннего кармана револьвер, убивает вождя и других людоедов и освобождает своих товарищей.

— Почему же ты не выстрелил сразу, раз у тебя был револьвер? — спрашивают его двое спасенных.

— А чтобы потом не говорили, что я поступил, как агрессор!

Лучше не придумаешь

Нафтали приходит под вечер пятницы в страховую компанию, чтобы заключить договор о страховании жизни. Служащий удивляется:

— Вы уже слишком стары для этого!

— Мне восемьдесят.

— И вы хотите застраховать свою жизнь? Знаете, мы сейчас закрываем бюро, приходите завтра.

— Завтра я не смогу: шабес!

— Тогда приходите в понедельник.

— Не получится. В понедельник у моего отца день рождения.

— Господи, у вас еще есть отец? Сколько же ему лет?

— Ему сто.

— Поздравляю! Значит, придете во вторник.

— Тоже не получится. Во вторник женится мой дедушка.

— Так у вас и дедушка есть? А ему сколько?

— Сто двадцать.

— И он еще хочет жениться?

— Что значит "хочет"? Он обязан!

На приеме в огромном переполненном зале сталкиваются два еврея, и господин Вольф спрашивает господина Симона:

— Вы не видели младшего Крона? У него еще воротник рубашки тридцать восьмого размера.

— Янкель, слушай внимательно! Если возьмешь два и еще раз два, то получишь четыре.

Янкель обдумывает и кивает в знак согласия.

— А если возьмешь единицу и три, то опять получишь четыре.

Янкель долго думает и замечает:

— Да, но тут какая-то махинация!

На океанском пароходе.

— Слушай внимательно! Наш пароход имеет сто метров в длину и пятьдесят в ширину. Угадай, сколько лет капитану?