Измперение инкогнито - Эдуард Пак

Вот он, словно бесхозный воздушный элементаль, радостно, свободно и с великим упоением парит над землей.

Застыв в небе тонкой свечкой, он осматривает обстановку, транслируя панораму событий на маго экран — зеркало, которое установил в фургоне у Максима.

Вот, по просьбе Максима он цепляется за ракету и влетает в какое-то непонятное место. Что это?

Все магические потоки тут имеют какое-то неправильное строение — его явно отнесло в какое-то неизвестное ответвление великого веера. Ух, как интере-е-е-есно! Его так и подмывало бросить все и обозреть сей неизведанный край. Однако все же непоря-я-ядочек!!!

Так, ракеты возвращаются.

— Быстро за ними — скомандовал сам себе Цветогор.

— Есть, вас понял — отвечает он сам себе же.

Вот он, словно в зад ужаленная белка, мечется то вверх, то вниз, то вбок, то по кругу — на перегонки с вражескими магами, хотя все же пока не приближается слишком близко.

Все-таки загоняли они его. Поле боя. Правый фланг. Левый фланг. Общая панорама. Облет мрачной магической тучи. То прицепись к ракетам. То сопровождай магов. Мне что, разорваться?!!!

Однако свобода здорово опьянила его неокрепший разум, не привыкший, а главное и не собиравшийся привыкать к суровой дисциплине. Словно изысканное цветочное вино, эйфория почти напрочь лишила его осторожности.

Лекцию о том, что маг высшего уровня видит астральные фантомы любой степени маскировки, он благополучно пропустил мимо своих длинных ушей, поэтому непозволительно приблизился к последнему оставшемуся в живых магу.

Одно время он вполне серьезно обдумывал возможность подлететь поближе и дать пендаля под жирный зад магу в потешном женском платье. Однако не успел.

Вот оно! Так и есть. Ганиш все время, пока шел бой, краешком сознания, на самой дальней периферии зрения ощущал какое-то чужеродное присутствие. Все же не показалось. Приглядевшись повнимательней, он засек чей-то фантом.

Сеть!!! Тугие прозрачные нити, казалось выстрелили в пустоту.

Но нет, сложный узор магической паутины плотным коконом обвил чью-то тщедушную прозрачную фигурку, отчаянно трепыхавшуюся в тщетных попытках освободиться.

Ганиш пригляделся повнимательней магическим зрением. Похоже на девушку? Нет, не девушка, пропорции все же не совсем женские. Человеческий подросток — маг — опять нет — уши уж слишком длинные. Лысый… неужели эльф?! Невероятно, но аура соответствует! Еще ни разу в жизни он не встречал ни одного эльфа, который бы добровольно избавился от своих роскошных волос. Быть может, он чем то болен или лыс от природы? Может и не эльф он вовсе — засомневался Ганиш, хотя нет, все же эльф, точно эльф — маг смог тщательно рассмотреть его ауру.

Однако на войне — как на войне. Враг не заслуживает скидок ни на возраст ни на свою необычайную внешность.

Удар!!!

Фантом растворился, только не совсем понятно — до или после соприкосновения с его атакующим заклинанием.

Еще два удара Ганиш послал по угасающим жгутам магической связи, один из которых шел от источника силы — к эльфу, другой же связывал уже эльфа с чем-то еще. Получайте свои подарочки к рождеству.

Сначала пленяющая сеть, из которой Цветогор ни как не может выбраться, затем какой-то сгусток энергии неимоверной мощи — довольно грубо, не по правилам, словно пощечиной гигантской каменной длани — выбивают его из астрала.

Сверхновая взрывается в мозгу. Резкое и весьма болезненное отключение от астральной матричной сети!!! Предательское сознание слишком быстро и слишком охотно покидает своего хозяина, скользким угрем выскальзывая из рук.

Бац!!! Темнота.

Шестое чувство Светланы вопит во все горло. ОПАСНОСТЬ!!!

Она — якорь. Разорвать связь в случае беды — ее обязанность. Она почти успела.

Тело Цветогора выгнуло крутой дугой, зубы заскрежетали, будто у больного в жестоком приступе эпилепсии.

Светлана с натугой всунула между ослепительно белыми резцами ручку чайной ложки, обернутой медицинским пластырем, приготовленной специально для такого случая. Аккуратно, но настойчиво раздвигая напряженные челюсти, Светлана потащила на себя язык эльфа, которого скрутило страшной судорогой — без ее помощи Цветогор рисковал задохнуться и не вернуться из магического транса уже ни когда.

Светлана сделала неловкое движение — она слишком осторожничала, боясь поломать какой ни будь из красивых зубов Цветогора. От этого и сунула меж ними лишь самый краешек металлической полоски.

