Рассказы (сборник) - Михаил Харитонов

Потом было «Ослепление», которое снималось три года и после которого о Дементии стали говорить с придыханием. Далее Пенсов замолчал на некоторое время, зато стал регулярно попадать на страницы скандальных хроник. В частности, его тройственный брак с ассистенткой-китаянкой и её американским мужем (Дементий был бисексуален и этого особо не скрывал) вызвал в гламурной среде нездоровый интерес. Как, впрочем, и его следующая работа — пятнадцатисерийный анимешный «Маяковский», исполненный в технике гипервидео. Гипер считался дешёвой компьютерной подделкой под настоящее кино, но в исполнении «Цифровых технологий» заиграл новыми красками. «Маяковский» положил начало «футурренессансу» и заодно принёс Дементию целый мешок престижных премий и ураганную прессу.

Дальше было много всего. Год за годом Пенсов развлекал публику всё новыми кунштюками. Он первым перешёл на гала-технику («Вот и ноябрь», премьера была приурочена к открытию Берлинского Гала-Центра), первый оценил возможности видеокараоке (видеопьеса «Шоколадный тигр» вошла в классический фонд). Он же первым отказался от использования живых актёров и реальных съёмок вообще («Полчаса до июня» и «Сирокко»). Впрочем, он поставил гиперреалистического «Отелло», где абсолютно все действия совершались актёрами на самом деле (причём желающих попробовать себя в одноразовой роли Дездемоны хватило на пять сезонов, пока шоу не запретили). Он снял чёрно-белую немую «Изумительную и увлекательную историю о том, как некий легкомысленный англичанин получил пощёчину от оскоплённого карлика, последователя гностических лжеучений…» (полное название занимало полстраницы), а также «Кимберлит», анонсированный как «захватывающая трагедия из жизни минералов» (о событиях, происходивших в нижней части земной коры в течение четырнадцати миллионов лет). Он же сделал «Хворост и огонь», о всеми забытой заварушке в Руанде, признанный самым страшным фильмом о войне за всю историю человечества. Вершиной творчества Дементия Пенсова стал великий «Амстердам», грандиозное полотно, которое, по мнению европейских политиков, спасло единство Европы — и принесло своему творцу, помимо очередного дождя наград, ещё и Нобелевскую премию мира.

Критики, конечно, злословили на тему того, что Пенсов выезжает на точно просчитанном сочетании манипулятивных приёмов, новейших зрелищных технологий и умелого использования актуальной тематики. Дементий все нападки надменно игнорировал. К тому времени он превратился в настоящего мэтра, желчного и спесивого, находящего удовольствие во всё более утончённых издевательствах над публикой. Публика выла от восторга и требовала ещё.

А ещё через два десятилетия после «Амстердама» Дементий Пенсов, культовый режиссёр (приставка «кино» к тому времени атрофировалась), богатый и знаменитый, был допущен к Самой Главной Тайне.

Первые разработки в в области темпоральной физики велись ещё в начале двадцать первого столетия. Правда, технологии работы со временем были безумно дороги, а главное — держались в строжайшем секрете, составляя нечто вроде коллективной собственности сильных мира сего.

Как выяснилось, путешествия в прошлое — они оказались всё-таки возможны, правда, недалеко и ненадолго — далеко не самое интересное занятие. В частности, изменять историю с последствиями для настоящего оказалось бесполезным делом: время упруго смыкалось и поглощало все изменения. Правда, из прошлого можно было вытаскивать всякие вещи и даже людей. Но желающие разжиться оригиналом «Моны Лизы» или живой Мерилин Монро довольно быстро перевелись.

Куда более перспективным оказались разработки в области искусственного времени. Эта технология позволяла получать отображение на временную ткань любых участков пространства, а также материальных объектов. При желании можно было скопировать себе хоть весь земной шар, причём для себя одного — это был «вопрос бабла». Цена такого удовольствия, правда, по первости была немалой: всего состояния Пенсова не хватило бы для вступления в этот сверхзакрытый клуб. Его привлекли в качестве оформителя новых миров: как выяснилось, помимо работы ландшафтных архитекторов, в искусственных мирах необходима была и искусственная история. Можно было нарисовать солнце, но двигаться по небу его можно было заставить только введением соответствующего сценария. То же касалось смены времён года, колебаний климата, да и вообще всего.

Дементий взялся за новое дело и репутации своей не уронил. Первый же его хронодинамический сценарий — «Тёплый год в Норвегии», с пресным океаном и итальянской зимой — вызвала фурор среди элиты. «Сахара в снегу» была эстетской игрушкой, зато «Юг Франции» стал абсолютно коммерческим продуктом, растиражированным во множестве вариантов и до сих пор остающимся самым востребованным из всех его произведений в этом жанре.

Понятное дело, что Пенсов вовсе перестал интересоваться земными делами. Тем более, что синхронизация его жизни — протекающей в различных хронокольцах с разным ходом времени — и земной историей становилась всё более сложной.

Меж тем, на Земле дела шли скверно — причём чем дальше, тем хуже. Человечество стояло в полушаге от новой мировой войны, когда элита, наконец-то договорившаяся между собой, открыла темпоральные технологии для всех. Способы создания жизнеспособных миров тоже были отработаны, так что практически каждый человек мог получить в своё распоряжение новое небо и новую землю.

Тут-то всё и кончилось.

Где-то года за полтора население Земли безо всякой войны уменьшилось на треть: все бросились осваивать новые миры, куда более оборудованные для веселья. Население хроноколец насчитывало от одного человека до нескольких тысяч: более многочисленные сообщества быстро разваливались. Исключением стали несколько связанных между собой миров, которые потом стали называться «технологическими», а их население — технологистами. Населённые фанатиками точного знания, они пошли по пути максимального ускорения научно-технического прогресса, для чего ввели у себя запредельно высокую скорость собственного времени. Очень скоро технологисты настолько далеко ушли от остальных людей, что превратились в обособленную ветвь человечества. Правда, они не отгораживались от не столь продвинутых собратьев по расе и исправно снабжали их всякими полезными устройствами и приспособлениями. Причём снабжали бесплатно или почти бесплатно. Злые языки говорили, что технологисты это делают примерно это из тех же соображений, из которых домохозяйки отдают нищим ношеное бельё — «самим ни к чему, а выбрасывать жалко» — но их никто не слушал: слишком уж хороши были новые штучки. В частности, необходимость работать исчезла навсегда: все мыслимые и немыслимые работы выполняли всякие технические устройства.