Письма и документы (1917-1922) - Ю Мартов

[...] В списке расстрелянных в Питере есть проф. Тихвинский, бывший с[оциал]-д[емократ] из [группы] "Освобождение труда"520. Я его знал: он был раньше профессором Киевского политехникума и в 90-х годах за границей был не в группе "Освобождение труда", а в "Союзе русских с[оциал]-д[емократов] за границей"521, где вместе с Тимофеевым522, Прокоповичем, Кричевским523 и др. составлял оппозицию Плеханову. Позже, после раскола 1903 г.524, одно время был большевиком. Как я и предполагал, в числе расстрелянных много явно не имевших отношения к "заговору", а, вероятно, связанных более или менее косвенно с непосредственно замешанными лицами. Во всяком случае, приведенные в "Голосе России" мотивировки расстрелов ряда лиц позволяют заключить, что это еще более "суммарное" массовое убийство, чем какое было в 1919 г. по делу Штейнингера и др. Поэтому я бы советовал, если у Вас уже будет номер московской газеты с полным текстом прав. сообщения, непременно дать в конце номера короткую статейку об этой расправе (и если даже не будет, то в последнюю минуту написать десяток строк). Событие слишком вопиющее и опасно симптоматическое, ибо несомненно, что это попытка раздуть угасающее пламя террора. [...]

ПИСЬМО П. Б. АКСЕЛЬРОДУ

15 августа 1921 г.

Дорогой Павел Борисович!

Ваше последнее письмо написано с таким Schwung'ом525, что я замечаю, что Ваше самочувствие улучшилось. Как на Вас действовали жары, которые, судя по газетам, достигли тропических размеров?

Прилагаю статью Р. Абрамовича из "Freiheit", чтобы дать Вам представление о том, как он пытается направить деятельность Интернационала по оказанию помощи России. Он в этом отношении проявляет большую активность и кое-чего постиг. К сожалению, побывав в Франкфурте на совещании венского бюро526, он не внял моему совету поехать в Копенгаген на юбилей датчан, куда меня специально звал Макдональд "поговорить о русских делах", что я должен был отклонить ввиду невозможности прервать лечение. Теперь он сам жалеет, что не согласился меня заместить. Зато ему удалось перепиской с Fimmen'ом527 и Oudgeest'ом528 заинтересовать в этом деле амстердамское бюро529, которое на субботу (третьего дня) созвало конференцию в Берлине специально по этому вопросу, пригласив и нас. Я написал Далину, бывшему на даче, и он тоже выехал к субботе в Берлин. Еще не имею сведений, к чему там пришли; надеюсь, что, во всяком случае, убедили немецких профессионалистов проявить больше активности и что, быть может, заинтересовались теми, более широкими, перспективами, о которых пишет Абрамович в статье и пропагандирует в личных беседах с немцами: международная "экспедиция" помощи голодающим, которая наглядно покажет русским рабочим, что готовы сделать для них "социал-предатели", и которая сможет одновременно feststellen530, как большевики "борются с голодом" и как они третируют русских социалистов и демократов, готовых работать на этом поприще. Беда та, что независимые, судя по словам Абрамовича, очень сочувственно относятся к такой широкой постановке вопроса, но не проявляют умения, что ли, или энергии в практическом проведении определенной линии, а Mehrheiter'ам и профессионалистам, очевидно, претит или чужда самая попытка шире поставить вопрос. К сожалению, и письмо Каутского-Бернштейна, осветившее одну сторону задачи -- чисто пропагандистски, -- не пытается сделать из дела помощи серьезную международную кампанию. Только в одном месте -- в Бохуме -- пока независимые пытались поставить вопрос о помощи политически (в духе письма Каутского), предложив собранному им митингу вместе со сборами принять резолюцию с требованием освобождения социалистов из советских тюрем; да и то под влиянием только что перешедшего к ним от коммунистов некоего Минка, побывавшего в России и там изменившего свое мнение о русских делах, но, когда после его доклада они внесли такую резолюцию, то совершенно "по-меньшевистски" позволили коммунистам, бывшим в меньшинстве, сорвать все дело путем обструкции, так что рабочие разошлись, не приняв ни резолюции протеста, ни решения о сборах. Зато можно отметить, что иногда партийная "конкуренция" помогает делу. Так, в Берлинской думе коммунисты внесли предложение ассигновать 20 тысяч марок на русский голод. Тогда независимые и с[оциал]-д[емократы], рассердившись, что их опередили, потребовали увеличить ассигновку до 100 тысяч, и эта сумма пройдет, так как у всех трех партий большинство. Конечно, Берлин мог бы дать и в десять раз больше: маленький Нюренберг по инициативе независимых ассигновал 50 тысяч.

