Ведьмаки и колдовки - Карина Демина

 …в семье миллионы лишними не будут.

 — Самое оно, — князь почесал живот. — И все довольны будут.

 — Это вряд ли, — произнес Себастьян, по-прежнему глядя на отца снизу вверх, и было в его взгляде… не раздражение.

 Недоумение?

 — Ты сегодня же отправишься ко двору и отзовешь свое ходатайство…

 — С чего бы? — уступать сыну князь не собирался.

 — С того, что в ином случае мне придется действовать так, как я то сочту нужным, — Себастьян поскреб когтем янтарный рог. — И боюсь, что тогда семейной репутации, о которой ты так трясешься, придется несладко…

 — Угрожаешь?

 — Предупреждаю, папенька. Я не знаю, как вам удалось втемяшить в голову Лихо, что он что-то там вам должен, но… я — не Лихо.

 Себастьян погладил чешуйчатый хвост, о котором князю в свое время пришлось выслушать много нелицеприятного. Все ж, невзирая на объявленную королем политику толерантности, при дворе к нелюдям относились с немалым подозрением.

 И сейчас Тадеуш испытал острый приступ брезгливости.

 — Не нравлюсь? — поинтересовался Себастьян, хвост из рук так и не выпустив. — Как можно, папенька, сына родного так не любить…

 — Какого сына? — князь взял себя в руки и даже справился с преогромным желанием немедля вызвать камердинера, пусть выставит наглеца прочь. Остановило его то, что, во-первых, на зов камердинер уже не явился, а во-вторых, даже если и явится, то Себастьян всяко сильней. — Того, который уже опозорил весь род? Ты читал, что о тебе пишут?

 — Читал.

 — Тогда ты понимаешь, что теперь твое слово ничего не значит. Что бы ты ни озвучил… — Тадеуш Вевельский взмахнул рукой, отгоняя настырную муху. — Твои фантазии никому не интересны.

 — А вот это вы зря, папенька, — с расстановкой произнес Себастьян. — Мои, как вы изволили выразиться, фантазии заинтересуют многих… у меня давно уже интервью просят… так я не откажу… расскажу о детстве… о том, как ваши отцовские нелюбовь и небрежение толкнули меня на путь порока…

 — Что?

 Себастьян всхлипнул и кончиком хвоста утер слезинку.

 — То, папенька! Я долго молчал, но не имею более сил! Отосланный во младенчестве из-за своего уродства, лишенный материнской любви и отцовской заботы, я получил сильнейшую душевную травму, которая ныне отзывается… и мои неестественные склонности — есть закономерность. Я, может, в Аврелии Яковлевиче увидел зрелого мужчину… отца, которого мне так не хватало… а вы, папенька, равнодушная скотина, ежели этого не понимаете. Вот остальные, полагаю, поймут.

 …и осудят.

 …в свете Тадеуша и без того недолюбливали, а после этаких сплетен…

 — Шантажируешь?

 — А что еще мне остается делать? Мы, личности аморальные, иначе не могем-с… — Себастьян развел руками и поднялся. — Если же вам, папенька, этого мало, то… во-первых, Лихо женился позавчера, а во-вторых, вчера Евдокия выкупила ваши долговые векселя… к слову, за четверть стоимости отдавали… так вот, она или оставит их себе, или передаст дело в суд. И поверьте, я сделаю все возможное, чтобы она этот суд выиграла. Понятно?

 — С-скотина…

 — Весь в тебя, — осклабился Себастьян. — И да, ходатайство твое не удовлетворили… и не удовлетворят. Поэтому, еще раз повторюсь, оставь Лихо в покое.

 — Что?

 — Что именно тебе не понятно, папенька? — это Себастьян произнес с насмешкой. — Уж извини, но при дворе ты многим… поперек горла стоишь. И мою просьбу уважили с преогромною охотой… даже за услугу не сочли.

 Князь побагровел. Нет, он, конечно, знал, что старший отпрыск уважения к нему не испытывает, но чтобы вот так, беспардонно, в дела отцовские лезть? Да еще и гордится этим?

 — Кстати, — из кармана пиджака появился плоски портсигар, который Себастьян раскрыл и перевернул над кроватью. — Говорят, что нехорошо в гости без подарков… так что вот… думаю, вы поладите. Кровопийца кровопийцу завсегда поймет.

 Что именно было в портсигаре, Тадеуш Вевельский уточнить не успел:

 — Папа! — голос Велеслава донесся из-за двери, а в следующее мгновенье дверь эта распахнулась, едва не ударив князя по носу. — Папа, ты слышал?!

 Следовало признать, что из всех сыновей, которых Боги послали — и в этом послании свыше виделась князю некоторая избыточность — Велеслав сильнее прочих походил на отца, при том как внешне, так и яркою неугомонной натурой.

 — Слышал, слышал, — ответил за князя Себастьян. — Здравствуй, дорогой брат. Не скажу, что рад тебя видеть, но хорошо, что зашел… не придется дважды повторять.

 — Это все ты! — Велеслав брату не обрадовался, зато сходу осознал, кто стоит за крушением всех его, Велеславовых надежд и чаяний.

 За десять лет Лихославового отсутствия он привык к мысли о том, что именно он, Велеслав, и унаследует титул. Не то, чтобы он желал брату смерти, но… всякое может случится, а о Серых землях еще те рассказы гуляли.

 Но нет, вернулся…

 …и Велеслав осознал, сколь велика разница между потенциальным наследником и обыкновенным уланом, пусть бы и офицером, пусть бы и шляхетных кровей, пусть бы и служащим во дворцовой гвардии, но… все одно нищим.

 Бесперспективным.

 И ведь все удачно складывалось! Лихо жив и при невесте, пусть всего-навсего купеческого роду, но состоятельной, получил бы свой надел, может, пару деревенек, тех, что похирей… и отбыл бы бытие налаживать. А то и вправду, не в Познаньске же волкодлаку оставаться? И так перед людьми неудобственно выходит, что один брат — метаморфус, а другой и вовсе, простите Боги, волчьих кровей…

 …но это Велеслав простил бы. И в добровольном изгнании Лихо стал бы навещать… изредка… или письмами, открытками святочными, опять же, радовать… так нет ведь, надо было этому недоразумению хвостатому влезти…

 …и главное, как он успел? До самых, до верхов дошел!

 Скотина.

 — Ты… ты понимаешь, что натворил? — старшего братца Велеслав не боялся, помнил, как в далекие детские годы гонял, привязавши к хвосту панталоны маменькиной горничной, а еще склянки, подкову и прочую мелочь. Нет, не один гонял, с компанией, но так оно завсегда и было, пусть времени с той поры прошло изрядно, но оно и к лучшему. Тогда-то все дрыном закончилось и носом разбитым, который после вправляли, а все одно переносица вышла неровною. И за это Велеслав затаил обиду. Ныне же он чувствовал свое превосходство.

 А и то сказать, Себастьян высок, но Велеслав все одно выше на полголовы. И в плечах пошире будет. И не зря он носит уланский мундир, небось, фехтует получше иных, да и кулачного бою, который многие мнят забавой для простонародья, не чурается.