Кровавый завет - Брайан Макклеллан

Три тела, извлеченные из груды пепла, были обмотаны бинтами с ног до головы. Один, мужчина среднего роста, худой и измученный, наверняка живой. Его внесли на носилках, связанного по рукам и ногам. Кисти рук были приподняты над телом на специальных подпорках, чтобы всегда оставались на виду. Избранный Борбадор, догадался Олем. Последний из Королевского совета. Глаза Бо рыскали по комнате. Ему не заткнули рот, тем не менее он не проронил ни слова.

Вслед за ним внесли молодого человека и девушку. Солдаты развернули покрывала, чтобы доктор Петрик мог осмотреть их. Девушка – нет, девочка, судя по росту, – оказалась дикаркой с веснушчатой кожей и волосами, которые, наверное, были бы огненно-рыжими, не будь они так подпалены настоящим огнем. Олем не мог определить, дышит ли она. Вторым был Таниэль. Олем хорошо знал его. Как и все солдаты Тамаса.

Олем незаметно подошел к носилкам Избранного и придвинул табурет.

– Несладко пришлось? – спросил он и тут же скривился от боли в груди.

Рана, нанесенная Черлемундом, оказалась ровной и чистой. Михали сумел вылечить Олема непостижимой для него магией. Но временами между ребрами все еще болело.

Бо взглянул на него.

– Сигарету? – Олем свернул новую сигарету, вложил ее в рот Бо и зажег спичку.

Тот вдохнул дым и закашлялся. Олем поймал выпавшую сигарету и вернул на место. Бо едва заметно кивнул.

– Я слышал, что всех ваших ребят вывели из крепости, – сообщил Олем. – Прежде чем гора обрушилась. Удачно вышло.

Бо ничего не сказал.

– Еще ходят слухи о великой волшебнице, сражавшейся против вас с Таниэлем. Она осталась жива?

– Не знаю, – прошептал Бо, не разжимая губ, чтобы сигарета не выпала снова.

– Жаль, – вздохнул Олем. – Если она выжила, остается только надеяться, что она сейчас на кезанском склоне горы.

Бо не ответил.

В палатку вошел незнакомый мужчина огромного роста. В наброшенной на широкие плечи меховой накидке он напоминал медведя. На груди у него висел значок Мастера Дозора.

Тамас на мгновение отошел от своего сына.

– Жакола, – поприветствовал он Мастера.

– Что с парнем?

– Жив. Но и только.

– Это просто чудо. Благодарите эту девочку и позаботьтесь о ней так же, как о самом Таниэле. Если он выживет, то будет обязан этим ей. Бездна, если правда все то, что мне рассказывали, то все мы ей обязаны.

– У нее шансов еще меньше, чем у Таниэля. – Тамас посмотрел на девушку-дикарку. – Не знаю, что мы можем сделать для нее.

– Сделайте хоть что-нибудь, – проворчал Жакола. – У тебя есть и другие врачи, кроме этого старого шута.

Он подошел к раскладушке Тамаса, уселся на нее и вытащил флягу из кармана мундира. Олем нахмурился. Поставить этого нахала на место? Мастер был в три раза крупнее его самого. На памяти Олема только одному Сабону сходили с рук такие вольности в разговоре с фельдмаршалом.

– Жакола, – задумчиво произнес Олем. – Это имя кажется мне знакомым.

– Я его знаю как Гэврила. – Бо слегка покачал головой.

Олем вытащил сигарету изо рта Бо, стряхнул пепел и вставил обратно.

– Жакола… – повторил Олем. – Жакола, Жакола. Хм. Постойте. Жакола из Пенсброка! – Глаза телохранителя полезли на лоб от изумления. – Так это он?

– Спросите у кого-нибудь другого, – пробормотал Бо.

Олем уселся на табурете и закурил, пытаясь вспомнить слухи, ходившие в армии. Говорили, что Жакола был из самых близких друзей Тамаса. Некоторые даже называли его братом покойной жены фельдмаршала. Вряд ли это действительно он. Жакола пропал еще до того, как Олем поступил на службу в армию.

Тамас подошел, заметно прихрамывая, и присел на корточки рядом с носилками Бо. Фельдмаршал не позволил Михали заняться своей больной ногой до той поры, когда жизни Таниэля не будет больше ничего угрожать. Нога Тамаса болела сильнее, чем раньше, но его упрямство осталось прежним.

– Я хочу задать тебе кое-какие вопросы, – обратился к Бо фельдмаршал.

Олем вынул сигарету изо рта Избранного, чтобы тот мог ответить.

– Что там произошло? – спросил Тамас.

Бо хмуро посмотрел на фельдмаршала. Похоже, он не собирался отвечать на вопросы.

– Я не намерен казнить тебя, – сказал Тамас. – Во всяком случае, пока. Это, – он показал на веревки, – всего лишь предосторожность. Я подозреваю, что Узы все еще держат тебя?

Бо кивнул.

