Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе"

Драко увидел на опушке у самого края леса выдру, которая остановилась, паря в воздухе рядом с…

— Гермиона! — закричал он.

Взмах, и путь Поттеру преградило огромное пламя, которое окружило троих. Мортифера стояла позади Гермионы, схватив её и приставив нож к горлу.

Как она здесь оказалась, чёрт возьми…

— Символично, правда? — засмеялась Мортифера. — Где-то здесь умерла твоя мать. И может, умрёшь ты и она… — сжала волосы Гермионы сильнее.

Драко хотелось выстрелить в неё убивающим, но боялся задеть Грейнджер. Сейчас он не знал свою силу, не знал, умрёт ли Мортифера после того, как он избавился от обета. Теперь он мог причинить ей вред? Он надеялся на это.

— Гермиона! — Поттер позади пытался проникнуть внутрь круга. Но Малфой ещё и ещё увеличивал диаметр пламени и его высоту.

— Отпусти её, и мы исполним обет, — солгал Малфой. — Просто отпусти её, она мне не нужна… Ты же не хочешь, чтобы нас потом искали за её убийство?

На секунду Мортифера прищурила глаза, но не купилась на уловку.

Грейнджер дрожала. Плакала. Смотрела по сторонам.

В его руке нагревалась палочка. Он думал воспользоваться ей, чтобы не увеличить силу авады и не задеть Гермиону.

— Гермиона! — Гарри срывал глотку. — Отпусти её!

Мортифера засмеялась и кивнула в сторону Гарри.

— Сделай что-нибудь, а то он раздражает.

Малфой застыл, слыша, как умоляла Гермиона не трогать её друга. Не сводя взгляда с Мортиферы, он раскрыл рот:

— Империо…

Гарри замолк. Но с Мортиферой ничего не произошло, хотя он посылал непростительное и в неё. Он посмотрел им под ноги. Пламя чуть отсвечивало от невидимой преграды. Они под защитным куполом…

— Выкинь палочку и подойди ближе, но не заходи за защиту! — Мортифера сильнее прижала нож к шее Гермионы. Он увидел кровь на её коже и выкинул палочку на землю.

Осторожный шаг вперёд и мычание Грейнджер. Он остановился, вытягивая руки, намекая на то, что безоружен.

— Не подходи, ублюдок!

Это больно. Это там. На дне неработающего сердца отскакивал её злющий голос. Голос Гермионы. Почему?

Он чувствовал какое-то жжение на своём предплечье. Прямо на вытянутой руке появлялись чёрные буквы, но прочитать их он не мог. В глазах предательски щипало.

— Я ненавижу тебя, слышишь? — рычала Гермиона. — Я ненавижу тебя!

— Что ты сделала? — казалось, его губы даже не шевельнулись.

Мортифера подошла к границе защитного купола вместе с заложницей и наклонила её так, чтобы лицо высунулось из преграды.

— А ты сам посмотри, — захохотала она.

И Драко посмотрел.

Влез в её голову, чтобы убиться от всего того, что увидел.

То, как он впускал мужчину в спальню в мэноре. То, как говорил ему: «насладись этой грязнокровкой». Смотрел на то, как он душил её в своём сне, а потом в коридоре говорил о том, что однажды это исполнит. Видел, как Мортифера говорила Гермионе о том, что это он попросил убить её мать, чтобы втереться в доверие, а потом убить и Грейнджер тоже. Закончить всё за Волан-де-Мортом. Освободить мир от грязнокровок. Недостойных…

Он округлил глаза.

Это конец.

Все воспоминания были ложными. Неправильным. Стёртыми…

Навсегда! Блятство! Навсегда без возможности вернуть их…

Вдох-выдох.

— Я убью тебя… — сказал он, переводя взгляд прямо на Мортиферу. Сделал шаг вперёд и увидел, как она дёрнула Гермиону на себя, затаскивая обратно в круг.

— Это ты создала защиту? — бесцветным голосом спросил он.

Мортифера вскинула подбородок.

— Ну хоть это я умею. А теперь…

Она не успела закончить. Его больше ничего с ней не связывало. Драко завёл руку назад, нащупывая палочку Гермионы. Он подвёл раскалённое пламя совсем близко. Сжёг бы всё к чертям. Это произошло резко. Мортифера взвизгнула, пытаясь отклониться от языков пламени и упала вперёд вместе с Гермионой прямо из защитного купола, но тут же поняла свою ошибку. Она за спиной Грейнджер. Нож выбился из руки на землю. Пламя топило и снег. Кажется, Поттер что-то кричал. Империо ослаб, но в нём больше не было необходимости.

