Полный НяпиZдинг - Макс Фрай

пути не столкнуть. Очень ясно понимаешь, где ты находишься, как здесь все устроено и почему любое твое действие, хоть немного отличное от забивания гвоздей и жарки котлет, обречено на поражение. И, конечно, не принимаешь такого расклада — а кто бы принял? Но все равно учишься с этим жить. Потому что помирать после всей этой каторжной предварительной подготовки к неизвестно чему, это было бы как-то совсем уж тупо. Нет уж, останемся в зале, досмотрим это кино-не-для-всех.

И уж точно больше не выпендриваешься перед людьми ради внешних опор. Потому что того, чего тебе надо, никто все равно не вообразит. А значит, теперь антропоморфные внешние опоры будут только мешать. Выпендриваться можно продолжать, но только перед существами, которые больше и сложнее человека. Если получится, они про нас навоображают такого, что только держись.

А потом может наступить такое потом, когда все чаще ловишь себя на том, что становишься такого же рода внешней опорой для других людей — тех немногих, кто может такое щастье вынести. То есть в некотором смысле так было всегда, но сейчас происходит осознанно и осмысленно. Хватаешь, что под руку подвернется, и говоришь: «Ты чудесное существо. Смотри, ты это вот можешь. И вот это. А помнишь, была гроза? Так это из-за тебя! А знаешь, почему произошло то-то и то-то? Потому что у тебя в голове была вот такая каша, и она вот так вот трансформировала внешний слой реальности. Что значит — нет сил? Это у тебя жопу от дивана сейчас оторвать нет сил, а реальность трансформировать — дурное дело не хитрое, когда ты чудесное существо».

Но чаще, конечно, приходится не говорить, а думать. То есть даже не думать, а знать, как оно. И оно будет как-нибудь примерно так.

(А в ком видеть чудесное существо не получается, того приходится посылать в жопу. Не со зла, а чтобы не сломать хрупкий пока механизм трансформации восприятием внутри себя.)

В общем, это работает. И какое-то время спустя обнаруживаешь, что вокруг тебя, как было в младенчестве, чудесные существа. Не особо осознающие свою чудесную природу и довольно неуклюже с нею управляющиеся, но елки, я тоже ничем не лучше. Так уж здесь все устроено, что все хоть немного отличное от забивания гвоздей и жарки котлет делается наугад и наощупь, косо-криво, но делается, это главное. Неопровержимый факт.

(Что мне во всем этом нравится — так это мое умение настоять на своем. Сказано: «Вокруг чудесные существа», — значит будут вокруг чудесные существа. Такие, каких я соглашусь считать чудесными существами, бескомпромиссно, не торгуясь с собой.)

Что бывает дальше, я пока не знаю, до этого надо постараться дожить. Но вряд ли новое разочарование, как в три-четыре года. Видимых предпосылок для нового разочарования вроде бы нет.

Такие девочки

В городе днем было очень много пар: нарядная мама плюс нарядная дочка (видимо, по случаю Первого сентября; видимо, мальчики не так расфуфырены и поэтому меньше бросаются в глаза).

Очень интересно смотреть на эти пары, вычисляя, где из девочки растят принцессу-прислугу (на самом деле, абсолютно одно и то же), а где просто человека. Вычисляется с полпинка, если быть шерлокхомсом вроде меня, но даже если не быть, с полутора пинков все равно вычисляется. Правда, очень легко. Все как на ладони.

Первых случаев все еще больше, Восточная Европа такая восточная, постсоветское пространство — трындец, который с нами еще надолго. Но число вторых, в смысле, людей-воспитывающих-людей, из года в год все же заметно растет. А что касается первых, тут главное, чтобы как можно дольше не выходили из подростковой девичьей моды тяжелые ботинки: пригодятся. Потому что человек, конечно, инертен, податлив и склонен становиться тем, во что его превращают. Но в жизни каждого человека есть такой прекрасный период, когда все жизнеобеспечивающие системы его скафандра работают на бунт. В смысле, гормональные бури в подростковом возрасте отлично годятся на то, чтобы пинать ногами дикие скотские предубеждения, которыми с детства зачем-то забита твоя единственная и неповторимая голова, необходимая вовсе не в качестве говнохранилища, а для обработки поступающей извне информации. Затем, собственно, и нужны тяжелые ботинки: в них пинаться получается эффективней. И если войти во вкус, потом уже вполне можно и не перевоспитываться обратно в прислугу-принцессу. А просто продолжать жить (периодически попинывая для профилактики все, что тянет обратно в канаву, полную дохлых жаб).

У

Указание свыше

Сижу, озадачившись некоторой простой, но сложносочиненной бытовой проблемой, думаю, с какого бока к ней подойти. Телефон свистит — пришла СМС. А у меня, понятное дело, как у всякого мелкого городского шамана договоренность с собой (и миром), что любой внешний сигнал, поступивший в момент размышлений над конкретным вопросом (голоса на улице, песня из проезжающего мимо автомобиля, бумажка, брошенная ветром под ноги, надпись на стене, или вот как сейчас СМС) — подсказка, указание свыше, тайный знак.

Беру телефон, а там. А там! Рекламное послание от супермаркета Максима: только сегодня, только для вас, тридцатипроцентная скидка на такую-то водку. И еще на другую водку. И на третью водку тоже скидка, вотпрямщас.

Уличная мода

Все чаще попадаются на глаза девушки в платьях, подражающих моде пятидесятых; ну, то есть не совсем как у Грейс Келли в хичкоковском «Окне во двор», попроще, но что-то вроде того: тонкие талии, аккуратные лифы, пышные юбки, эх. Глаз не отвести. И дело даже не в том, что это красиво (хотя очень красиво), а в том, что мы же все помним, это была послевоенная мода, и теперь, когда новые девочки ходят по улицам в ослепительно пышных юбках, поневоле кажется, что очередная большая война уже закончилась, теперь долго ничего такого не будет, может, вообще никогда-никогда. И это такое странное сладкое ощущение обещания долгого мира — посреди, теоретически говоря, вполне мирной жизни без большой войны, которая тем не менее все равно совсем недавно закончилась, вот и белые тюльпаны посадили в Бернардинском саду, и древесные пионы расцвели возле планетария, и все это, получается, не просто так, не зря.

Успех

Состояние «успеха» — это такое