Седьмая Луна. Декамерон 2 - Андрей Коробов

Зубы лежали в луже крови. Рукава укрывали раны, из которых уже перестала течь кровь. Но уж эфир — иссяк точно. Волосы испачкало в красном. Уши поломаны. На теле Чезаре Альдред не оставил ни одного живого места.

Зрелище собой Самум представлял не для слабонервных. Иоланта смотрела на это спокойно. Она представляла, как Флэй бил Стокко, уродовал его с хищническим остервенением. И её это даже заводило. Да. При любых иных обстоятельствах она бы влюбилась: содеянное руками ренегата доставило ей редкие эмоции. А это дорогого стоит.

Но Иоланта была не глупа, иначе бы не дослужилась до таких высот в Храме Бурь. Первостепенной для неё являлась священная миссия, за успех которой она отвечала непосредственно перед базилевсом. Быть может, в другой жизни, когда Равновесный Мир падёт, она вспомнит о своём восторге. В далёком будущем, где они оба вошли в Пантеон.

Иоланта хмыкнула и покачала головой, пускаясь в многозначительный монолог:

— Мужчины… — презрительно начала она, цедя сквозь зубы. Не могла не укорить злосчастного литоманта. — Вечно они бьют себя пяткой в грудь, бахвалятся, берут на себя больше, чем смогут перенести. Пытаются доказать, будто чего-то стоят, стоят больше, чем есть на самом деле.

Зазнаются. Считают, будто имеют право обладать тем, что им и в жизни не светит. И куда это их приводит? К позорной смерти в борьбе с другими мужчинами. Точно такими же тупыми баранами, что без конца бьются головой в ворота.

А однажды и те проиграют уже третьим. И так по кругу. Кошка скребет на свой хребет. На том и мир стоит.

Женская философия настолько сквозила высокомерием и пренебрежением, что даже очевидный труп восстал из мёртвых. Чезаре Стокко остался в живых. А ведь казалось, это просто палящее солнце Города поддерживало температуру его тела. Гнил не он сам, но раны, что оставил грязный кинжал дезертира.

Самум захрипел и открыл глаза. Настолько широко, насколько возможно. Так, он мог разглядеть разве что четвертинку всей ведьминой фигуры. Не жив и не мёртв. Уже на издыхании — вот-вот отойдет в мир иной. Зря он очнулся.

Настоятельница улыбнулась, не стесняясь жемчужно-белых, ровных зубов под стать всем дельмейским аристократам. Иоланта промурлыкала, скрывая за сладким тоном свой небывалый гнев, своё безразличие к дальнейшей судьбе террориста:

— Это был первый и последний раз, когда ты подвёл меня. Уже это непростительно.

Исходу, постигшему Чезаре, настоятельница не удивлялась. Можно сказать, она даже догадывалась: так и будет. Стокко слишком поверил в себя, и это погубило его. Он жаждал силы, жаждал власти.

Потому им так легко было управлять первое время. Маг стал осликом, гнавшимся за подвешенной морковкой. Так мило и так жалко. Было. Увы, гордыня переломила ход их игры, пересилила наказ настоятельницы. Итог неутешителен.

Чернокнижница могла дать Чезаре пусть и не всё, но многое. При условии, что он был бы послушен, податлив и исполнителен. Литомант отлично подходил магистру Гасте в пару. Вместе они легко бы повязали Киафа — по-хорошему или по-плохому.

Жаль, что Стокко оказался звездой-одиночкой. Такая не потерпела бы тесниться в мириаде. И вот она гасла. Один на один с болью.

Фантом приподнялся на лапах. Пасть его задрожала. С подбородка капала едкая слюна. Иоланта посмотрела на тритона из-за плеча и спросила его ласково:

— Хочешь есть, малыш?

Питомец утвердительно зарычал, разжимая пилообразные зубы.

— Наслаждайся, — только и сказала чернокнижница, отходя в сторону.

Дивора слизнул языком переломанное тело Стокко. Тот хотел бы кричать, но не мог чисто физически. Вот так умирают легенды: тихо, в муках, бесславно. И со временем о них забывают. Аштум же и дальше продолжает суетиться в космосе.

Фантом стал хрустеть Чезаре, живо качая головой. Постепенно Самум проталкивался в глотку тритона. Чудище поглотило литоманта целиком.

Когда тот через некоторое время протолкнулся в желудок, в брюхе у него зародился электрический импульс. Мало-помалу пришелец из Аида укреплялся в плоти, дабы остаться в Материальном Мире.

Настоятельница хотела было уже оседлать питомца, но тут солнце, продолжая хождение на Запад, скрылось за домами в Северных Саргузах. В Каналах наступили лиловые сумереки, открывая упырям дорогу на улицы.

Гули стали рваться наружу из всех окон и дверей. Шутка ли, в банкирские бастионы они набились, как селёдки в бочку. В мгновение ока вокруг Диворы с Иолантой собралась целая орда заражённых. Тритон зарычал и ощерился, вставая на защиту хозяйки. Та мягко похлопала верного фантома по боку и сказала еле слышно:

— Не нужно.

Зверь застыл на месте. Принюхивался к миазматическому воздуху, от которого тошнило даже его. Шарил янтарными глазами из стороны в сторону. Иоланта выбилась вперёд, оглядывая собравшуюся свору оживших мертвецов.

Архонт весьма некстати очутился в Саргузах. Наверняка он сделал это, чтобы насолить Иоланте, подобраться к ней поближе и в назначенный час прикончить. Отнюдь. Если бы всё было так просто!

Его личная эпопея могла зародиться где угодно, окромя Города Тиранов. Но самый край гармонистской географии — не просто соблазнительное место, начало всех начал. Ларданы, как выяснилось — настоящая кладезь наиболее даровитых из Киафов. Боги за ними стояли далеко не последние. Лучшие потенциальные союзники Прародителя.

Чернокнижница не питала иллюзий. Для Деспотата Бог Смерти — заклятый враг. Но семейные узы — то, что мешало лично Иоланте увидеть в Актее угрозу. Впрочем, и тот оставил её будто бы на сладкое. Отношения между ними всё-таки сложились непростые.

Между тем людоеды немало попортили кровь Культу Скорпиона. Усугубили и без того нескладный мятеж, прошедший с треском.

Чародеи были готовы учинить расправу над корпусом Инквизиции, но как держаться против орды оживших мертвецов, знал мало кто.

Базилевс бы не принял оправдания настоятельницы, прикрывайся она Чёрной Смертью. Ему был нужен результат от всех, кто отправился ломать Равновесный Мир. И так уж вышло, что все погрешности сыграли против Иоланты.

Упыри клекотали, рычали и брыкались, но не атаковали. Только делали вид, будто вот-вот налетят на Иоланту Ламбезис и её питомца. Пугали, гнали прочь — не более того.

Они напоминали бешеных псов, которых от кровавой расправы удерживала только тугая цепь хозяина, державшегося поодаль. Чернокнижница не боялась нежить: она достаточно могущественна, чтобы стереть их в порошок разом. К тому же, за Ио тоже присматривал один из Богов Пантеона. Это точно. Понять бы ещё, какой…

Создания Прародителя выглядели омерзительно. Полусгнившие, несущие в себе проклятый черный нектар. Животные, не знающие ничего, кроме неутолимого голода. И всё же, подозревала настоятельница, они были тесно связаны с её братиком.

И ведь всё могло быть иначе. Если бы только идеи архонта