Пора…

— Малфой! Опусти палочку, чёрт возьми!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гарри кричал, но слова не долетали до Драко, они теряли смысл и звук. Пламя, которое окружало их, ударило жаром. А затем слишком внезапно ударило ещё кое-чем. Густым, липким, как будто бы прилипающим к каждой стенке каждого сосуда — болью.

Тупой и безрукой. Мрачной и поглощающей.

Он повернул голову на девушку, которая, привстав на одной руке, пыталась в страхе закрыть лицо. На её предплечье — кровавые моли. Расцарапанные цветы, что он ей оставил. Гермиона дрожала, ей было страшно от творящегося вокруг кошмара. Вот только у него различие с ней в том, что Малфой к кошмарам привык. Они его больше не удивляли.

— Я ненавижу тебя! — хриплым стоном, на одном дыхании. Грейнджер плакала — он был уверен, что она догадывалась: это конец. Конец ёбанного мира.

И его.

И её.

Всё рушилось. Пора.

Драко, хромая, сделал пару шагов в сторону и вытянул палочку вперёд. И с издёвкой, с кривой кровавой улыбкой, произнёс:

— Авада кедавра…

Комментарий к Глава 16.2 И мы рыдаем…

…

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

“Я никогда не видел моря. А там на небе только о том и говорят какие там рассветы, какой закат…”

Камень в руке нагрелся от сильного сжатия. Он не чувствовал сил из-за подавляющих магию браслетов на кистях, но вычерчивал острием рисунок прямо на влажной стене. Аккуратный штрих, а за ним ещё один… Дневного пасмурного света едва ли хватало, чтобы рассмотреть свою работу.

Сколько прошло времени? После того, как он перестал следить за ним? Два, три месяца?

Да…

Три месяца в Азкабане.

Почти сто дней в этой камере. Сто дней дикой, жиреющей с каждым днём тоски. Он убил Мортиферу, но какой ценой.

Он всё потерял.

И в этом «всё» была его единственная. Теперь он это знал.

Теперь знал…

На голом предплечье чернели слова. Их всего три. Дьявол… появились так не вовремя, когда он оборвал обет. Три слова, произнесённые ею…

Я

Тебя

Ненавижу.

Это всё, что осталось от Грейнджер. Метка на руке, насмешливо обещающая, что именно с ней он будет счастлив. Какая ирония…

Счастлив с той, которая его не помнила. Не помнила ничего, что их связывало. Даже на очной ставке во время следствия Гермиона не смотрела ему в глаза. И её метки больше не было. Она её стерла. Конечно, ведь кроме ненависти у неё больше ничего не осталось.

Господи, как ему было жаль…

Как бы он ни хотел проникнуть ей в голову, показать всё, что было — не получалось. Зачарованные браслеты на руках блокировали его магию. Грейнджер уверяла судью о его ужасных злодеяниях, которые внушила ей Мортифера. Драко же уверял судью в обратном.

На весах были его и её воспоминания.

В его — вся их история.

В её — история с печальным концом.

Судья верил Грейнджер. Поттер, как бы ни хотел оставаться нейтральным и хладнокровным ко всему, поддерживал подругу. Гарри передавал ему, что Пенси и Блейз в нём ни капли не сомневались, но слово Грейнджер было самым весомым.

Десятки свидетелей того, как джин показал истинное желание Драко.

Использование непростительного империуса на Гарри.

Укрывание от министерства беспалочковой и невербальной магии.

Пособничество Мортифере.

Даже Майнд дала показания о том, как он её чуть не убил, красноречиво описывая зелёный шар авады в его ладони. И если бы не Гермиона, вовремя подоспевшая, он бы её убил.

Непрямое участие в изнасиловании Гермионы, которого не было, чёрт возьми. Были лишь его воспоминания, как он входил в спальню и видел весь тот ужас, что она сделала. Когда же в омуте памяти от Грейнджер было совершенно по-другому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В нём Малфой смеялся над ней. Дразнил мужчину, заставляя делать все эти омерзительные вещи, пока не вложил Гермионе в руку нож, чтобы просто посмотреть, кто из них одержит победу.