Сборник "Cambiare Podentes: Invocare" - Jordan Grant

О да, Северус мог бы сделать многое. И Гарри бы даже не сопротивлялся, так же, как не сопротивлялся в ванне. Он бы просто склонил голову Северусу на плечо, обвил его руками в милом объятии, позволив ему делать все, что угодно, лакать и ублажать себя, гладить и дразнить столько, сколько было бы угодно Северусу...

Так долго, что, в конце концов, придется применить целебные чары.

Северус нахмурился, пытаясь анализировать ситуацию. Тогда, в конце, Гарри было действительно больно. А ведь подобная боль не возникает неожиданно от одной ласки к другой; ощущение нарастает постепенно, переходя от неудобства к болезненной чувствительности и только потом к той боли, что побуждает рефлексы к самозащите. Гарри вырвался у него из рук, значит, это была не просто жалоба... да и кожа на его члене, когда он выбрался из ванны, казалась воспаленной и покрасневшей...

Не может быть, чтобы Гарри добивался этого намеренно, понял Северус, и что-то сжалось у него в груди. «Тогда почему он так мирно сидел у меня на коленях, не выражая ни малейшего протеста... почему продолжал целовать меня, обнимая так, словно у него все было в порядке? Зачем позволял так себя использовать?»

Слово эхом отдавалось у него в голове. Использовать... Слово, которое употребил Гарри; слово, ненавистное Северусу. Однако он так же был уверен в том, что именно это слово выражало суть отношения юноши к сложившейся ситуации. Но почему Гарри упрямо воспринимал все их занятия любовью именно таким образом? Почему?

Когда, наконец, на него снизошло озарение, Северуса чуть было не хватил удар. «Я же сам сказал ему об этом, – в отчаянии вспомнил он. – Черным по белому, слова настолько жестокие, что их можно было высечь на камне. Ты будешь предоставлен мне для сексуальных утех...»

На голову словно опрокинули котел ледяной воды. Так вот как все это воспринимал Гарри, все, что они делали с самого начала. Он видел себя наложником, а не любовником. Игрушкой для утех... Северус же делал все, чтобы усилить это заблуждение, вечер за вечером, ночь за ночью, решая, что и как они будут делать, постоянно насильно подталкивая Гарри к интимности, игнорируя чувства и желания самого юноши...

А тот проклятый синопсис... Северус жалел, что вообще написал его. Или же что при его сочинении не задумался о том, что означает быть возлюбленными. Но откуда ему было знать, учитывая его собственное прошлое? Да, у него имелся богатый опыт, но никогда не было любовника... ну, во всяком случае, не в том смысле, в котором им станет Гарри.

– Ну? – обернувшись к нему, потребовал Гарри ответа на свое оскорбление. – Что, тебе нечего сказать? Как-то это на тебя не похоже.

К этому времени возбуждение уже прошло. Полностью. Ну что ж... Северус все равно уже решил, что для разнообразия им следует заняться чем-то другим. Внимательно вглядываясь в лицо юноши, он неожиданно заметил, что за враждебным выражением прячется что-то еще. Уязвимость? Попытка самообороны?

И что-то щелкнуло в голове. Гарри провоцировал его, намеренно оскорбляя... возможно, надеясь именно на ту реакцию, которой Северус чуть не поддался изначально. Потому что тогда, после их занятий любовью, у юноши остался бы повод для обвинений, объект для ненависти.

У него осталась бы причина поддерживать свое упрямое заблуждение о том, что им никогда не стать любовниками.

Приняв решение, Северус пересек комнату, миновал Гарри, который поморщился, словно ожидая удара. Это было неприятно, хотя, возможно, и заслуженно. Конечно же, Северус его не ударил. Он просто прилег поверх покрывала, устроил подушку таким образом, чтобы удобно прислонить голову к спинке кровати.

– Что все это значит? – возмутился Гарри.

– Что мне захотелось прилечь? – кротко предположил Северус.

Гарри сжал кулаки.

– Нет, что это значит для меня? Ты сказал, что я должен понимать твои намеки, не так ли? Что я должен сообразить, чего тебе хочется, и сделать это без всяких подсказок...

– Думаю, для нас обоих будет лучше, если ты забудешь о том, что я когда-то говорил подобную глупость, – учтиво прервал Северус. – Не можешь же ты читать чужие мысли.

– Зато это можешь делать ты! – с исказившимся лицом прокричал Гарри. – Ну да, ты же у нас легилимент и ничто тебе не помешает воспользоваться своим талантом, верно?..

Чем спокойней становился Северус, тем сильнее выходил из себя Гарри – реакция, лишь подтвердившая сделанный зельеваром вывод.

