Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский

Командир бригады подполковник Садовский приказал послать кого-нибудь из медиков оттащить красноармейца, оказать ему помощь. Из медиков на наблюдательном пункте находился санинструктор из медсанвзвода. Ему и приказали идти. Он перекинул через плечо санитарную сумку, перевалился через бруствер траншеи и пополз к раненому. Пройдя больше половины пути, санинструктор замер, распластался на снегу.

— Прошу вытащить раненых и оказать им медицинскую помощь, — распорядился командир бригады.

Из медиков на наблюдательном пункте уже никого не было, о чем ему доложили. Тут заметили, что к подбитому танку пополз подполковник Иванов. На окрик командира бригады вернуться он не отозвался. Командир бригады распорядился открыть огонь со всех имеющихся средств по противоположному высокому берегу, чтобы лишить возможности делать прицельные выстрелы по Иванову. Прошел он мимо санинструктора, потрогал его и пополз к красноармейцу-ремонтнику. Взял у него конец троса и продолжал ползти к танку. В нескольких метрах от подбитого танка подполковник замер и уже больше не передвигался. Наблюдавшие за ними поняли, что и подполковник убит снайперской пулей.

— Немедленно вытащить подполковника, — распорядился Садовский. Начальник политотдела, батальонный комиссар Максимов, сказал Садовскому, что где-то сидит замаскированный снайпер и всех выведет из строя, что нужно переждать до наступления темноты, тем более что уже наступали сумерки. Дождались темноты и вытащили три трупа. Экипаж подбитого танка остался в живых, но ими занялись представители особого отдела, так как они прекратили вести огонь по противнику, в то время когда пушка и пулемет танка были исправны и имели достаточно запаса боекомплекта.

Хоронили наших утром. Среди нескольких десятков холмиков на правом берегу реки Царица нашли они свое последнее пристанище. Тремя залпами из карабинов на фоне канонады шедших уличных боев почтили память наших однополчан. Сохранятся ли эти могилы для их родных, кто им об этом сообщит? Сколько безымянных холмиков, укрывших наших погибших воинов, разбросаны по бескрайней приволжской заснеженной степи? Кто их сосчитает и останутся ли следы? Многие из них окажутся пропавшими без вести, как это обычно фигурирует в официальных сообщениях. И для родных и для потомков они будут навеки пропавшими без вести в этой войне.

Все чаще стали попадаться группы пленных немцев. Они-то могут рассчитывать на сохранение жизни, хотя вид их ужасен, и навряд ли эти могли продолжать сопротивление. Что же думают остальные, на что еще надеются?

Боеприпасов, чувствуется, у них еще достаточно, и оборона продумана. Добровольно в плен не сдаются — вынуждает безвыходная ситуация. По всей вероятности, немецкое командование держало свои войска еще крепко в руках.

На правом берегу реки Царица, в четверти километрах от моста был развернут пункт сбора раненых силами медиков двух наших танковых батальонов. Условия жуткие. Продувал пространство ветер со снегом, стоял мороз за двадцать. Находились раненые и медики почти на открытой площадке. Не рассчитывали, что на несколько дней придется задержаться у моста.

В термосах привозили горячую пищу и чай, чем и обогревали людей. Старались по возможности здесь не задерживать раненых. Сюда доставляли раненых из других частей, применяли для этого сани-волокуши. Многих раненых волокли на плащ-накидках, на шинелях по снегу. Все это пространство простреливалось с левого высокого берега, и раненых тащили ползком. С пункта сбора направляли их в медсанвзвод транспортом батальонов, чаще попутным. Санитарные машины использовали для эвакуации раненых в медсанбат или госпиталь.

Еще до рассвета разбудили меня и сказали, что вызывает командир роты. Темно было, и казалось, что только уснул. Расположился на ночлег в ремонтной летучке на дне кузова, на брезенте, между запчастями, рядом с каким-то ремонтником. Верстак, боковые скамейки и верхние откидные полки были заняты штатными постояльцами. Лежал в шинели, валенках, шапке. Ремень только расстегнул, но с пояса не снимал. Под головой — санитарная сумка. Было угарно и дымно. Железная печурка раскалилась докрасна. Из-под дверей тянуло холодом и свежим морозным воздухом. Рад был этому пристанищу, где смог вытянуться во весь рост. Но пришлось выбираться на мороз, который сразу захватывал и всего сковывал. К тому же обдал хлесткий с мелким снегом ветер, который подхватил и начал трепать полы шинели.

Привел себя в порядок: затянул ремень, надел через плечо противогаз и санитарную сумку, сдвинул кобуру с пистолетом на правое бедро, постучал в будку командира и доложил, что слушаю его. Командир пригласил войти и сказал, что поеду с ним. Отвезет меня в медсанвзвод, где буду помогать им в работе. Об этом получил распоряжение из штаба бригады. Добавил, что раненых много, оставшиеся в живых медики справляются с трудом. С ехидцей заметил, что, должно быть, отоспался в летучке и пора приобщиться к более горячему делу. Приказал сесть мне в кузов его полуторки.

Забрался в кузов. После тепла летучки стал зябнуть. Укрылся брезентом, но теплее не стало. Машина тронулась. Дорогу не видел. Машину бросало во все стороны, меня качало по кузову. Через какое-то время стали и я услышал: «Приехали, выходи!»

Я слез и мятый, замерзший поплелся за ним. Невдалеке были развалины крупных домов, шли мимо разбитых и сгоревших построек, мимо ряда землянок, блиндажей. В палатке застали доктора Гасан-Заде, и командир мой иронически доложил ему, что привез пополнение. Пожелав успехов, оставил нас и отбыл на командный пункт бригады.

Доктор Гасан-Заде вместо «Здравствуй» в упор мне выпалил:

— Будешь отвозить раненых в госпитали. Некому стало. Иванова уже нет, знаешь? У всех работа, задыхаемся, — показал он большим пальцем вдоль горла.

— Есть тут работать! — по всей форме ответил я.

— То-то ж. Помогай грузить раненых. Повезешь их в Купоросное. Туда ближе, и там есть хирургический госпиталь. Как загрузят машину, сразу и поедешь.

Развернута была приемно-эвакуационная палатка, где и делали перевязки. Зашел в палатку. Вся была заставлена носилками с лежавшими на них ранеными. Некоторые сидели на носилках и на ящиках-комплектах по углам палатки. В обеих палатках топились железные печки, но было довольно холодно, чуть выше нуля.

От раненых узнали, что наши ведут бои в районе больницы, в центральной части южной половины города. Действуют совместно с 143-й морской бригадой и частями 422-й стрелковой дивизии. Попадались нам раненые из этих частей, а часть наших попадала к ним в медсанбат.