– Значит, вы с Таниэлем не нашли способ разрушить их?

– Последние месяцы мы были заняты тем, что пытались отбить нападение кезанской армии, – раздраженно напомнил Бо. – У нас не было времени.

– Когда Узы убьют тебя?

– Не знаю.

Тамас обдумал его слова.

– Пока ты останешься под арестом. Мы постараемся не причинять тебе больших неудобств. Я знаю, ты не виноват в том, что Узы заставляют тебя отомстить за короля.

Бо отнюдь не выглядел довольным.

– Что там произошло? – повторил вопрос Тамас. – Таниэль действительно стрелял в Кресимира?

– Да.

– Ты видел, как это случилось?

– Я это почувствовал. Каждый Избранный во всем Девятиземье это почувствовал. Это прошло сквозь мою душу. А вы ничего не заметили?

Тамас покачал головой:

– Олем, а ты?

– Нет, сэр, – отозвался Олем. Он затянулся сигаретой Бо, чтобы она не погасла. – Хотя, может быть. У меня расстройство желудка от дорожной пищи. Я скучаю по обедам Михали.

– Вы должны были это ощутить, – настаивал Бо.

Тамас откинулся назад и тут же вздрогнул от боли.

– Значит, Кресимир мертв, – заключил он, ухватившись за край носилок, чтобы сохранить равновесие.

– Где ваша трость, сэр? – нахмурился Олем.

Бо рассмеялся хриплым, слабым голосом. Постепенно смех становился громче.

– Что тут смешного? – спросил Олем.

– Ничего, – покачал головой Бо. – Тамас, вы не понимаете. Бога нельзя убить.

Тамас сидел около постели своего сына. Таниэль цеплялся за жизнь. Врачи сказали, что он в коме. Неизвестно, когда Таниэль из нее выйдет и выйдет ли вообще. Тамас должен был настоять, чтобы Михали поехал с ним. Он проглотил комок в горле. Остается надеяться, что Таниэль переживет поездку в Адопест. Конечно, бог сможет вылечить его. Как только сыну станет лучше, Тамас позволит Михали заняться своей ногой.

– Ты хорошо поработал. – Тамас положил руку на лоб Таниэля. Лоб был горячим. – Не оставляй меня. Я не хочу потерять тебя. Я уже потерял твою мать. Не хочу лишиться еще и тебя.

Полог палатки откинулся. В просвете показался высокий темный силуэт на фоне огненной горы.

– Твой сын – настоящий воин.

Тамас посмотрел на своего шурина. Тот вошел и уселся на единственное свободное место в комнате.

– Как мне тебя теперь называть – Жакола или Гэврил? – спросил Тамас.

Он провел рукой по лицу, надеясь, что вошедший не заметил, как он вытер слезы.

– Пусть будет Гэврил, – решил Мастер Дозора.

Это имя он взял, чтобы скрыться от охотников Ипилла после их с Тамасом неудачной попытки убить короля Кеза. Это было давным-давно. Кажется, целую жизнь назад. Гэврил с тех пор стал пьяницей. Но сегодня он выглядел достаточно трезвым.

– Уходя с Южного пика, мы видели, как кезанская армия отправилась на запад, – сообщил Гэврил. – К Воротам Васаля.

– Значит, они хотят снова напасть, – понял Тамас. – Всей силой. Без какой-либо передышки.

– Теперь бог на их стороне, если Бо сказал правду и Кресимир жив.

– На нашей стороне тоже бог.

– Что?

– Адом, брат Кресимира. Не такой жестокий, как Кресимир. Вполне вероятно, что это даст преимущество Кезу, когда дело дойдет до войны.

Гэврил вытянул ноги и откинулся назад, но поспешно принял прежнее положение, когда стул под ним затрещал.

– Бог, – вздохнул он. – Два бога! И древние маги. Это не тот мир, который мы знали, Тамас.

– Я ни о чем не могу думать, кроме него. – Тамас показал на сына.

Гэврил помолчал с минуту и продолжил разговор:

– Я пятнадцать лет оплакивал смерть сестры. Прошу тебя, если случится худшее, не повторяй мою ошибку. И не начинай оплакивать его, пока он еще не ушел.

Тамас кивнул. Что еще он мог сказать?

– Я слышал о Сабоне, – добавил Гэврил. – Мне очень жаль.

– Среди моих людей были изменники, – признался Тамас.

Гэврил нахмурился.

– Следователь, которому я поручил найти предателя в моем комитете. – Тамас глубоко вздохнул. – Он выполнил задание, но, как выяснилось, сам предал меня, когда его семью взяли в заложники. Из-за этого и погиб Сабон.

– Что ты с ним сделаешь?

– Заставлю его ответить за преступление.

– Не позволяй ненависти завладеть собой, – предупредил Гэврил.

– Это не ненависть, – возразил Тамас. – Это справедливость.

– Если Кресимир сожжет все Адро, это тоже будет справедливость.