MMIX - Год Быка - Роман Романов

Главным для «Иудейских войн» является судьба Иерусалима и ершалаимской общественности. С учётом известной апокалиптической аллегории города-невесты, становится понятно, почему сюжет второй части Романа выстроен вокруг главной героини. По-другому продолжить параллель с историческими источниками не получилось бы. Творческий дух христианства уходит в подполье после ареста апостола Павла и казни главы иерусалимской церкви Иакова в 62 г., и окончательно – после Великого римского пожара и расправы над христианами в 64 г. Лишь эпизодически в историческом контексте возникают новые книги Нового Завета, датировка которых может быть определена по контексту. Такая структура исторических источников воспроизведена в динамике сюжета 19-23 глав Романа.

В прошлый раз мы использовали понятие «творческой среды», под влиянием которой развивается «творческое меньшинство». Вот эта наиболее страстная, эмоциональная и отзывчивая, но также и переменчивая, нетерпеливая, временами буйная женская ипостась активного субъекта истории, его душа имеет очень прочную связь с конкретным местом – в нашем случае с древним Иерусалимом. Именно с этой точки зрения души древнего города нужно смотреть на события 62-72 годов нашей эры, чтобы обнаружить параллели с сюжетом 19-23 глав Романа.

Начнём, однако, с событий в другом городе – Риме. Честно признаюсь, первым делом на ум пришло сравнение сюжета 22 и 23 главы с римскими событиями. Заключение под домашний арест апостола Павла имеет сходство с сюжетом 22 главы. Этот период оказался весьма плодотворным для завершения его учения о церкви. Домашний арест не препятствовал переписке и потоку гостей, в том числе наиболее активной части иудейской диаспоры. Что же касается событий июля-августа 64 года – Великий пожар Рима и последовавшие массовые казни христиан, то здесь параллели с 23 главой про Великий бал у Сатаны ещё более впечатляющи. Начать с того, что иудейская общественность Рима была в близких отношениях с императорским двором и, как минимум, не была против расправы с христианами. А значит, присутствовала на этом Великом балу у Нерона в качестве почетной гостьи.

Есть в этом представлении и элемент противопоставления двух обвиняемых. Столичная общественность Рима обоснованно подозревала самого Нерона и его сторонников в поджоге столицы ради воплощения планов её кардинальной перестройки. Однако, аналогичные обвинения в адрес христиан, сторонников Иисуса вполне удовлетворили желание римлян кому-нибудь отомстить за бедствие. При этом в глазах своих поклонников Нерон тоже является божеством в человеческом обличье. Так что имеет место равенство между заглавными фигурами. И вопрос лишь в личном выборе участников и гостей Бала, который и определит дальнейшую судьбу каждого и судьбу самого города. Можно также упомянуть, что по сценарию костюмированного Бала всех этих христианских преступников, поджигателей и висельников переодевали в платье, подходящее для ролей мифологических героев, царей и богов. Женщин-поджигательниц и отравительниц, наоборот, согласно утверждённому сценарию максимально обнажали для вполне порнографических целей. Трудно утверждать наверняка, но есть подозрение, что хотя бы у части иудейской общественности разнузданное надругательство над божественным образом человечества должно были вызвать пусть не угрызения совести, но как минимум – невольное сопереживание жертвам жестокой языческой власти. Этого уже достаточно, чтобы спустя пару лет, когда начнутся Иудейские войны, спроецировать на себя картины мученичества христиан.

Что и говорить, соблазн сопоставить Великий бал у Нерона с завершением рождения христианства как религии очень большой. Но также очевидно, что Автор с этим выводом не согласен. В его представлении торжественные похороны тела римской церкви соответствуют середине 19 стадии. То есть речь идёт не о завершении всей большой стадии, а лишь о завершении третьей четверти Надлома первоначального христианства. Но каждой четверти соответствует свой собственный исторический процесс меньшего масштаба, и этот менее глубокий процесс тоже имеет аналогичные стадии, включая завершающую 22-ю стадию. Поэтому найденное соответствие с сюжетом 23 главы тоже не случайно. Однако речь идёт не о судьбе всего христианства, а о судьбе земной церкви Петра и Павла, отныне навсегда связанной с Римом.

