Еретики Дюны - Фрэнк Герберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Влагалище опять сократилось.
Снова и снова…
Она потеряла счет этим сокращениям.
Когда Дункан застонал, она ответила ему таким же стоном, и по ее телу прошла судорожная горячая волна.
И опять…
Она потеряла чувство времени, не понимала, где находится. Было одно только погружение в экстаз.
Она хотела, чтобы он продолжался вечно, и одновременно страстно желала, чтобы он наконец кончился. Этого не должно было случиться с женщиной! Досточтимая Матрона не должна чувствовать ничего подобного. Именно из-за этого в мире правят мужчины.
Дункан пробудился от того паттерна, каким должен был реагировать на женщину. Он должен был сделать что-то еще, но не помнил, что именно.
Луцилла?
Он представил ее мертвой. Но эта женщина не была Луциллой, это Мурбелла.
Он так обессилел. Он приподнялся над женщиной и ухитрился встать на колени. Ее руки дрожали от непонятного возбуждения.
Мурбелла старалась оттолкнуть от себя Дункана, но его уже не было над ней. Она стремительно открыла глаза.
Дункан стоит над ней на коленях. Она не имеет ни малейшего представления, сколько времени прошло с тех пор, как она вошла сюда. Она постаралась сесть, но у нее ничего не получилось. Разум постепенно возвращался к ней.
Она уставилась на Дункана, наконец осознав, кем должен быть этот мужчина. Мужчина? Это всего-навсего юноша, но он сделал такое… такое… Об этом предупредили всех Досточтимых Матрон. Это был гхола, которого тлейлаксианцы снабдили запретными знаниями. Этого гхола надо убить!
По ее мышцам прошла судорога, но не любовная — это возвращалась энергия. Она приподнялась на локтях. Глотнув воздуха, она постаралась скатиться из-под него на пол, но снова без сил упала на постель.
Именем Священной скалы Дура! Этот гхола не должен жить! Он всего-навсего гхола и должен делать только то, что позволяют делать Досточтимые Матроны. Ей хотелось ударить его и одновременно снова прижаться к его телу.
Экстаз! Она знала, что, если он сейчас попросит ее о чем угодно, она сделает, сделает для него.
Нет! Я должна его убить!
Она еще раз приподнялась на локтях и на этот раз смогла сесть. Она расслабленно взглянула на стекло, за которым стояли Великая Матрона и ее проводник. Они все еще стояли там. Лицо Великой Досточтимой Матроны было неподвижно, как скала Дура.
Как она может стоять и спокойно смотреть на это? Она должна немедленно убить этого гхола!
Мурбелла поманила Луциллу к себе и скатилась с подушек к замку. Она едва успела открыть дверь и снова от слабости повалилась на подушки. Ее взгляд скользнул по обнаженному телу Дункана, стоявшего на коленях. Тело его блестело от пота. Любимое тело…
Нет!
От отчаяния она упала на пол. С большим трудом, призвав на помощь все свое самолюбие, она встала. Энергия постепенно возвращалась, но ноги все еще дрожали от слабости.
Я сделаю это сама без всяких раздумий. Я должна сделать это.
Ее шатало из стороны в сторону. Она попыталась придать удару, направленному в горло, хоть какую-то твердость. Этот удар, ломающий гортань, был у нее очень хорошо поставлен и отработан, жертва умирает от удушья.
Дункан легко отразил удар, но он был такой медленный… медленный.
Мурбелла едва не упала, но руки Великой Досточтимой Матроны поддержали ее.
— Убей его! — прохрипела Мурбелла. — Он — тот, о ком нас предупреждали. Это именно он!
Она почувствовала, что рука Матроны коснулась ее шеи и сильно нажала на нервный пучок чуть пониже уха.
Последнее, что услышала Мурбелла перед тем, как потерять сознание, были слова Великой Матроны:
— Мы никого не убьем. Этот гхола будет доставлен на Ракис.
***
Самым худшим из возможных конкурентов для любого организма является существо близкого к нему рода. Биологический вид питается необходимыми веществами. Рост ограничен тем веществом, которое представлено наименьшим количеством. Наименее благоприятное условие контролирует скорость роста. (Закон минимума).
Из «Уроков Арракиса»Здание стояло вдали от широкого проспекта, закрытое от посторонних взглядов деревьями и тщательно ухоженной живой изгородью. Изгородь высотой в человеческий рост ограничивала засаженное пространство. Экипаж мог въехать сюда или выехать отсюда только на черепашьей скорости. Старый вояка Тег сразу понял это, когда машина подвезла его к фасаду. Фельдмаршал Муззафар, сопровождавший Тега, заметил это.
