О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова

оказался в середине. Может, и не сильнее, но следила за тылом именно она, а значит, более подходила для этой роли.

Улыбнувшись, я подняла лицо к небу и глубоко вдохнула. На душе моей царили покой и умиротворение.

– Старейшины не нужны, – голос Архама вывел меня из расслабленного состояния, и я повернула к нему голову. – В них нет толку. Я сделал, как ты сказала, и попытался вспомнить хоть что-то полезное, что они могли бы сделать. Нет полезного. Я слышал от отца, что когда-то таганом управлял совет старейшин. – Я приподняла брови, об этом я еще не слышала. Впрочем, никогда старейшинами особо и не интересовалась, наверное, потому Танияр и не рассказал то, о чем сейчас говорил его брат. Заметив мой взгляд, деверь кивнул, подтверждая, и продолжил: – Отец говорил, что это было очень давно и что он сам в это слабо верит. Он об этом услышал не в Зеленых землях, а в Курменае, поэтому и не доверял слухам полностью. Так вот, старейшины управляли таганом, а каан не передавал власть по наследству, его выбирал совет. Если людям не нравился выбор, они звали шамана. Алдара назначал сам каан, но если такой выбор не нравился старейшинам, то они могли запретить и указать на того, кого считали лучше. Если это так, то я не знаю, когда кааны взяли власть в свои руки. Но обычай спрашивать совета у старейшин остался, и в выборе каана тоже. Наверное, мудрейшие часто ошибались или же не были честны, раз главой стал каан, а не совет. И потому я говорю, что толка и пользы от них нет. Но почему ты спросила?

– Мне было интересно твое мнение, – ответила я. – Это правда. Скажи, а нужно ли оставить совет как дань прошлому? Может, для того, чтобы оказать почет, но без какой-либо власти. Как думаешь?

– Нет, не нужно, – почти без раздумий сказал деверь. – Как только ты кого-то поднимешь, это даст ему власть, даже если власти нет. Это нехорошо.

– Почему?

– Потому что он будет говорить, а люди слушать. И если такого болтуна назовут старейшиной, то люди начнут почитать его за мудрость. Кто мудр, тот говорит верно. Это может смутить чей-то ум. Первым умом должен быть тот, кто правит.

– Но порой советники могут быть полезны, – ради справедливости заметила я.

– Так пусть советы дают те, кого дайн захочет слушать, – ответил Архам, и я улыбнулась:

– Я тоже так думаю.

Деверь немного помолчал, а после спросил:

– Почему ты спрашивала? Я не враг своему брату…

– Архам! – воскликнула я, прервав его на полуслове. – О чем ты говоришь? Неужели подумал, что я тебя проверяла на верность брату или искала червоточину? – Он ответил прямым взглядом, подтвердив этим, что я поняла верно. – Вовсе нет!

– Тогда зачем спрашивала?

Вздохнув, я решила говорить правду, иначе рисковала потерять доверие брата своего мужа, а мне этого совсем не хотелось. Деверь мне нравился, и чем дольше мы находились рядом, тем больше становилась симпатия. Я уже давно не видела в нем того напыщенного, недалекого и слабовольного человека, каким он показался мне при знакомстве. Да и сам Архам до этой минуты чувствовал себя рядом со мной уверенно и спокойно, и теперь из-за моих изысканий между нами могла возникнуть ненужная напряженность.

– Я хочу узнать тебя лучше, – сказала я и пояснила, понимая, что он вновь не поймет. Времени узнать друг друга у нас было предостаточно. – Я хочу лучше понять, на что ты способен… Боги, – вздохнула я, сообразив, как прозвучала моя фраза. – Я пытаюсь узнать, к чему ты имеешь склонность. Например, Танияр был рожден правителем и воином. Он решителен, тверд, уравновешен. Умеет принимать решения, которых от него никто не ожидает. Эгчен – замечательный помощник. Он не мог бы быть лидером… не мог бы быть первым, но прекрасно ухватывает суть приказа и в точности исполняет его. Ему можно доверить управление дайнатом, как раньше таганом, прежде указав, что от него требуется, и Эгчен не подведет. А Илан хорошо показал себя как шпион и сыскарь. Я весьма недурной организатор… потом объясню. И я хотела лучше узнать тебя с этой стороны. На что ты способен более всего. Понимаешь, что я хочу сказать?

Архам кивнул. Он покусал губы, явно решаясь что-то сказать, а затем спросил:

– На что же я гожусь?

– Ты похож на меня, – ответила я. – Когда мы работали с ирэ, я уловила в тебе нечто схожее со мной, но чего нет у Танияра, точно нет у Эгчена, но, вполне вероятно, присуще Илану хотя бы в некоторой степени. Я думаю, что тебе не место среди ягиров, хотя в случае нужды ты бы там показал себя достойно. Но ты точно мог бы стать советником дайна и возглавить одно из ведомств, которые у нас появятся. Но что именно это будет за служба, я и хочу выяснить. Каждый человек хорош на своем месте, и твое мы обязательно определим.

– Я хочу быть полезным брату, – без тени улыбки сказал Архам. – Как скажет, так и будет. Я любое дело сделаю на совесть. – Он чуть помолчал, а затем добавил с чуть смущенной улыбкой: – Но мне любопытно, где мне место. Спрашивай еще.

– Обещаю, – рассмеялась я, подняв руку в клятвенном жесте.

За разговорами мы выехали на большую дорогу. Рырхи теперь держались вдали от нас, но я точно знала, что они всё равно где-то поблизости и бдительно наблюдают за нами. Людей на дороге было немного. Причиной тому были дождь, ливший большую часть дня, и время, неумолимо приближавшееся к вечеру. Вскоре снова придется думать о ночлеге, но пока мы были заняты занимательной беседой, и деверь отвечал на мои вопросы уже без всякой подозрительности.

Увлеклась и я. Потому приближавшийся отряд мы заметили лишь тогда, когда йенахи остановились, а затем послышались испуганные вскрики прохожих. Причиной тому стали рырхи, вышедшие на дорогу. Я успела уловить боковым зрением, как Архам сжал рукоять клинка, данного ему Фендаром, но потом пальцы его расслабились, и рука повисла вдоль тела, более не предпринимая попыток обнажить меч. Я перевела взор на того, кто смотрел на меня с высоты саула, и ахнула:

– Танияр…

Глава 21

Я смотрела на Танияра. Он был так близко и так недостижим одновременно. Мой возлюбленный, мой супруг и повелитель во плоти, мужественный, прекрасный и желанный сидел под деревом всего в десяти шагах. Он тоже смотрел на меня, не сводя взгляда. А между нами стоял Ветер и