– Почему ты так стремишься со мной поссориться, Гарри? Неужели ты думаешь, это действительно то, что нам сейчас нужно?

– О да, разумеется, как же я мог забыть? Ведь имеет значение лишь то, что думаешь ты!

– Послушай себя. Ты намеренно извращаешь смысл каждой моей фразы.

– Это ты у нас извращенец!.. – внезапно Гарри умолк и замер, выравнивая участившееся дыхание. И затем, уже более спокойно, добавил: – Ты так и не сказал, что я должен сделать.

«А если я скажу, – мысленно ответил Северус, – то ты воспримешь это как очередную причину видеть себя жертвой, а не полноправным участником».

Разумеется, в их жизни будут ситуации, когда приказывать придется. Например, во время ритуала. И после, в некоторых случаях, требуемых Podentes. И за правильность всего этого отвечал Северус; именно на нем – хозяине и более опытном партнере – лежала ответственность контроля над ситуацией, именно он должен удостовериться в том, что Гарри выполняет условия контракта. Иначе юноше будет плохо, очень плохо, и Северус просто обязан сделать все возможное, чтобы до этого не дошло.

Мысль о страданиях Гарри была ему неприятна. Как странно. Сколько раз он с наслаждением унижал гриффиндорца мелкими несносными заданиями во время многочисленных отработок? Или же получал удовольствие от выражения его лица, когда снимал баллы?

Но нет… теперь все было по-другому, и мысль о наказании Гарри какой-то высшей силой из-за нарушений требований контракта внушала ему ужас.

Ужас и мрачную решимость ни за что не допустить подобного исхода.

Что же до этих ежедневных команд, до злоупотребления властью, которую никогда не применил бы истинный любовник...

– Пожалуй, с меня хватит тебе указывать, – обратился он к Гарри.

– Значит, ты хочешь, чтобы я читал твои мысли?

Северус сдержал порыв съязвить по поводу неспособности Гарри понимать сказанное. Потому что гриффиндорец, несомненно, все прекрасно понимал. Как выяснилось, даже лучше, чем нужно.

– Нет. До сих пор, Гарри, я волок тебя за собой от одного барьера к другому. Я считал это своей обязанностью – чтобы обеспечить успешное проведение ритуала. Теперь же подобная тактика мне кажется бессмысленной до тех пор, пока ты не почувствуешь себя более раскованно. Пока не доверишься мне так, как доверился бы своему любовнику. Любовнику, а не хозяину. Первый должен быть важнее второго. Итак, почему бы тебе не сделать то, что тебе хочется самому?

– То, что мне хочется самому, – повторил Гарри. – Э… а что, если мне сейчас больше всего хочется вернуться в башню?

Северус надеялся, что юноша этого не сделает, но решил не упоминать об этом. Однако не удержался, чтобы не указать на очевидные факты.

– Разумеется, ты вправе поступать, как пожелаешь, однако считаю, что после фиаско в ванне было бы опрометчиво на этом закончить вечер.

Гарри подозрительно взглянул на него.

– То есть, таким образом ты даешь понять, что я должен остаться?

– Нет. Ты вправе уйти, если пожелаешь. – Северус жестом указал на дверь.

У него кольнуло в груди, когда Гарри сделал несколько шагов к выходу. С языка уже были готовы сорваться слова, чтобы позвать его и все-таки приказать – и плевать на последствия. Потому что упражняться в подготовке к ритуалу было необходимо…

Но ритуал требовал доверия, а приказами его у Гарри не завоюешь.

Северусу захотелось застонать в голос. Отказ от контроля… выносить его гораздо труднее, чем он предполагал. Но именно этого он все время требовал от Гарри, не так ли?

Его уважение к юноше чуть возросло.

И затем возросло еще сильнее, когда тот замер на месте, обернулся и обреченно взглянул на Северуса.

– Да, мне хочется уйти… но ты прав, будет лучше этого не делать. Ну, пока что. Я же понимаю, что подготовка ритуалу важнее.

Северус задержал дыхание, не желая, чтобы его слова показались командой. Его терпение вознаградилось, когда Гарри присел на край постели и скинул ботинки.

– Э-э… так что ты предлагаешь?

– Нет, что предлагаешь ты?

Гарри нахмурился.

– Это как-то нечестно… ну, знаешь, вынуждать меня произносить это. Думаю… думаю, что лучше, если ты скажешь сам, что мы будем делать. Ты же знаешь обо всем этом больше меня.

«Знаешь больше о сексе и физическом удовольствии», – так про себя озвучил его мысль Северус. А не «обо всем этом». Потому что теперь уже речь шла не о сексе. А о создании отношений. О взаимном доверии, понимании, о том, чтобы стать человеком, к которому Гарри сможет испытывать какие-то чувства, сможет обратиться за защитой.