Плюс-минус бесконечность (сборник) - Александр Плонский

В этой комнате ректор принимал почетных гостей и особо приближенных сотрудников. Здесь он позволял себе расслабиться, разговор обычно носил доверительный характер, на столе часто появлялись коробка шоколадных конфет и чашечки кофе.

Браницкий был впервые приглашен в «будуар» после довольно неприятного инцидента…

Антон Феликсович воспринял назначение нового ректора с радостью. Его давно тревожил застой, царивший в институте, и, когда Уточкин выступил с программой предстоящих нововведений, он безоговорочно поддержал их. Ректор представлял, каким должен быть современный вуз, чувствовал новые веяния, обладал широтой взглядов, отличающей истинного ученого.

Правда, Браницкий быстро распознал, какая сила движет Уточкиным.

— К пятидесяти стану членкором, а там посмотрим… — откровенно сказал тот Антону Феликсовичу чуть ли не при первом разговоре.

«В конце концов, если человек хочет сделать карьеру и у него есть для этого основания, стоит ли обвинять его в карьеризме? — думал Браницкий. — Пусть будет карьеристом, но для пользы дела!»

Уточкин вник в систему показателей, которыми оценивали работу вузов, и в качестве ближайшего ориентира взял «среднеминистерские» баллы по всем разделам.

В баллах выражали даже возраст преподавателей. И он оказался выше, чем в среднем по министерству (а в данном случае «выше» означало «хуже»). Уточкин стал постепенно избавляться от «переростков». Конкурсная система замещения вакантных должностей не позволяла уволить преподавателя до истечения пятилетнего срока. Но зато ему можно было отказать в переизбрании на очередной срок. И вот, отработав пятнадцать лет, сорокалетний ассистент, не сумевший за это время обзавестись ученой степенью и перейти в доценты или старшие преподаватели, оказывался за бортом…

Один за другим из института уходили опытные педагоги, а на их место принимали вчерашних студентов. В этом усматривался свой резон: смены поколений не избежать, так не лучше ли заблаговременно сделать ставку на молодых?

«Но коллектив преподавателей — не футбольная команда, — негодовал Браницкий. — Уходят те, кто мог работать еще не один десяток лет, чей драгоценный профессиональный опыт складывался годами… Ученая степень желательна, но сама по себе она еще не определяет квалификацию преподавателя, можно быть перспективным ученым и никудышным педагогом».

За сорокалетними ассистентами последовали шестидесятилетние доценты, чей возраст также снижал показатели института…

И тогда Браницкий выступил на профсоюзной конференции:

— Мои годы, увы, тоже подошли к среднеминистерскому рубежу, имеющему столь большое значение для Игоря Валерьевича. Начну подыскивать другую работу…

Это был откровенный демарш: в институте вместе с ректором, Браницким и тогда еще здравствовавшим профессором-механиком насчитывалось всего пять докторов наук.

Антону Феликсовичу устроили овацию. После этого выступления он и удостоился впервые приглашения в «будуар».

Ректор был подчеркнуто доброжелателен и уважителен.

— Дорогой Антон Феликсович! Мы с вами должны найти общий язык, и мы его найдем. Возможно, я допускаю тактические просчеты, но стратегия моя правильна! Мне нужна ваша поддержка. И на меня вы тоже можете рассчитывать. Чашечку кофе? Нина Викторовна, угостите нас!

Секретарь ректора, приветливая женщина средних лет, словно радушная хозяйка, налила в чашки густой ароматный напиток.

— А может, коньяку? — заговорщически шепнул ректор.

— Благодарю вас, — отказался Браницкий. — Мне импонируют ваши стратегические замыслы, Игорь Валерьевич, и в этом постараюсь всячески вас поддерживать. Что же касается тактических принципов, то здесь мы вряд ли окажемся единомышленниками…

С тех пор их отношения напоминали строго соблюдаемый вооруженный нейтралитет. Уточкин, надо отдать ему должное, руководствовался не личными симпатиями или антипатиями к человеку, а исключительно ролью, которую тот мог и должен был сыграть в осуществлении стратегического замысла. Браницкий, пользовавшийся у коллег неоспоримым авторитетом, в шахматной партии Уточкина (по крайней мере в ее дебюте) занимал положение если и не ферзя, то уж во всяком случае одной из тяжелых фигур.

Ректор постепенно обзавелся трудолюбивыми помощниками и не только не сковывал их инициативы, а, напротив, всячески ее поощрял, переложив на приближенных некоторые из собственных функций. Впрочем, он ни на минуту не выпускал узды и не давал никому забыть подчиненной роли.

Уже через год институт шагнул на несколько ступенек вверх. Уточкин пригласил со стороны трех новых профессоров, два доцента защитили докторские.

Число сторонников Игоря Валерьевича понемногу возрастало. Среди них своей преданностью выделялся Иванов. Еще до защиты он вошел в ближнее окружение ректора. На одном из последних заседаний Уточкин, улыбаясь, так что трудно было понять, в шутку это говорится или всерьез, назвал Иванова своей правой рукой…

— Посмотрите, какой нахал! — возмущался Иванов, передавая Антону Феликсовичу брошюру.

Браницкий надел очки.

«В. В. Стрельцов. Моделирование возвратно-временных перемещений с помощью аналоговой вычислительной машины. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук».

— Ай да Перпетуум-мобиле! Право, любопытный поворот: нельзя физически переместиться в прошлое, но можно воссоздать его в настоящем. Недурно… Историки до земли поклонятся… А кто оппоненты? Форов?

— И зачем ему понадобилось оппонировать, — попенял Иванов, — не дорожит авторитетом!

— Авторитет Форова уже ничто не поколеблет. Кстати, автореферат адресован мне, как он оказался у вас?

— Я подумал, что понадобится отзыв, и вот, подготовил.

Браницкий пробежал глазами три машинописных страницы и остановил взгляд на последних строках: «Декан факультета… Заведующий кафедрой…»

— Я не подпишу это, — сказал он брезгливо.

— Тогда я пошлю за одной своей подписью.

— Ваше право. Но автореферат оставьте, он мне понадобится.

— Вы… хотите дать положительный отзыв?

— Вот именно!

— Это же беспринципно, профессор! В свое время…

Браницкий с трудом сдержался.

— В свое время я, к сожалению, действительно допустил беспринципность.

— Что вы имеете в виду?

— Отзыв научного руководителя на вашу диссертацию, Иванов!

— Не пожалейте об этих словах, — сказал бывший аспирант и вышел из кабинета.