Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

ягод еще несколько съедобных плодов. Ящеры против не были. Сами-то они, видимо, растительной пищи вовсе не ели. Предпочитали мясо. Сырое. За время пути хвостатые твари несколько раз притаскивали чернюкам свежачок в виде небольших, размером с лису, зеленокожих зверей. Жарить добычу — не жарили. Жрали так, вырезая ножами куски посочнее. С огнем ящеры, как подметил пленник, дружбы вообще не водили. По крайней мере, костров разжигать не пытались ни разу. Хотя теплынь же стоит. Может, зимой все иначе?

А тропа между тем все вела и вела отряд к югу. Частые ответвления намекали на то, что земля здесь вполне обжита, но поселков пока не встречалось, в отличие от самих чернюков, то и дело попадавшихся путникам по дороге к неведомой цели. По одному, по двое, а иногда и целой гурьбой, ящеры проходили и проезжали мимо. Иногда со зверьем, иногда сами. Порою средь нелюдей попадались более мелкие, с немного другим цветом кожи — зеленца чуть заметнее, и в целом светлее. На таких кроме юбок почти ничего и не было: ни браслетов, ни ожерелий, зато все тело в рисунках. Какие-то причудливые узоры вились белыми нитями, переходя со спины на грудь и обратно.

Рюк почему-то сразу же понял, что перед ним женщины. То есть самки. Хотя оружие у разукрашенных черных баб тоже было. Правда, другое, не такое, как у более крупных самцов. Копья! Почти такие же, как делают родичи в Племени. Только наконечники не из кремня, а костяные, и само древко длиннее на пару локтей. Также мальчишка подметил, что все встреченные ими самки шли сами, пешком. На рогачах, видать, только местные мужики ездили, да и то не все. А вот детей видно не было. То ли местная малышня до взросления дома сидит, то ли у чернюков вообще детей нет. Вдруг они сразу такими рождаются? Бездна же.

* * *

Десять долгих томительных дней продлилось их полное странностей, страха и новых открытий путешествие по загорному миру. Леса чередовались с полями, холмы с реками, ясная сухая погода с быстрыми проливными дождями, а сон с тряской на спине рогача. Рюк уже всерьез утомился дорогой и с нетерпением ждал завершения странствий. Что бы там в конце ни было, а лучше уж побыстрее отмучиться. И так ведь понятно, что ничего хорошего их не ждет. Тянуть — только муки плодить.

Последние мили пути — о чем пленники, ясное дело, не знали — тропа шла меж скопища мелководных озер, разбегавшихся влево и вправо на сколько хватало глаз. Впереди, растянувшись на весь горизонт, возвышалась какая-то круча. Перед ней блестела на солнце река. Большая — явно не меньше Великой. Поначалу в размежеванных чем-то типа тростника озерцах поверхность воды оставалась свободной и чистой от всякой растительности, но в какой-то момент все пространство по бокам от тропы резко позеленело.

В это было трудно поверить, но у нелюдей здесь были разбиты настоящие водные огороды, или даже скорее поля. Между ровными рядками каких-то чешуйчатых репок, сбивая с ботвы насекомых, бродили вооруженные палками ящеры-самки. Розоватые округлые пузанки выпирали на пять-шесть локтей над поверхностью озера-поля и на столько же уходили вглубь, о чем можно было судить по работникам, чьи тела ниже пояса прятались в мутной воде.

Вскоре пленники наконец-то увидели и первое поселение нелюдей. На пологом речном берегу с обеих сторон от тропы, без всякого видимого порядка, жались друг к другу разнообразные шатры и навесы. Между постройками деловито расхаживали черные нелюди. Более светлые самки, наоборот, суетливо сновали туда и сюда. Зачастую не с пустыми руками. Рюк на глазок подсчитал, что самцов здесь раз в семь меньше, чем ящеров-женщин. А самое интересное — зверья почти нет. Только несколько рогачей на лугу в стороне и какая-то мелочь теснится в загонах у края поселка. И, что странно, опять же не видно детей. Может, здесь и вообще не поселок, а временный лагерь какой-нибудь? Мало ли, как у них жизнь устроена. Вдруг здесь взрослые постоянно кочуют, а вся молодь со стариками сидит?

Пока мальчик все это обдумывал, тропа вывела их отряд к началу селения, и рогачи затопали меж шатров, направляясь к реке. Поначалу на них почти не обращали внимания. Ну едут два чернюка к переправе и едут себе. Потом, правда, кто-то приметил чудных седоков, прятавшихся за спинами нелюдей, и путников сразу же окружила толпа любопытных. В этом ящеры ничем не отличались от людей. На диковину поглазеть всем охота. Хорошо хоть, что щупать детей в этот раз разведчики не позволили. Пришлось местным одними смотринами ограничиться. Самки так и вообще, не приближаясь, таращились на людей из-за спин мужчин-ящеров. Но воротники, правда, встопорщили, как и самцы. Видать, нелюдям одних глаз было мало. Кроме зрения, слуха и нюха чернюки вовсю пользовались еще одним, неведомым мальчику, чувством. Знать бы еще, что они могут так «видеть» — вот в чем загадка. Рюку и раньше казалось, что чернюки так пытаются залезть в его мысли, а теперь он в этом и вовсе уверился. Только вот фигушки! Пусть, хоть лопнут с натуги, а ничего у них не получится. В этом Ярад людей уберег — нет у чудищ зарбаговых над человеческим разумом власти. Не раз уже убедиться пришлось.

Рогачи между тем, не останавливаясь, протопали дальше, и вскоре пленников уже спускали на землю у самой воды. Река оказалась все ж меньше Великой, но тоже не маленькая — четверть мили в ширину будет. Зато течение вдвое быстрее. У дальнего берега так и вообще стремнина ярилась волной, закручиваясь в неслабые тягуны. Там скальная круча спускалась в воду отвесом. Глубина, поди, жуткая — до дна не донырнешь. А стена, кстати, сплошь из белого камня, но Рюк давно уже перестал удивляться — в Бездне всяческих скал и камней, что по осени грязи. Это в Долине даже самый завалящий булыжник не сыщешь нигде, кроме как возле гор, а здесь запросто ногу свернешь о валун, укрытый в траве — этого добра здесь навалом. А еще по всей круче какие-то норы зияют провалами входов. А от них к воде спускаются ременные лесенки. Не иначе — дома! Только вот хозяев не видно, прячутся почему-то. А самая большая дыра на утесе, что выпирает вперед здоровенной шишкой. Отчего-то мальчишка сразу же решил — им туда. Осталось только реку одолеть.

Рюк, заранее приготовившийся к заплыву на спине рогача, оторвав взгляд от противоположного берега, с удивлением обнаружил лежащий у края