Колдовство королевы - Брайан Наслунд

ли? Ты же сказал, что выпивки нет!

– Нет-нет, это пить нельзя. Спирт используют для обеззараживания ран и дезинфекции стеклянных колб.

– Ну да. – Виллем откупорил бутылку, поднес ее ко рту и сделал четыре больших глотка.

Джолан решил, что Виллема немедленно стошнит, но тот только крякнул, как человек, которого неожиданно облили холодной водой, потом сделал еще несколько глотков и поставил бутылку на стол.

В бутылке оставалось меньше половины.

– Ну что, давай своего голубя. Отправим письмецо этой самой императрице, или как ее там, и уберемся восвояси.

Фрула кашлянул.

– Я понимаю, вы совершили долгий путь, чтобы передать срочное сообщение, но, может, вы добавите к нему еще кое-какие новости? Я только что вернулся с рынка и узнал тревожные вести.

– Тревожные вести? – Виллем понюхал бутылку и снова приложился к горлышку. – Какие еще вести?

– Недавно главнокомандующий Воинства Ягуаров отправился в Незатопимую Гавань на мирные переговоры.

– Карлайл отправился на мирные переговоры с Линконом Поммолом?

– Линкона Поммола убили.

– Ха, так ему и надо, мудаку.

– Карлайл встретился с Каирой Домицианой, которая захватила Незатопимую Гавань, – продолжил Фрула. – Но теперь ходят слухи, что Каиру тоже убили.

– Убили? Люди из Дайновой Пущи?

– Нет, говорят, ее убила папирийская вдова с раздвоенным шрамом на лице.

Джолан с Виллемом переглянулись.

– Вдову тоже убили? – уточнил Виллем.

– Вроде бы да.

– А Карлайла и его воинов?

– Некоторых убили, а некоторым удалось сбежать из города и вернуться в Дайновую Пущу.

– И кто же теперь правит Незатопимой Гаванью? – спросил Джолан. – Никого из баронов не осталось…

– Точно никто не знает. Многие считают, что столицу захватили балары, но, по-моему, это просто потому, что над Незатопимой Гаванью все еще парит один-единственный неболёт. Все остальные улетели неизвестно куда. Как я полагаю, все эти сведения будут очень интересны императрице Окину. Особенно потому, что некоторые неболёты взяли курс на север.

– Понятно, – вздохнул Джолан, сообразив, что тот, кто управлял неболётами, хотел отомстить за убийство Каиры. – Дай мне перо, я кое-что добавлю к нашему посланию.

Джолан выводил слова аккуратным, четким почерком, стараясь, чтобы рука не очень дрожала.

– Как ее титулуют? Вечноживущая? – спросил он.

– Всевечная, – поправил его Фрула.

– Всевечная, – пробормотал Джолан. – Так и напишем.

– Какая разница, как ее титулуют? – буркнул Виллем, прихлебывая медовуху.

Фрула все-таки вскрыл чан с недобродившим напитком, здраво рассудив, что можно поступиться вкусом, иначе Виллем вусмерть упьется картофельным спиртом.

– Высокородные особы требуют, чтобы их титуловали как полагается, – сказал Джолан.

Виллем пожал плечами и посмотрел в окно, на белые ульи. Захмелев, он немного повеселел.

– Тебя пчелы жалят? – спросил он Фрулу.

– Они ко мне привыкли, – сказал алхимик. – Призывно жужжат, если я замешкаюсь со сбором меда. Без меня им скучно.

Виллем хмыкнул.

– Странный вы народ, алхимики.

Джолан закончил письмо, подул на чернила, свернул листок и запечатал восковой печатью в форме пчелки. Потом достал из клетки голубя и прикрепил листок к лапке.

Все вышли из дома.

Джолан сглотнул, набрался смелости, вытянул руки к небу и разжал ладони.

Захлопали крылья. На землю упало перышко. Птица взмыла ввысь и полетела над лесом на север. Все следили за ее полетом. Поначалу Джолан опасался, что голубь угодит в пасть курносому дуболому, но потом вспомнил, что все дуболомы улетели в баларские логовища, вместе с верденами, гризелами и серокрылыми кочевниками.

