Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

Баливар сказал громко:

– Готовьтесь, сейчас попрут снова. На счет «три»… Один… два… три!

Колун на счете «два» поднял щит в позицию и чуть подался корпусом вперед, готовясь встретить напор. Баливар оттянул тетиву до самого уха, Ксена прижалась к стене и замерла.

Древники выкатились воющей толпой точно на счет «три», словно это Баливар ими командует. Колун заорал дико, древники метнулись к нему, Ксена оказалась за их спинами. Страшно заблистали ее мечи, вспыхнули яркие огни на посохе Святожора.

Ютланд снова задержал дыхание, видел, как раздулся Святожор, у Ксены даже щеки стали, как у хомяка, возвращающегося с поля. Сам он бил и крушил дубиной дольше всех, первым замедлился Колун, затем выдохнула резко Ксена, и сразу ее движения стали плавными, как во сне, дольше продержались Святожор и Баливар, но к этому времени перебили больше половины, а сам Ютланд в смутном удивлении ощутил, что ему дыхания хватает… А вообще-то драться можно и с открытым ртом.

Когда последний древник рухнул, еще долго слышалось только тяжелое дыхание, хрипло ругался Святожор, наконец Колун проговорил, задыхаясь:

– Еще две… волны…

– Три, – сказал Святожор.

– От силы три, – сказал Колун. – И все… победа… Держитесь…

Все они и так, на взгляд Ютланда, держатся хорошо. Даже не слишком устали, только Колун дышит тяжело и опирается на меч, как пастух на посох. Хотя ему досталось больше всех, красивый плащ изорван в клочья, глупо надевать его в такие места, его явно порвут, но, видимо, у ратоборцев это какой-то знак или вообще ритуал.

Через некоторое время Баливар, у которого особое чувство времени, начал считать, древники выбежали в точно указанное им время, и это взбодрило Ютланда, все идет, как и предусмотрено. Он крушил дубиной с еще большей яростью, но как только перед глазами появлялась красная пелена, а из горла начинал вырываться звериный рык, он вспоминал Мелизенду, что останется беспомощной в гостинице, и снова с радостным удивлением понимал, что сумел остановиться на опасном пороге.

После схватки Колун задыхающимся голосом сетовал, что блестящий панцирь стал совсем матовым и шершавым от лап древников, что у них за когти, закаленное железо царапают, Ксена в ответ молча показала руку и плечо, над которым сейчас колдует Святожор, останавливая кровь.

– Ты живучая, – сказал Колун и уточнил, – вообще-то тебя не жалко, а вот панцирь… Знаешь, сколько я за него заплатил?

– Спасибо, – сказала Ксена язвительно, – думаешь, я с тобой еще раз пойду?

– Пойдешь, – ответил Колун.

Ксена поморщилась.

– В Оскверненный Склеп или еще куда пойду… но не в корчму!

Баливар сказал громко:

– Готовьтесь. Последняя волна… Один… два… три!

Древники выкатились воющей массой, и только сейчас Ютланд увидел, насколько люди устали на самом деле. Колун запоздал с глубоким вдохом, и потому куча древников ринулась и на Ксену до того, как он издал боевой клич ярости, после которого всякий зверь бросает добычу и кидается на него, Баливар выпустил огненную стрелу, способную раскидать полдюжины древников, в одного, а потом в массу стрелял простыми, а Святожор подошел слишком близко, чтобы бить точнее, из-за чего на него бросались дважды, но Ютланд подоспел вовремя, хотя с чародея успели сорвать халат и поранили когтями грудь.

Затем Ютланд встал рядом с Колуном и страшно бил по этим твердым, как гнилые пенья, телам. От ударов они ломались или рассыпались в труху, наконец загородил собой Колуна, уже опустившего щит, и бил до тех пор, пока перед ним не осталось этих мельтешащих тел с крючковатыми лапами.

Колун, выронив щит, тяжело ухватился за край каменного гроба, дыхание вырывается с хрипами и стонами, Ксена торопливо вытирала кровь со щеки и озабоченно просила Святожора залечить так, чтобы не было шрама, а то кто такую возьмет замуж, а Баливар собирал стрелы, почти все приходилось выковыривать ножом или даже вырезать из тел.

Ютланд заглянул внутрь гроба, сердце дрогнуло. Скелет героя на месте, святость доблести все еще защищает от нечистых лап, и даже меч из его руки никто не сумел выдрать, но украдено все, что кладут с умершим, даже узорную ткань, которой покрыли его тело.

Колун прохрипел:

– Сейчас появится тот, кто все это выгреб…

Из темноты, откуда раньше выбегали древники, выдвинулся огромный, в два их роста, зеленокожий див-шаман с жезлом в руке, увешанным кольцами, звериными хвостами, браслетами и с человеческим черепом вместо навершия.

Ютланд оказался впереди, шаман направил жезл в его сторону. Ютланд задержал дыхание и прыгнул вперед, занося для удара дубину. Он успел ощутить, что тело его сковала немота, ни одна мышца не слушается, однако в это время дубина опустилась на голову шамана, хрястнуло, шаман отступил на два шага, чтобы не упасть, и Ютланд понял, что заклятие сброшено.

За спиной раздался звериный клич Колуна. Вожак, как ни измучен, но вызывает всех на себя, шаман оставил Ютланда и вперил страшные глаза в ратоборца.

Колун с великим трудом начал поднимать щит, но рука остановилась на полдороге, и сам он замер.

Дубина Ютланда снова обрушилась на голову шамана. Тот шагнул назад, чтобы не упасть, повернулся к дерзкому, однако Ютланд ударил снова и снова, не давая Осквернителю ни произнести заклинания, ни вскинуть руки в обязательном для сокрушительного заклятия жесте.

Ксена забежала сзади, свет факелов страшно блеснул на лезвиях быстро мелькающих мечей. Баливар бил сбоку, с той стороны шаман уже похож на рассерженного ежа, но у дивов всегда большой запас жизни, а Святожор ни разу не ударил своими могучими огнями, едва успевает снимать заклятия шамана, иначе вся группа уже превратилась бы в камни или проросла корнями в землю.

Колун опустил щит и обрушил тяжелый удар на спину Осквернителя, тот вскрикнул, но не повернулся, как ожидали, он явно избрал противником Ютланда, и Колун принялся наносить тяжелые удары ратоборца, разящие насмерть простых древников, а на теле Осквернителя оставляющие широкие раны.

Святожор сориентировался вовремя и теперь торопливо снимал заклятия с Ютланда, так дрались в напряженной тишине, когда слышны только тяжелые удары и злое сопение, наконец Осквернитель закричал страшным голосом, отступил, словно хотел бежать, но повернулся вокруг своей оси и рухнул лицом вниз.

Никто не бросился к поверженному врагу, все стояли и тяжело отсапывались. Ютланд первым сдвинулся с места, обошел раскинувшего руки Осквернителя, потыкал дубиной, но тот не шелохнулся.

Колун притопал, тяжелый и громыхающий, словно сильно похудел за это время, и железо на нем висит, как на столбе, с трудом перевернул труп шамана.