Книга несчастных случаев - Чак Вендиг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, – чуть ли не игриво воскликнул он, – а я и не заметил тебя здесь!
Оливер застыл совершенно неподвижно. «Я заснул, и мне снится кошмарный сон», – но нет, это происходило наяву.
– Я тебя ненавижу, твою мать! – прошипел Оливер, остановившись за диваном.
– В таком случае ты ненавидишь самого себя, разве не так?
– Мы с тобой – не одно и то же.
– Знаю, – согласился Джейк, и в его голосе фальшивой нотой прозвучала горечь разочарования. – Вот в чем я ошибся. Я полагал, мы понимаем друг друга. В глубине души я был уверен, что в тебе достаточно много меня – как и во мне тебя, – что ты меня поймешь. Но иногда гвоздю нужен молоток.
Вскрикнув, Оливер опустился за диван.
– Я иду иска-а-а-ать, – произнес нараспев Джейк. – Ничего страшного. Я могу и так. Ты все равно будешь меня слушать, Олли, потому что ты мальчик благоразумный.
«Именно этого он и хочет. Не слушай!»
У Оливера мелькнула мысль броситься к двери – распахнуть ее и бежать в холод, в буран. Однако он остался. Даже несмотря на то, что усилием воли приказал своим ногам поднять его, повести к двери…
И все-таки он остался на месте.
– Я так понимаю, моя реклама на тебя не подействовала, – продолжал Джейк. – Я-то полагал, что ты с твоим бесконечным состраданием – антенна, улавливающая всемирную боль, и захочешь все исправить. Захочешь положить конец стрельбе в школах, обратить вспять изменения климата, просто остановить мчащийся к пропасти мир, чтобы мы смогли все починить. Я показал тебе видение лучшего будущего. И, отослав прочь твоего отца, этого долбаного Нейта, решил, что дело сделано. После того как я убил Грэма Лайонза и его отца, вонючего козла, я подумал, что теперь-то уж точно все в порядке. Победа! Игра закончена, я выиграл. Ты ведь был у меня в руках, разве не так? Польсти моему самолюбию, Олли! Скажи, что я хотя бы был близок к цели.
– Ты никогда не был близок к цели, – солгал Оливер.
– Ну, малыш, если тебе от этого легче спится…
– Наверное, тебе нужно сдаться. Быть может, этот мир достоин спасения, а не разрушения, дерьмо ты собачье!
Джейк хмыкнул. Когда он заговорил снова, его голос наполнился шумом статического электричества, добавляющего шипение после каждого слога.
– Теперь уже слишком поздно, Оливер. Остальные упавшие миры навалились грудой на этот. Сокрушают его. Сминают. Все то, что есть в тех мирах, перейдет в этот. Уже перешло. Здесь повсюду начинают ломаться машины. Мы вошли в смертельный штопор. И настало время положить всему конец. Я придумал, что приведет тебя сюда.
Скинув ботинок, Оливер зажал его в руке и поднялся, готовый швырнуть в экран. Он собирался разбить телевизор, вернув образ Джейка обратно во мрак разбитого кинескопа.
Однако его рука застыла.
На экране был Калеб.
Калеб, привязанный к стулу. Рот криво заклеен полоской скотча, покрытого скользкой темной кровью. Кровь текла из разбитого носа и со лба. Даже отсюда Оливер почувствовал боль Калеба – настоящую, физическую боль, вздымающуюся подобно закипающей воде.
На экране снова появился Джейк, щелкнув пальцами.
– Ну как, я привлек твое внимание, а? – спросил он.
– Пожалуйста!.. – взмолился Оливер, чувствуя, как у него сдавило горло.
– Ты думаешь о людях. О мелких людишках. О каждом отдельном человеке. Но тебе нет дела до человечества… – Последнее слово Джейк произнес театральным голосом, громко и отчетливо, целая опера из пяти слогов. – Ты думаешь о людях. И я подумал – черт, да у меня же тут есть один, который тебе точно небезразличен. Итак, я предлагаю простую сделку: сегодня в полночь ты будешь здесь, у алтарного камня, или я начну отрезать куски от твоего друга. Счищу мягкие ткани до самой кости. И в конце концов он умрет, Оливер, потому что, не сомневаюсь, тебе известно, что человеческий организм не выдерживает таких издевательств. Но есть и хорошая новость: ты можешь это остановить.
Оливер сглотнул подступивший к горлу комок ярости и страха. И все-таки логика взяла свое, и он с вызовом вскинул подбородок.
– Ты ведь утверждаешь, что все и так кончится. Я приду туда, умру на камне, и что потом? Калеб все равно погибнет.
– Но если ты не придешь, то будешь знать, что я стану его истязать. Не просто убью, поскольку смерть стала бы милосердием. Боль, которую я причиню твоему приятелю, будет исходить от него и достигнет тебя в маленьком охотничьем домике, где ты спрятался. – Почувствовав в молчании Оливера шок, Джейк выразительно цыкнул. – Разумеется, мне известно, где ты. Могу ли я сам прийти за тобой? Конечно. Но так мне меньше работы.
– Не смей делать Калебу больно!
– Ты его любишь? – усмехнулся Джейк. – В том смысле, что запал на него? Похоже, тебе нравятся и мальчики, и девочки. Маленький Калеб, маленькая Хина… Пожалуй, после Калеба я найду и ее. И тоже заставлю страдать. Очень страдать.
– Сраный ушлепок!..
– Ну а после того как я с ними расправлюсь, превратив их тела в кровавое месиво, если ты по-прежнему не явишься к нам, мы придем за тобой. Затравим твою мать, словно зайца. Ее я буду мучить в отместку за то, Оливер, что она сделала со мной. Отрежу ей пальцы на руках и ногах, отрежу сиськи, положу голодных червей во все ее проходы, отверстия и потайные места. Я заставлю ее здорово помучиться, Оливер, прежде чем она наконец испустит дух. Что же касается тебя, мы оглушим тебя шокером или накормим таблетками и заставим смотреть. Смотреть на все. И где-то там, во мраке твоих закрытых глаз, все встанет на свои места. Ты увидишь, что все плохо, все сломано, и речь уже будет идти не о том, чтобы тебе бежать от своей собственной боли. Ты захочешь спасти всех, избавить от боли, и ты захочешь взять с собой весь свет. Ради своей матери и погибших друзей, ради покинувшего этот мир отца – ты захочешь помочь всем мирам, всем временны́м линиям обрести покой.
Оливер сглотнул комок в горле.
– То же самое произошло с тобой? Ты просто хотел бежать от боли? Больше не мог ее терпеть?
– Не сомневайся, я могу вытерпеть гораздо больше, чем ты.
– Я тебя ненавижу!
– Взаимно, малыш.
И телевизор погас.
* * *
Вот уже час. Целый час она просидела в «Субару». Мэдди