Не смотря на всю ее осторожность, что-то громко хрустнуло, рука предательски дрогнула и ложка пулей метнулась под кровать, судя по звуку — улетела далеко. Доставать ее оттуда? Об этом не было даже речи — время шло на секунды. Большой палец, державший скользкий язык, провалился в ротовую полость.

Челюсти эльфа свело еще одной волной жестоких судорог. Светлана тонко пискнула, однако руку не отдернула, наоборот, засунула палец еще дальше — ее напугало то, что действуя с такой силой, Цветогор рисковал напрочь откусить себе вынутый наружу язык.

Закусив губу от почти невыносимой боли, Светлана застыла в неловкой позе, удерживая столь болезненное и столь шаткое равновесие. Наконец-то — кажется прошла целая вечность — тело Цветогора расслабилось и обмякло. Только тогда Светлана смогла перевести дух — почти минуту девушка не дышала, сдерживая дыхание. Она с тревогой нагнулась, почти в плотную приблизив лицо к побледневшим губам юноши. Кажется дышит. Точно дышит! Дыхание слабое, но ровное. Прозрачные бисеринки пота покрыли его лоб густой россыпью, от него явственно несло жаром, однако пахло все же довольно приятно, словно от завернутого в пеленки новорожденного младенчика. Не сдержав своего материнского инстинкта, Светлана нежно погладила его по гладкой голове.

Решительно сжав зубами опухшие губы, она очень медленно и осторожно потянула на себя стреляющую болью ладонь.

— Крепкие же у тебя зубки, вампиреныш — произнесла Светлана, с испугом оглядывая прокушенный до самой кости палец. Кровь тонкой струйкой потекла по поднятой вверх ладони. Палец значительно увеличился в объеме и побагровел, а ноготь на нем стал почти что черным.

Словно в ответ на ее реплику, Цветогор нервно облизнул испачканные кровью губы.

— О, оно как! — выдал он, вроде бы ни к чему не относящуюся фразу — его ресницы дрогнули, однако глаз он так и не открыл.

Светлана легонько потрясла его за плечо — эльф ни как не прореагировал на ее действия, голова его безвольно болталась из стороны в сторону, словно у марионетки, потерявшей связь со своим кукловодом. Светлана оттянула веко. Зрачков совсем не видно. Плохо.

Что же делать? Остался ли в ее сумочки пузырек с нашатырем, с того случая, когда она приводила в чувство последнего своего пациента? Она очень на это надеялась…

Бац!!! Светло! Однако вновь появившиеся чувства — не сказать, что бы очень приятные. Какой-то резкий запах, от которого мозги кажется вот-вот взорвутся и разнесут голову на мелкие кусочки. А ощущение того, что кто-то совсем недавно от души врезал тебе в глаз? Согласитесь — это не совсем то, чего ожидаешь от приятного пробуждения.

— Ну все, все — Светлана тянется к нему с каким-то подозрительным ватным тампоном.

Цветогор с испугом и обидой во взгляде пытается отползти в сторону, только у него получается плохо — слабоват он еще.

— Да успокойся же ты, все в порядке — ласково увещевает его Светлана — у тебя кровь носом пошла, нужно остановить.

…Зеркало взорвалось тысячами осколков. Куртку с кучей острых кусков стекла со страшной силой отшвырнуло к стене фургона, которая заметно промялась в месте удара.

Максим вздрогнул и вскочил со стула, опрокинув при этом стакан с горячим кофем на пол. Ему подумалось, что это уже стало нехорошей традицией.

Сердце подпрыгнуло к горлу и бешено затрепыхалось, побежав на перегонки с бурным потоком нехороших мыслей. Сиди он перед зеркалом, ему бы скорее всего разворотило все лицо, если бы вовсе напрочь не снесло голову.

Однако гнев и возмущение вдруг сменились осознанием. Ведь удар, скорее всего, шел в обе стороны, а на том конце находится его друг, а не бездушная стекляшка.

— Цветогор — хрипло прошептал Максим побелевшими губами.

Тишина.

— Цветого-о-ор!!! — уже во все горло — навзрыд, на разрыв.

Вновь тишина.

Щиплет в носу, слезы наливаются, готовые сорваться бурным потоком. Неужели он потерял своего единственного друга в этом мире?

— Оглохнуть можно. Ты орешь, как мадам Хлоя, когда с подоконника библиотеки стащили ее любимую мандрагору — раздался вдруг слабый, едва слышный голос из единственного уцелевшего кусочка зеркала, который криво повис на развороченной раме — жив я… почти. Если ты своими воплями меня не доконаешь, то все будет нормально.