— Сверху мы защищены системой лучеметов.
Солдат в камуфляжной форме с длинным лазерным ружьем, висевшим на плече, открыл ворота и вытянулся, пока Муззафар выходил из машины. Следом за ним вышел и Тег.
Он узнал это место. То был один из «безопасных» адресов, которыми снабдили его в Бене Гессерит. Очевидно, что информация Общины Сестер устарела. Причем устарела совсем недавно, потому что Муззафар ничем не показывал, что Тег должен знать этот дом.
Когда они входили в дверь, Тег понял, что со времени его последнего визита сюда в системе защиты ничего не изменилось. Было только небольшое изменение в схеме постов по периметру изгороди. Эти пункты наблюдения сканировали периметр из комнат, расположенных где-то в здании. Выполненные в форме бриллиантов датчики сканировали пространство между собой и домом. Если просто нажать кнопку в пункте охраны, то сканирующий анализатор превратит в мелко нарезанное мясо любого незваного пришельца.
В дверях Муззафар оглянулся и посмотрел на Тега.
— Досточтимая Матрона, с которой вы сейчас встретитесь, — это самая могущественная из них, кто когда-либо бывал здесь. Она не приемлет иного поведения, кроме полного повиновения.
— Я принимаю это, как предупреждение.
— Я думал, что вы должны понять. Называйте ее Досточтимая Матрона и никак иначе. Мы идем. Я позволил себе взять для вас комплект новой формы.
Комната, куда Муззафар проводил Тега, была последнему незнакома. Он не был здесь ни разу. Помещение было мало, двоим в нем было тесно. Все свободное пространство было заставлено какими-то тикающими ящичками, покрытыми черными панелями. Помещение освещалось желтым плавающим шаром. Муззафар скромно примостился в углу, пока Тег снимал с себя грязную поношенную униформу, которую он не снимал с момента выхода из дворца-невидимки.
— Прошу прощения, что не могу предложить вам ванну, — извинился Муззафар. — Но дело не терпит отлагательства. Она уже проявляет нетерпение.
Еще один человек принес Тегу новую форму. Она оказалась знакомой — черная униформа даже с пылающими звездами в петлицах. Итак, он предстанет пред очи Досточтимой Матроны как башар Общины Сестер. Интересно. Он опять башар с ног до головы, правда, это чувство не покидало его в любом наряде. Но форма есть форма. В ней не надо особо подчеркивать, кто ты есть на самом деле.
— Так-то лучше, — сказал Муззафар, выводя башара в коридор и подводя к знакомой двери. Да, именно здесь его ждал «надежный» контакт. Он узнал назначение комнаты, в которой с тех пор ровным счетом ничего не изменилось. Ряды контрольных глазков на потолке и стенах, замаскированные под серебристые полоски управления плавающими светильниками.
Тот, за кем наблюдают, ни о чем не догадывается, подумал Тег. А у наблюдающих — миллион глаз.
Двойное зрение предупреждало об опасности, но немедленного насилия не предвиделось.
Эта комната, длиной около пяти метров и около четырех шириной, предназначалась для решения весьма важных дел. Торговля — это не умение трясти кошельком. Здесь люди демонстрировали то, что может заменить любую валюту — меланжу или молочные камни размером с глаз, идеально круглые, гладкие и мягкие. Эти камни светились всеми цветами радуги при любом падающем на них свете и при прикосновении к любой живой плоти. Меланжа или камни воспринимались в этой комнате как нечто само собой разумеющееся. Цена планеты может быть уплачена здесь — достаточно легкого кивка, движения глаз, невнятного бормотания. Здесь никогда не видят кошельков с деньгами. Самое большее, чем здесь оперировали, — это тонкими листами ридулианской бумаги, на которых были выдавлены цифры — очень большие цифры.
— Это банк, — сказал Тег.
— Что? — Муззафар напряженно смотрел на дверь в противоположной стене. — О да. Она скоро явится.
— Она, конечно, давно наблюдает за мной.
— Муззафар ничего не ответил, но взгляд его заметно помрачнел.
Тег оглянулся. Не изменилось ли что-нибудь со времени его последнего визита сюда? Ничего существенного на первый взгляд. Такая обстановка обычно не меняется на протяжении эпох. Ковер, мягкий, как гагачий пух, и белый, как брюхо шерстистого кита. Ковер казался влажным. Но только казался. Если ступишь на него босой ногой (правда, здесь вряд ли ступала чья-то босая нога), то почувствуешь приятную сухость.