Птица превратилась в черную точку среди голубого неба, а потом скрылась из виду.

– Наш пернатый друг улетел за горизонт, – сказал Виллем.

– Ага, – пробормотал Джолан, поглядывая то на перемазанные чернилами пальцы, то на небо; он очень старался не вспоминать ни о Камберленде, ни об Оромире. – И что нам теперь делать?

– Не знаю, как ты, но моя война еще не кончена, – заявил Виллем. – Мы слишком дорогой ценой расчистили дорогу папирийцам. – Он пожал плечами. – Неплохо бы встретиться с ними лицом к лицу.

58

Бершад

Терра, Море Душ

– Долго еще до Химейи? – спросил Фельгор.

– Мы уже близко, – ответила Керриган, не сводя взгляда с карты.

– Знаете, вот я пару недель провел на этом жутком острове и страшно соскучился по цивилизованным странам, – заявил Фельгор. – Даже по тем, где меня ждет смертная казнь.

Бершад уставился на него:

– Тебя везде ждет смертная казнь.

– Нет, не везде. В Альмире меня помиловали королевским указом. За личной подписью Эшлин Мальграв. – Он посмотрел на море. – Я только один раз был в Химейе. Там очень красивый замок Белого Орла. Или Красной Птицы, точно не помню.

– Замок Белого Журавля, – поправила его Эшлин.

– А, ну да. А я что сказал?

– Не это. – Эшлин отложила листок, исписанный уравнениями. – Мне тоже хочется взглянуть на замок. Папирийская архитектура сильно отличается от альмирской. В Альмире строят просто, из гранитных плит. Всякий раз, когда папирийские послы наведывались в Незатопимую Гавань, я умоляла отца отпустить меня с ними – посмотреть на замки с изящными арками и высокими стройными башнями.

Бершад недоуменно разглядывал острова Папирийского архипелага. Что-то было не так. Хотя корабль держался в трехстах шагах от берега, лес словно бы источал какую-то тревогу, будто все звери, от медведя до мыши, дрожали от страха.

– Ты уверена, что по твоей просьбе Окину даст нам приют? – спросила Керриган.

Теперь, когда до Химейи оставалось всего несколько лиг, она вдруг засомневалась, сдержит ли Эшлин свое обещание, и уже в третий раз задавала ей один и тот же вопрос.

– Да, уверена.

Керриган с сомнением поглядела на нее.

– Не понимаю, чего ты так нервничаешь, – сказал Симеон. – Это же я всех убивал.

Никто не знал, что делать с пиратом-скожитом. Бершад хотел его убить, Керриган вела с ним долгие разговоры, словно надеясь вымолить себе прощение, а Эшлин изучала его доспехи.

Симеона приковали цепями у мачты, где он и провел все плавание, несмотря на непогоду. По его просьбе ему сняли оковы с одной руки и кормили исключительно улитками, которых он съедал по ведру в день. Вот и сейчас он сунул в рот улитку и начал жевать.

– Таких убийц кругом – как грибов в лесу, – сказала Керриган. – А я последние десять лет подрывала папирийскую экономику ради своих прибылей. Вряд ли Окину захочет отдать какой-нибудь остров в мое полное распоряжение.

– А давайте не будем вспоминать про грибы, – простонал Фельгор.

– Похоже, о ваших проблемах сейчас можно забыть, – сказал Бершад, учуяв кислый запах гари, как только корабль обогнул мыс.

– Это еще почему?

Бершад указал на сушу. За мысом простирался полукруглый залив, на берегах которого раскинулась Химейя, но вместо черепичных крыш, домов из кедра и замка Белого Журавля путники увидели только руины.

Повсюду пылали странные пожары. Пламя было синим и бездымным.

– Колдовство, – пробормотал Голл.

На месте городских кварталов зияли воронки от взрывов, в центре которых полыхало все то же синее пламя, словно бы разлитое по земле.

– Пока мы были на острове, на север послали армаду неболётов, – сказала Эшлин.

Вода в заливе почернела, на поверхности плавали горящие обломки и смердящие дохлые рыбины.

Замок Белого Журавля был разрушен. Из двенадцати изящных аркбутанов и контрфорсов уцелели только два; обломки кладки придавили