Великий бал у Нерона и все последующие репрессии, включая смерть апостолов Петра и Павла, становятся основой для преодоления соперничества и недоверия между иудео-христианами и последователями Павла из язычников. Манифестом этого необходимого христианству объединения становится приписываемое Павлу Послание к Евреям. Именно распространение среди иудейской общественности Послания к Евреям может считаться завершением 19 стадии. Поэтому Автор не мог не отразить это событие в аллегорической форме «золотой коробочки», посланной Маргарите.

В этом «золотом» послании содержится богословское обоснование свободы иудео-христиан от мертвящего ветхозаветного закона. Послание к Евреям завершает работу апостолов, возглавляемую Петром и Павлом, по созданию «тела» церкви и его воодушевлению. Оно же начинает важные стадии духовной работы, в которых заглавной фигурой будет апостол Иоанн Богослов. Таким образом, 64 год от Р.Х. действительно ознаменован узловыми событиями для истории Римской империи. Великий пожар Рима, Великий бал у Нерона и распространение в Риме Послания к Евреям – это начальный узел 10/11 Надлома будущей западно-христианской цивилизации. Однако всемирная история не равнозначна и не сводится к истории западной цивилизации. Поэтому до достижения начального узла всемирно-исторического Надлома и завершения процесса рождения христианства необходимо преодолеть ещё один сложный исторический перевал.

Вернёмся к аллегорическим образам Романа в 19 главе и сопоставим их с судьбой иудейской столицы. Нелюбимому, но заботливому мужу можно сопоставить иродианскую знать включая первосвященников. В начале 60-х годов общий кризис для всех иудейских сект, включая христиан, приводит к фактическому развалу власти в Иерусалиме. Царь Агриппа, как и апостол Павел, предпочитает находиться в Кесарии под защитой прокуратора. В отсутствие римской власти первосвященник Анна, сын того Анны, который преследовал Иисуса, приказывает побить камнями его брата Иакова. По сути, это неудачная попытка иродианской знати вернуть популярность в народе, которая ведёт к ослаблению Синедриона и к реставрации доиродианских порядков, возобновлению Иудейских войн. Для иерусалимской общественности эта позднеиродианская «перестройка» создаёт ощущение освобождения и близкого счастья, понимаемого как пришествие мессии. Разница между сектой христиан и остальными – лишь в том, что христиане ожидают второго пришествия.

Слухи из Рима о безумствах Нерона вполне соответствуют разговорам о таинственном похищении головы руководителя Массолита. События в Риме становятся ещё более близкими для ершалаимской общественности после пожара и массовых казней христиан. Даже антихристианская часть иудеев воспринимает это как знак близкого падения римской власти, и об одном только жалеет, что на месте христиан не оказались их латинские критики. Фамилия Латунский тоже, таким образом, получает объяснение. Похоже, что даже крупно вырезанное слово «Нюра» намекает на двух виновников древнеиудейской «перестройки» – первосвященника Анны сына Анны и цезаря по имени Nero.

Вполне логичным в этом контексте выглядит и озвученный Азазелло отрывок сожжённого романа: «Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней... Пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете...»

Уместен здесь и сам ветхозаветный «демон пустыни» с учётом того, что в роли «пасхальной жертвы» вскоре окажется иерусалимская церковь. По всей видимости, именно символика этой сцены определила выбор имени для Азазелло. Древнееврейское имя «демона пустыни» Азазел необходимо Автору, чтобы подтвердить, что «золотая коробочка» является аллегорией «Послания к Евреям». Главным содержанием этого послания является отмена ветхозаветного принесения жертвы Богу. Азазелло, убеждающий Маргариту последовать за ним, к «безопасному иностранцу», передаёт суть Послания к иудейской общественности. Лучше стать «козлом отпущения» и удалиться из города в пустыню, чем оказаться в роли агнца, принесённого в жертву. Тем более что жертва эта теперь бессмысленна, потому что Иисус своим самопожертвованием искупил грехи и стал вместо иудейских первосвященников единственным посредником перед Богом.