Статья Далина мне тоже не понравилась по той же причине, что и Вам. Думаю, что он поддался соблазну "подразнить" специально берлинских кадетов из "Руля", которые с постными минами отказались от своей прежней точки зрения: пусть Россия подыхает, но с большевиками никаких сношений. Боюсь, что он, когда писал, не был осведомлен о том, как держатся в этом вопросе другие буржуазные круги, особенно "милюковцы", которые без колебаний и без ужимок заговорили сразу приличным языком. Я написал на эту тему статью, которая должна сгладить впечатление далинской. Последняя попала в печать без всякого обсуждения, ибо в то время и Абрамович был на даче. Я нисколько не возлагаю особых надежд на левокадетские и т. п. круги в будущем, в деле демократического строительства России, ибо думаю, что пока милюковское течение (республиканское и готовое стоять на почве революции) не имеет корней в русских буржуазно-интеллигентских массах и сможет стать почвенным только в том случае, если впоследствии, при ликвидации большевизма, сумеет вобрать в себя и ассимилировать наиболее жизненные непролетарские элементы большевизма -- зачатки новой идивидуалистической буржуазной демократии. Но я считаю, что обнаруженный этими кругами и под их влиянием широкой эмигрантской массой честный энтузиазм в деле помощи голодающим нам надо использовать, чтобы добиваться от большевиков прекращения террора по отношению ко всем "буржуям" и чтобы дискредитировать их официальную теорию зоологически понимаемой "классовой борьбы". В этом духе написана и моя статья.

Передовица в последнем номере, действительно, моя. Жаль, что не дошли статьи об Интернационале. Я в ней противопоставляю планам организационного слияния именно идею общих Aktionen531 и общих же временных организаций. К сожалению, разговоры и писания на эту тему мало могут подвинуть дело, а нам, не представляюшим собой никакой политической силы, приходится довольствоваться ролью советчиков при партийных вождях, всецело ограниченных местным кругозором и не проявляющих никакой практической инициативы в международных делах. Перед венской конференцией я говорил кое с кем о необходимости перенести центр Gewerkschaft в Берлин, который все же ближе к центрам мировой политики, чем Вена, но не встретил достаточного Verstandnis532. Да и нет в германской партии человека, который, подобно Фрицу, обладал бы известным ореолом и в то же время был работоспособен. Гильфердинг соглашался с моими планами на условии, если кто-нибудь из нас, русских, целиком согласится отдать свои силы секретариату, и мы на это согласились; но он сам ленив и неподвижен и не попытался даже поставить вопрос о создании дееспособного центра.

Я пишу Еве Львовне, чтобы Вам тотчас же послали No 13-й533. Она только вчера уехала отсюда, пробыв 10 дней. После ее отъезда стал, наконец, ощущать, что мне-таки надоело это бездействие. Чувствую себя опять недурно. Врач говорит, что моя простуда не имела никаких последствий; процесс "зарубцовывания" идет нормально и не беда, если я еще пару раз схвачу легкий бронхит (теперь пошли здесь холода и дожди).

Свой паспорт я уже давно получил. По паспорту я J. Martoff или точнее -- J. Martow, так что посылать можно по адресу: J. Martow, Pension Waldeck, St. Blasien, Baden.

Нам тоже, как и Вам, пришлось войти в "комитет помощи" в Берлине (Абрамовича тоже заочно выбрали в руководящую коллегию), но у Вас хоть то утешение, что это -- комитет одних "левых", а у нас "общий", есть и октябристы и т. п. Зато мы добились, чтоб были приглашены и кое-какие безвредные большевики.

Ну, всего лучшего. Жму руку.

Ю.Ц.

ПИСЬМО С. Д. ЩУПАКУ

21 августа 1921 г.

Дорогой Самуил Давыдович!

Будьте добры, передайте или пошлите прилагаемые письма Михаилу Семеновичу Алейникову. Его адреса не знаю, но, Вы помните, у него служил Виктор Семенович Майер534. Адрес его, конечно, в Париже известен многим.

Только сегодня после почти двух месяцев получил, наконец, письма от своих и несколько успокоился, хотя вести неважные. Мои по-прежнему сидят --Фед. Ильич, и Сергей, и Конкордия, и Андрей. Бедной Лидии приходится выбиваться, чтобы кормить детей Сергея. И она, и Абр. Никиф, видно, порядком устали и истрепались. Абраму Никиф. все не удается выбраться за границу, и семье его -- тоже. Здоровье Серг. Ос. очень плохо (сердце), уже три врачебные комиссии признали, что его нельзя держать в тюрьме, но его все не выпускают. Удалось стараньями Рязанова выцарапать Федора Ильича из рук Гришки [Зиновьева] и перевести в Москву, в Бутырку, так что можно хоть за жизнь его не бояться. Рязанову же удалось отхлопотать перевод Бинштока535 из провинциальной тюрьмы в Бутырку. Жене так будет лучше.