Тайны английской разведки (1939–1945) - Дональд Маклахлан

Этот разведывательный документ можно было расценивать по-разному. Справедливости ради следует сказать, что если комитет начальников штабов имел доступ к информации, которого был лишен объединенный разведывательный комитет, то в этом прежде всего вина, а не достоинство комитета начальников штабов. Если начальники штабов не считались в таком важном вопросе с объединенным разведывательным комитетом, то следовало или изменить состав этого комитета, или перестроить его работу.

«Я знаю лучше» — этот тезис использовался теми, кто вел переговоры, о которых другие знали лишь по документам. В 1936 году капитан 1 ранга (позднее вице-адмирал) Филлипс принимал участие в выработке текста англо-германского соглашения. Вскоре после этого он сказал, что «конструкция современных немецких крупных надводных кораблей свидетельствует об усилении внимания немцев к Балтике». Даже для того времени это заявление весьма примечательно. Позднее, являясь членом совета адмиралтейства, Филлипс был склонен недооценивать размеры и, следовательно, боевые возможности «Бисмарка» и «Тирпица», поскольку он участвовал в переговорах, в ходе которых для немецких кораблей установили предельное водоизмещение.

Один урок второй мировой войны совершенно очевиден, и он состоит в том, что разведка неделима. Знаменательно, что первый успех политики объединения, достигнутый министерством обороны в 1959–1965 годах, относился к области разведки. Возможно, данная книга поможет понять, почему последний начальник разведывательного управления ВМС адмирал Дэннинг должен был бы стать первым начальником объединенного разведывательного органа.

Однако вывод о том, что разведка неделима, значит больше, чем очевидная истина о невозможности в современной войне строго делить источники информации на сухопутные, военно-воздушные и военно-морские, не говоря уже о дипломатических, экономических, научных и др. Этот вывод связан с необходимостью преодоления взаимной подозрительности и соперничества между видами вооруженных сил. Яркий пример можно привести из взаимоотношений разведывательного управления ВМС и бомбардировочного командования. Неблагоприятные последствия тенденциозности, проявленной в этом случае обеими сторонами, совершенно очевидны.

В марте 1944 года командующий бомбардировочного командования пожаловался начальнику разведывательного управления ВМС контр-адмиралу Рашбруку, что в разведывательной сводке, разосланной адмиралтейством, приведена ошибочная оценка тех последствий, которые оказали бомбардировки на строительство немецких подводных лодок. В этой сводке указывалось, что сокращение количества вводимых в строй немецких подводных лодок нельзя объяснить только результатами бомбардировок. Представлялось вероятным, что немцы сами решили сократить программу строительства подводных лодок. По мнению представителей ВВС, немцы действительно могли прийти к выводу, что их экономические возможности не позволяют вести строительство подводных лодок в прежнем масштабе, однако главная причина все-таки заключалась в действиях английской бомбардировочной авиации. При этом указывалось также, что производство оборудования для подводных лодок сократилось по тем же причинам. Обращаясь с просьбой уточнить выводы, содержащиеся в сводке, командующий бомбардировочным командованием высказал предположение, что составители сводки умышленно приуменьшили значение действий бомбардировочной авиации.

Поскольку некоторые члены правительства, особенно руководители адмиралтейства, считали, что результаты бомбардировок объектов в Германии в течение двух-трех лет систематически завышались, чтобы сохранить приоритет в производстве новых самолетов и другой техники для бомбардировочного командования, эта жалоба бомбардировочного командования на какое-то неприязненное отношение к нему носит иронический характер. Вполне возможно, что известная неприязнь действительно существовала у некоторых составителей сводки, но ведь наверняка среди них были и объективные люди. Однако в данной жалобе ставились под сомнение метод работы объединенного разведывательного комитета и его единство.

Ответ начальника разведывательного управления ВМС на жалобу командующего бомбардировочным командованием был принципиальным по содержанию и выдержанным по тону. В нем указывалось, что разведывательное управление ВМС не стремилось в какой-либо мере приуменьшать значение действий бомбардировочного командования. Начальник управления писал, что он и сам удивлен выводами, содержащимися в сводке, но вместе с тем отметил, что эти выводы были сделаны не адмиралтейством, а межведомственным органом, в работе которого участвовали и представители ВВС.

