Китай - Эдвард Резерфорд

действенным? Даже императорская семья сидит на канах во дворце. – Он безмятежно улыбнулся. – И все же на юге, в таких местах, как Гуанчжоу, нет канов. Почему так?

– Не знаю, – ответил я.

– Потому что там жарко. Они им не нужны. Обстоятельства другие. Так что потребности другие.

– Я слышал, – начал отец, – что у русских есть что-то подобное в их краю, где очень холодно.

– Они, должно быть, переняли это от нас, – сказал старик.

– Или мы от них, – предположил я, возомнив себя очень умным.

– Это маловероятно, – покачал головой старик.

– Почему?

– Потому что китайцы умнее, – ответил он так, будто это очевидно.

Я всегда помнил его слова. Он был, конечно, прав. И я должен сказать, что его мудрость произвела на меня огромное впечатление. Было ясно, что он действительно в мире с самим собой. Дети чувствуют такие вещи, даже если не в состоянии полностью понять.

– Я вижу, у вас есть все, что вам нужно, и ничего лишнего, – сказал я.

– Но даже в этом случае мы всегда можем добиться большего. В начале каждого нового года я стараюсь придумать еще одну вещь, без которой могу обойтись. Это не всегда легко, но в конце концов я всегда нахожу то, что мне действительно не нужно, и избавляюсь от этого.

– Дедушка, а от чего вы избавитесь в этом году? – спросил я, использовав неформальную форму обращения, как посоветовала мама.

Он посмотрел на меня. Непонятно, порадовало ли его такое проявление привязанности, но мне показалось, что порадовало. Затем старик улыбнулся:

– Да ведь вы принесли мне именно такую вещь. Красивую упаковку, в которую твоя мать завернула присланные в подарок лепешки. Многие люди были бы счастливы получить такую упаковку и нашли бы ей достойное применение. Я сохраню ее и буду радоваться, вспоминая добрыми словами твою маму до самого нового года, а потом откажусь от нее. Это сильно облегчило мою задачу, так как, честно говоря, я действительно не знаю, что у меня осталось ненужного.

– То есть мы не зря приехали! – весело воскликнул я.

– Да! А теперь я кое-что подарю тебе в ответ.

Встав с кана, он подошел к сундуку, открыл его, достал маленький кожаный кошелек и вытащил медную монету. Это была обычная маленькая монета с квадратным отверстием в ней. Уже тогда я знал, что один серебряный доллар равен тысяче таких монет.

– Вот, – сказал он. – Это тебе. Я хочу, чтобы ты сохранил ее, помнил о своем визите сюда и время от времени молился обо мне.

– Хорошо! – пообещал я, вне себя от счастья.

– Дядюшка, если вы решите вернуться и жить в деревне, то всегда можете поселиться у нас, – сказал отец, но в его голосе не было особой радости, зато я был в восторге, потому что мне и правда понравился старик.

– О да! Это было бы чудесно! – воскликнул я.

Старший Брат Дедушки сидел на кане и улыбался нам. Он выглядел таким безмятежным.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил он. – Но вам нужно ухаживать за предками. Это важно. Думаю, я останусь в Пекине и в скором времени тихо умру здесь, не беспокоя никого. Даосские священники в храме будут знать, что делать, когда придет время. Никто не знает, когда оно придет, – добавил он весело, – завтра или через много лет.

– А хватит ли вам денег на жизнь? – спросил отец.

– Я справляюсь. Мои потребности невелики, – ответил старик. – Но если я решу, что пора по какой-то причине уйти из жизни, то это легко будет сделать.

– А как вы это сделаете? – поинтересовался я.

– Перестану есть и пить. Это даже не больно. Просто становишься слабым и сонным. Пить нельзя. Это сложно, но важно. И тогда ты умрешь.

– Вы рассказываете моему семилетнему сыну, как убить себя?! – взорвался отец.

– Но он же сам спросил, – ответил старик.

Я не возражал. Мне тогда показалось, что это интересно.

Отец пошел прогуляться, а мы со Старшим Братом Дедушки сели в его домике и съели еще по одной маминой лепешке. Старик рассказал мне, как они с моим дедушкой жили в деревне, когда были мальчишками. Оказывается, их отец и правда был зажиточным торговцем, но потерял все свои деньги.

– Он очень расстроился по этому поводу, – сказал старик, – и это научило меня не привязываться к вещам.

– А почему вы переехали в Пекин? – спросил я.

– Я заскучал.

Рано утром следующего дня мы уехали. Отец вежливо простился со стариком, но, когда я снова отвесил глубокий поклон, старик очень тепло улыбнулся мне. Я показал ему подаренную монетку, которую сжимал в ладошке.

Отец был разочарован, что его дядя дал мне только медяк.

– Одна-единственная медная монета. Ты же понимаешь, что на нее особо ничего и не купишь?

На самом деле это был очень мудрый поступок. Если бы он дал мне серебряную монету, то я бы наверняка ее потратил, а в случае с медной даже соблазна такого не возникало. Наверное, поэтому я и помню тот визит в деталях.

Остаток детства был очень скучным. В моей жизни не происходило ничего примечательного. Не то чтобы наша деревня была отрезана от мира. Всего в четырех милях по прямой через поля протекал Великий канал, который соединял побережье и столицу, и я часто ходил гулять на его берег посмотреть на суда.

Севернее порта участком Великого канала на самом деле была река Пэйхо[53], хотя в некоторых местах ее грязные берега были настолько плотно загорожены глиняными стенами, что больше походили на канал, чем на реку. Однако путь в Пекин был рукотворным, и он проходит через несколько шлюзов. Возле первого шлюза был небольшой постоялый двор, где лодочники часто останавливались, чтобы подкрепиться и посплетничать с хозяином.

Я любил ходить к этому шлюзу. Почему-то меня туда прямо-таки тянуло. Говорят, что мы, китайцы, овладели искусством прокладки каналов тысячу лет назад. А может, и раньше, так как самые старые каналы восходят к династии Хань, двадцать веков назад.

Основным грузом было зерно, но везли и другие товары. И хотя они обычно были в ящиках, я иногда мельком видел тюк шелка или большую вазу из расписного фарфора. Можете не сомневаться, я мечтал и самому проплыть на таких вот судах.

Как-то раз, стоя возле этого шлюза, я услышал разговор, который произвел на меня сильное впечатление.

На берег вышли размяться, пока их лодка проходила через шлюз, торговец и его сын, мальчик примерно моих лет.

– Тебе может не нравиться, – говорил торговец сыну, – но все равно нужно учиться. Ты ничего не добьешься в жизни, если не научишься читать и писать. Это ключ ко всему.

Я никогда раньше не слышал, что это так важно. В нашей деревне лишь несколько человек умели читать и писать, но все бедняки типа моего отца были неграмотными. Я быстро сделал соответствующие выводы.