Хроника времён «царя Бориса» - Олег Попцов

Всего могло хватить — продуктов (окруженный милицией Белый дом — это же не всамделишная блокада) и скупо расходуемой электроэнергии (депутаты, заседающие при свечах, производят впечатление экзотическое, театрально-постановочное, как и момент самовеселья — поющий оперную арию депутат Челноков или пляшущий депутат Бабурин — все это мы увидели в информационных выпусках).

При всей трагикомичности происходящего отсеченность от окружающего мира, когда ты находишься в самом центре Москвы, действует изнуряюще. Военные не могли не заметить, что у депутатов сдают нервы, и тем более у людей, вовлеченных в эти события, собранных откуда ни возьмись и не очень жалующих понятие «воинской дисциплины». Вооруженные формирования, наспех сбитые в отряды, были больше похожи на махновцев, чем на воинские части. Не было главного — психологической устойчивости, или, проще говоря, поведение защитников Белого дома могло оказаться непредсказуемым. Следовательно, переговоры — отвлекающий маневр. И суть замысла — дотянуть до субботы и воскресенья. Примерно в это же время стало известно о выступлении в Белом доме Соколова, потребовавшего отставки Хасбулатова как человека маниакального и не способного в этих условиях ни на какие разумные шаги.

На защиту Хасбулатова поднялся Руцкой.

«Коней на переправе не меняют», — сказал он. Затем в своей солдафонисто-гусарской манере он охарактеризовал Руслана Имрановича как надежду России, демократа, выдающегося парламентариста, мужественного борца против диктатуры. Надо отдать должное Соколову, с точки зрения политической этики он сыграл безукоризненно, поступив и принципиально, и мужественно. Вениамин Соколов красиво вышел из игры, сохранив авторитет среди людей своего круга. А для доктора наук, академика Соколова это не так мало. Съезд, а точнее, немногочисленное собрание депутатов Соколова не поддержало. На пресс-конференции Хасбулатов оценит выступление Соколова как вредное и ошибочное.

Один из заместителей спикера, Исправников, совершает челночные рейды между Кремлем и Белым домом. Я случайно оказался свидетелем одной из его встреч с Филатовым. Исправников жаловался, что он вот уже три дня под подозрением, его отсутствие тотчас замечается, отлучаться из Белого дома ему становится труднее и труднее. Филатов усиливает давление на депутатов. Срочно создаются промежуточные службы при Президенте, нацеленные на заключительную работу над проектом Конституции, подготовку к выборам, формируется некое пространство престижных рабочих мест для депутатов. Цель замысла — расколоть не просто депутатское многолюдие, расколоть оппозицию. Предложить значимые должности с хорошей зарплатой. Оставить в Белом доме ярых и непримиримых. Дать понять обществу — разумная и умеренная часть депутатов составляет большинство и считает противоборство с Президентом бесперспективным. Депутаты, приступившие к работе в структурах исполнительной власти, президентской администрации дают направо и налево интервью, призывают своих коллег прекратить бессмысленное заседательство и покинуть Белый дом, говорят об усталости общества и гибели идей парламентаризма. С последним нельзя не согласиться. Верховный Совет много сделал для того, чтобы доказать, что парламент в России — ещё одна разновидность диктатуры, не имеющая ничего общего с парламентскими традициями развитой демократии. В этом смысле рисунок взаимоотношений парламента и Президента, парламента и правительства был выдержан в предельно контрастных тонах, не дополняющих друг друга, а взаимоисключающих. Никого не интересовало разделение обязанностей, прав, как, впрочем, и функций контроля. Борьба шла только за верховенство, а значит, право бесконтрольности и непогрешимости своих действий.

Если оглянуться назад и перечитать любые изменения статей прежней Конституции, касающиеся управления государством и обществом, нетрудно увидеть желание депутатов усечь, парализовать любую власть, кроме собственной.

Нельзя сказать, что депутаты, покинувшие парламентский лагерь, преуспели в своих обличительных откровениях и перевербовали своих коллег. Общество измучено конфронтацией, и его политические амбиции упрощены. Даже плохой конец лучше бесконечной неизвестности. Не существовало поднимающейся как на дрожжах любви к Хасбулатову либо парламенту, как не существовало и безмерной, незыблемой любви к Президенту. В этот момент симпатии оказались на стороне Ельцина, поступившего мужественно и решительно, как и подобает поступать главе государства. И уже мало кого интересовала степень бесспорности президентского шага.

