Хроники Фрая - Стивен Фрай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно спросить? — порой осмеливалась Сью.
— Дело пошло. У меня уже есть первое предложение!
— О.
Мог стоять, ну, скажем, июль, а сдача нового романа была назначена на прошлый сентябрь. Написано одно предложение.
Сью натужно улыбалась:
— Что же, начало положено…
Дуглас с энтузиазмом бросался к лестнице, расплескивая на ходу кофе. Мы слышали, как он топает наверху, потом до нас доносился страдальческий вопль: «Нет! Безнадежно!» — говоривший, что первое предложение все-таки не дотянуло до положенного уровня, а затем звуки ударов по клавиатуре, знаменовавшие гневное его истребление. Дни любого сочинителя тяжки, однако писательская жизнь Дугласа Адамса была мучительной на свой особый манер, никогда больше мною не виданный.
«Карлтон-клуб» и его заматерелость[170]
Между тем от Бена Элтона, творческое начало коего ни малейшего удержу не знало, нельзя было, разумеется, ожидать, что он удовлетворится тысячью скетчей «На природе», двумя сезонами «Молодняка», созданием совершенно нового комедийного сериала и перспективой работы с Полом Джексоном на «Канале-4». По возращении из Стаффордшира, со съемок «Счастливых семеек», он сразу же приступил к работе (в соавторстве) над новой комедией положений, снимавшейся на Би-би-си. На самом деле «новой» ее назвать было нельзя, то был уже второй сезон, но оригинал подвергался полной переработке.
Сценарий сериала «Черная Гадюка», где Роуэн Аткинсон играл главную роль, написали сам Роуэн и его давний соавтор и друг, оксфордец Ричард Кёртис. Сериал этот показали года два или три назад, и, несмотря на попросту великолепную игру актеров и обилие блестящих комических сцен, он стал для публики своего рода разочарованием. Би-би-си решила, что, при всех достоинствах сериала, продолжение его съемок обойдется слишком дорого; продюсер картины Джон Ллойд описал ее позже как «шоу, которое на первый взгляд требовало миллиона долларов, а обошлось в миллион фунтов».
Роуэн уже на той стадии решил, что, даже если второй сезон сниматься будет, писать сценарий он не станет, и в результате Ричарду Кёртису пришлось задуматься, будет ли он работать над сценарием в одиночку или призовет кого-то на помощь. Он предпочел последнее и выбрал в соавторы Бена Элтона. Ричард Армитаж, бывший агентом Роуэна Аткинсона, считал, что «Черная Гадюка» обладает достаточным потенциалом, чтобы давить ради нее на Би-би-си, добиваясь продолжения съемок, однако пригодность Бена Элтона для этого проекта вызывала у него серьезнейшие сомнения. И он пригласил меня в свой офис.
— Ричард Кёртис хочет, — сказал он, — похоже, поработать с Элтоном над текстом «Черной Гадюки».
— Блестящая мысль!
— Да! А эти его шуточки с пердежом? — Ричард так и не простил Бену полковника Содома и его взрывавшуюся задницу из «Беспокоиться не о чем».
— Да нет, Бен — идеальная кандидатура, честное слово.
— Хмм… — Ричард пососал сигару и задумался.
Бен — человек милый, добрый, порядочный и надежный. Он — один из самых одаренных людей, каких я когда-либо встречал. Но, помимо удивительной его одаренности, он в не меньшей мере проклят прискорбным даром внушать людям неприязнь, заставлять их морщить в пренебрежительном презрении носы. Они не доверяют его поддельному простонародному выговору (а он никакой и не поддельный, Бен всегда разговаривал именно так, и его брат с сестрой тоже), его искренней уверенности в правоте своих политических взглядов и елейной (только с виду) манере их изложения. Бена можно считать кем угодно, но дураком он никогда не был и прекрасно это знает, при этом одного из талантов — умения прикидываться дурачком — он, похоже, лишен напрочь. Ричард Армитаж определенно переваривал его с большим трудом, однако был человеком слишком проницательным, чтобы не понимать: если у десятилетия и имеется комедийный пульс, никто не держит на нем палец увереннее, чем Бенджамин Чарльз Элтон с его раскатистым голосом, неприятным выговором и пристрастием, как представлялось Ричарду, к заднице, пенису и шуточкам по поводу пуканья.
