В преддверии бури - Ирэн Рудкевич

Потом накатили воспоминания.

Страшный, нечеловеческий крик сам собой вырвался из горла, сердце разорвало грудную клетку, оставив вместо себя рваную рану, заполненную осколками костей.

Не открывая глаз, я сжалась, подтянув колени к груди, лбом с размаху ударившись обо что-то деревянное. Голова отозвалась болью.

«Боль, — подумала я, — есть предвестница смерти».

И принялась биться об это вовремя встретившееся препятствие.

— Тихо, тихо, — раздалось надо мной, прохладная ладонь легла на лоб. — Не надо, Аэр, успокойся, прошу тебя. Его уже не вернуть.

Я взвыла — разум упорно отказывался воспринимать произнесённые этим тихим, усталым и отчего-то знакомым голосом слова, — и снова размахнулась головой. На этот раз у меня получилось — мир погрузился в темноту блаженного забытья.

Так повторялось много раз. Как только появлялся свет, накатывали боль и воспоминания, и избавиться от них можно было, лишь отправившись обратно во тьму. Голос, казавшийся знакомым, пытался увещевать меня, руки держали голову, но я ухитрялась вырываться из их захвата и всё равно старательно уходила в небытие, надеясь, что больше не очнусь.

Но всякий раз свет возвращался.

Потом наступило тупое оцепенение. Я больше не билась головой, мне не хватало сил даже для того, чтобы кричать или плакать. Я просто лежала, не двигаясь и не открывая глаз, и слушала всё тот же голос, что иногда пробивался сквозь кровавую пелену страданий.

О, этот голос был мягок и в то же время настойчив. Он говорил и уговаривал, не останавливаясь ни на мгновение. Но он был бессилен что-либо изменить. Он не мог вернуть мне Влада.

Но голос не сдавался, и в один прекрасный момент мне пришлось открыть глаза, но вовсе не для того, чтобы узнать, наконец, кому же он принадлежит. Нет, я просто собиралась сообщить его обладателю, что он теряет время в бессмысленных попытках уговорить меня жить дальше.

Над головой равномерно покачивалось небо, разделённое прутьями железной решётки на квадраты. Над нею плыли в вышине белоснежные перины облаков, и на миг мне показалось, что вот-вот среди них мелькнёт закованное в броню чешуи гибкое тело, обопрутся на послушный воздух могучие крылья, гордо вскинется рогатая голова…

Застонав сквозь зубы, я заставила себя отвести взгляд от обманчиво-безмятежной синевы.

— Аэр! — радостно окликнул меня уже знакомый голос. — Ну наконец-то ты пришла в себя!

Я скосила глаза. Привалившись к высокому борту телеги, рядом со мной сидел беловолосый маг, и взгляд его, спокойный, вдумчивый, никак не походил на взгляд душевнобольного.

— Я боялся, что ты уже не очнёшься, — тихо сказал он, не двигаясь с места.

Откуда-то из глубины, из-под гнёта страдания и непроходящей сердечной боли, что страшнее любой другой, пробилось удивление. Маг был безумен, когда мы его нашли. Как вышло, что разум к нему вернулся?

Я не придумала ничего лучше, чем повторить эти вопросы вслух.

— Я не знаю, — неуверенно пожал плечами маг. — Всё как в тумане. Вроде бы вот только что я был в деревеньке неподалёку от подножия Полуночных гор, ждал, когда ты покинешь Гардейл. Зашёл в таверну, пива заказал. Подавальщица местная ещё странно так на меня посмотрела, но пиво принесла. Дрянное, правда, и вкус у него неприятный был, точно у зелья алхимического. А следующее, что помню — как какой-то торговец треплет меня по голове, словно мальчишку. Потом, как ехал в телеге, а ты следом, на рыжем коне. А потом битву помню, как ты имперских солдат уничтожила, как магики по спутнику твоему ударили, а ты его прикрыла. И как убили его, а ты что-то заорала и такое устроила, что у меня волосы на голове зашевелились. Ну а окончательно в себя пришёл уже здесь.

— Мало устроила, раз нашлось, кому нас сюда загрузить, — процедила я и злобно потянулась к стихиям, намереваясь довершить незаконченное дело.

Шею будто кнутом ожгло, боль была такая, что потемнело в глазах. А стихии, точно чужие, не откликнулись на зов.

— Не пытайся, — печально покачал головой маг. — Только хуже себе сделаешь. Ошейник на тебе. Убить не убьёт, но мучения причинит немалые.

Только теперь я поняла, что за обруч всё это время обхватывал шею, коснулась его пальцами, ощупывая. Холодный металл отозвался на прикосновение неприятной вибрацией и снова обжёг шею, но уже не так сильно, как в первый раз. Словно предостерёг — не трогай!

— Ты почти полсотни человек на потусторонние берега отправила разом, — с неуместной гордостью сказал беловолосый. — Ошейник ни с тебя, ни с меня теперь уже не снимут.

— Поющие, — коротко произнесла я, меняя тему — веера я ощущала, несмотря ни на что, но так слабо, точно нас разделяли сотни, если не тысячи лиг. — Где они?

— Магики забрали. Такое оружие они ни за что не бросят, даже не знаю, что для них ценнее, ты или всё-таки они, — сразу понял меня маг.

Значит, веера рядом. Это хорошо, потому как я всё равно найду способ добраться до них, а когда доберусь — продолжу убивать. Заставлю их сполна ответить за Влада, и никакой ошейник меня не остановит. Но сначала, раз уж я до сих пор жива, надо многое прояснить. Получить, наконец, ответы на давние, очень давние вопросы.

— Как тебя зовут? — требовательно спросила я и в упор посмотрела на мага. — Зачем ты искал меня тогда, в Тамре?

Беловолосый улыбнулся с задумчивым видом, словно только что получил подтверждение каким-то своим измышлениям. Глянул в сторону, помолчал мгновение, а затем взгляд его переместился обратно на меня.

— Кан, — тихо ответил он. — И я искал тебя гораздо дольше, чем ты думаешь. Но прежде, чем я стану рассказывать, ты должна пообещать мне одну вещь.

— Какую? — холодно осведомилась я.

— Что больше не будешь пытаться себя убить, — непререкаемым тоном заявил маг. — Потому что события зашли уже слишком далеко. Теперь тебе категорически нельзя умирать.

Интерлюдия 6

Мои соплеменники никогда не отличались особой дружностью. Ещё вернее будет сказать — мы воевали друг с другом, сколько я себя помню. Более того, начало, как и