Россия выросла на традициях сильной власти, потому столь велико смятение перед беспределом и беспомощностью тех, кого принято называть властью. Кошмарная череда нерешительности была наконец нарушена главой государства. В душе большинства сограждан возникла чувственная симпатия к уже позабытой силе верховной власти. Решительность в этот момент оказалась в большей цене, чем безупречность.

Захваченная событиями вокруг Белого дома и вызывающим недоумение послеуказным молчанием Президента, пресса проглядела Данилов монастырь. «Мало ли переговоров. Ну, ещё одни, подумаешь».

Просматривая газеты за последние дни сентября, я обратил внимание на два момента в поведении российского парламента.

27 сентября на переговоры с Черномырдиным делегируется не кто-то из руководства парламента, а Виктор Баранников. Кстати, сам Черномырдин в эти дни неоднократно заявлял о своей готовности поехать в Белый дом и попытаться лично убедить депутатов в бесполезности затянувшегося конфликта. Трудно сказать, кто именно: Президент, его окружение или члены кабинета удержал Черномырдина от этого шага. При агрессивности Ачалова и Макашова премьер мог оказаться в числе заложников. И второе. Договоренности, достигнутые Соколовым и Абдулатиповым в Даниловом монастыре, были аннулированы не Хасбулатовым или Президиумом Верховного Совета, а так называемым военным руководством, отвечающим за оборону Белого дома, в составе Ачалова, Баранникова, Макашова, Дунаева. И только потом по этому поводу высказывается спикер. И хотя понятно, что главным мотивом на переговорах является факт сдачи оружия, тем не менее голос военных в оценке событий внутри и вокруг самого гражданского ведомства, каковым во всех странах является парламент, становится определяющим.

Да и все воронинские маневры на переговорах крутились вокруг одной и той же проблемы: как заставить президентскую сторону признать формирования, оказавшиеся в Белом доме, законными. Здесь была маленькая хитрость. Придать незаконным формированиям статус воинских частей, якобы охраняющих Белый дом, значит признать законность указов Руцкого по этому поводу, а значит, признать законность его президентства. Плюс к тому и оружие, оказавшееся в их руках, становится обыкновенным атрибутом регулярной армии. Все происходящее в Белом доме на самом деле обретало иное наполнение. Поэтому решительным требованием президентской стороны было аннулирование факта нелепого президентства Руцкого. Пожалуй, именно тогда я понял, что ситуация будет иметь не политическое, а силовое разрешение. Если в Белом доме военные взяли власть, рассуждал я, они изберут путь наиболее близкий их профессиональному навыку. А если мои предположения правильны, то тактика на затягивание переговоров в Свято-Даниловом монастыре не может быть рассчитана на дальнюю перспективу. Скорее всего, вызревал скоротечный план, который будет осуществлен в ближайшие дни. По традиции, днями массовых шествий и беспорядков считались дни нерабочие — суббота и воскресенье. Нацеленность на силовое столкновение уже не вызывала никакого сомнения. Это подтверждал и характер слухов о якобы переходе на сторону взбунтовавшихся депутатов некоторых частей в российских гарнизонах, войсках КГБ, МВД, сотрудников прокуратуры. В этом смысле затворники рассчитывали на Руцкого, который был кадровым офицером и, как им казалось, был для армии своим человеком. Правда, в кадровости Руцкого есть один изъян — Руцкой летчик. Россия — страна сухопутная, и в ней традиционно главенство в армии держала пехота. И министрам обороны, нарушавшим эту традицию, в силу собственной биографии представляющим другие рода войск, было всегда непросто. Маршал авиации Шапошников — тому справедливое подтверждение. Рассчитывать на особую популярность Руцкого в армии, как и в других силовых ведомствах, было бы излишним. К тому же, судя по ситуации, и внутри Белого дома Руцкой, как, впрочем, и Хасбулатов, утратили свою главенствующую роль — один над военными, другой вообще над парламентом.

30 сентября В этот четверг я подписал приказ о переводе Компании на работу в чрезвычайном режиме. Была усилена охрана, установлено круглосуточное дежурство всех технических служб и служебного транспорта, созданы оперативно-информационные команды, работавшие в круглосуточном режиме. Генеральный директор Компании Анатолий Лысенко, человек спокойный и флегматичный, счел эту меру скорее проявлением моей эмоциональности. Однако возражать не стал, подчеркнув, что режим может быть более мягким, с правом дежурства дома.