— Вы действительно так думаете? — Он смотрел на меня со смесью недоверия и разочарования, какую можно, наверное, было б увидеть на лице секретаря джентльменского клуба с Пэлл-Мэлл, получившего от одного из членов рекомендацию включить в клубный комитет по подбору вин Пита Доэрти.[171]
Столь высокая оценка моего мнения, разумеется, польстила мне. Мой вклад в успех «Я и моя девочка», сделавший Ричарда счастливейшим в Лондоне человеком, и то обстоятельство, что меня можно было пригласить на любой многолюдный уик-энд или званый обед и не бояться, что я ударю в грязь лицом, — все это привело к тому, что Ричард стал видеть во мне своего рода посредника между его миром и тем прекрасным новым миром, который нарождался вокруг.
— Безусловно, — ответил я. — А что, новые сезоны и вправду будут сниматься?
— Вопрос в том, — ответил Ричард, нащупывая телефонную трубку на висевшей за его правым плечом мудреной коммутационной панели, — удастся ли нам уговорить Би-би-си дать сериалу еще один шанс. Они там хотят децимировать бюджет.
— Ну и ничего страшного. Подумаешь, десять процентов.
— Как, как?
— «Децимировать» означает сократить на одну десятую…
Дурацкий педантизм такого рода у большинства людей вызывает желание дать мне хорошего пинка под зад, но Ричарду он всегда нравился.
— Ха! — усмехнулся он, а затем, услышав в трубке ответивший на его звонок голос: — Дайте мне Джона Говарда Дэвиса. Кстати, — добавил он, снова обратившись ко мне, уже вставшему, чтобы уйти, — нам нужно будет поговорить о постановке «Я и моя девочка» на Бродвее. До свидания.
Разумеется, я не присутствовал при обсуждении Ричардом Кёртисом, Роуэном, Беном и Джоном Ллойдом второго сезона «Черной Гадюки», однако знаю, что сокращение масштабности этого сериала было — с точки зрения Бена — необходимо для увеличения его комичности, а проистекшая отсюда экономия финансовая оказалась, на взгляд руководства Би-би-си, редким и удачным совпадением интересов. Увидев сценарий Бена и Ричарда, тамошние начальники облегченно вздохнули. Бюджет оказался урезанным не на одну десятую, а самое малое на четверть.
Не мое, конечно, дело — говорить за Бена, однако, по моим понятиям, соображения его были такими. «Черная Гадюка» снималась с большим размахом — на пленку попало множество старинных зданий и исторических мест. Огромное число статистов, людные батальные сцены, всадники, лязг доспехов. Каждый отснятый эпизод монтировался и показывался публике, смех ее записывался и накладывался на звуковую дорожку фильма. В итоге сериал оказался лишенным атмосферы и, что гораздо важнее, — фокальной точки. У меня имеется по поводу комедии положений собственная теория, которую я излагаю каждому, кто соглашается ее выслушать. Такие комедии смахивают на теннисный матч, где для зрителя самое важное — видеть мяч. Не так уж и важно, насколько спортивны, гибки, грациозны, быстры и искусны игроки, — если вы не видите мяча, вся их спортивность сводится к бессмысленной для вас жестикуляции, необъяснимой беготне и размахиванию ракетками; все обретает смысл лишь с того мгновения, в которое вы начинаете видеть мяч. И проблема «Черной Гадюки» состояла, я полагаю, в том, что мяча в ней никто не видел. Безумные вопли, заговорщицкое перешептывание, макиавеллиевские заговоры, фарсовые переодевания, драматичные скачки и ожесточенные сражения на мечах — все делалось замечательно и красиво, однако то, что говорили, думали и замышляли персонажи, терялось в богатстве общего фона: в часовых у каждых ворот, в роскошных пейзажах, деловитых пажах, сквайрах и мажордомах, которые деловито пажировали, сквайровали и мажордомили, отвлекая зрителя от мяча. Бену хотелось убрать прикрасы, оставив суть комедии, он считал необходимым играть ее перед зрителями и снимать в студийной, многокамерной манере, давшей нам «Башни Фолти», «Папину армию» (которую он обожал), да и всю великую классику телевизионной комедии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});