Председателем в этом, органе был представитель министерства экономической войны, В состав объединенного органа входили четыре представителя адмиралтейства, четыре представителя министерства авиации (среди них один — от бомбардировочного командования), представитель ВВС США, три представителя министерства экономической войны, а также представитель научно-исследовательской организации, известной под названием RE8. Все эти люди единогласно признали, что главной причиной сокращения масштабов строительства немецких подводных лодок явилась блокада. Был подготовлен соответствующий проект выводов, которые объединенный разведывательный комитет утвердил после изучения имеющейся информации. Таким образом, в сводке, разосланной адмиралтейством, нашла отражение лишь работа объединенного органа.

И все же в оперативном масштабе, то есть в повседневной деятельности оперативно-информационного центра, в его мероприятиях по разведке, минированию, в оценке нанесенных противнику потерь и в выявлении его намерений в десантных операциях взаимодействие между моряками и летчиками было отличным. Представитель ВВС ежедневно являлся в оперативно-информационный центр, чтобы выяснить действительное состояние находившихся в Бресте «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Моряк — офицер связи при бомбардировочном командовании пользовался доверием командующего, который гордился успехом минных операций на Балтике, достигнутым благодаря тем точным сведениям о маршрутах движения немецких судов, которые тщательно собирались оперативно-информационным центром. Моряки считали себя во многом обязанными береговому командованию за его настойчивую и часто опасную разведывательную деятельность против немецких баз и немецких подводных лодок в море.

Об опасностях, которые влечет за собой чрезмерное увлечение сохранением тайны со стороны разведчиков и в отношениях между различными ведомствами, можно написать отдельную книгу. Требование планирующих и оперативных органов о том, что они должны быть полностью обо всем информированы, совершенно справедливо.

Давайте рассмотрим эту проблему с точки зрения человека, отвечающего за сохранение тайны. Он постоянно опасается, что в результате предательства или небрежности противник сумеет узнать, что нам известно о нем. Неосведомленному человеку может показаться желательным, чтобы противник получил такую информацию и благодаря этому стал бы более осторожным и менее решительным.

В этом есть известная доля истины, но не менее справедливы и подозрения, проявляемые разведчиками. Разведчик не может рисковать своими источниками. Он не знает, насколько противник осведомлен о деятельности, направленной против него. Поэтому целесообразно обеспечить полное сохранение тайны и избежать какого-либо риска.

Очевидно, не передавая получаемую информацию, разведка теряет ценность Для тех, кого она призвана обслуживать. Разведчик редко может быть наилучшим судьей в вопросе о том, как следует использовать добытую информацию. Особые трудности возникают при осуществлении пропагандистских мероприятий и освещении происходящих событий в печати.

Интересное решение этой проблемы было найдено разведывательным управлением ВМС два года спустя после начала войны. Сначала в ведении управления находился отдел печати и начальник управления был тогда в трудном положении — он должен был, с одной стороны, заботиться о сохранении тайны и, с другой стороны, проявлять заботу о рассылке информации. После того как отдел печати был изъят из ведения разведки, разведывательному управлению пришлось решать не менее трудные задачи — поставлять информацию для управления политической войны, которое использовало ее в пропагандистских целях. Поручить это отделу печати было нельзя, поскольку ему тогда пришлось бы сочетать распространение открытой информации через печать и рассылку секретной информации для органов пропаганды.

Выход был найден в создании подотдела при канцелярии начальника разведывательного управления. Этот подотдел был назван 17Z, в его задачу входило руководство всей пропагандистской деятельностью в интересах адмиралтейства и сбор необходимой для такой деятельности информации. Для этого нужно было сообщать таким офицерам оперативно-информационного центра, как Дэннинг и Уинн, об объектах текущей пропаганды (в большинстве случаев эти объекты выбирались по их просьбе или предложению) и затем получать от них информацию о немецких подводных лодках и надводных кораблях, которую можно было бы использовать в пропагандистских радиопередачах, в печати и другими путями. Подотдел 17Z взаимодействовал с отделом по работе с военнопленными, получая от него материал для радиопередач по каналам Би-Би-Си или для операций по разложению войск и населения противника, проводившихся Сефтоном Дельмером под руководством управления политической войны.