Карл Маркс: Мировой дух - Жак Аттали

Три месяца спустя, когда Лонге переехали из Оксфорда в Лондон, в дом 58 по Флит-роуд, а в Париже принятие поправки Валлона восстановило республику, Карл с величайшим изумлением узнал, что 14–15 февраля 1875 года семьдесят три делегата-лассальянца от Всеобщего германского рабочего союза и пятьдесят шесть делегатов от Социал-демократической рабочей партии встретились в небольшом городке Гота в Тюрингии, чтобы разработать общую программу и подготовить слияние обеих организаций в Социалистическую рабочую партию Германии.

Маркс был в ярости: объединиться с этими людьми! Подложить ему такую свинью! Через тридцать лет столкнуть его со старым врагом, который преследовал его всю жизнь и гибели которого он желал всей душой, — с Прусским государством. И если бы речь шла только о предвыборном союзе, но нет, это было слияние на основе проникнутой идеями Лассаля программы, цель которой — использовать Прусское государство, не меняя производственных отношений, даже не готовясь к уничтожению государства. Но поскольку все считали его руководителем этой новой социалистической партии, он возмущался при мысли о том, что его упрекнут в поддержке программы, столь далекой от его идей. Поэтому он тайно послал председателю Социал-демократической партии Вильгельму Бракке жесткую критическую статью, из насмешки назвав ее «Заметки на полях Готской программы». Много позже сопроводительное письмо и приложение к нему будут опубликованы под заглавием «Критика Готской программы».

В этом письме ощутимо проступают гнев и разочарование властителя дум: его друзья из «эйзенахской партии», в частности, этот проходимец Либкнехт, повели себя как оппортунисты, выклянчивая ненужный компромисс у либеральной партии. Двадцать лет он им растолковывал, что союз с буржуазными партиями может привести только к катастрофе, наподобие той, что пережил он сам в 1849 году в Кёльне и Париже. И вот теперь в первой стране, где коммунистам наконец удалось добиться автономного существования, произошло их объединение с последователями его врага! «Это удручающе глупо», — думал он. И снова изложил им свою концепцию роли политики в истории, сделав это рассерженное послание своим настоящим политическим завещанием: «Нижеследующие критические замечания к объединительной программе будьте добры по прочтении передать для ознакомления Гейбу и Ауэру, Бебелю и Либкнехту. Я завален работой и вынужден переступать уже далеко за рамки рабочего времени, разрешенного мне врачами. Поэтому мне отнюдь не доставило особого „удовольствия“ исписать так много бумаги. Но это было необходимо для того, чтобы партийные друзья, для которых предназначается это сообщение, не истолковали впоследствии ложно те шаги, которые я, со своей стороны, должен буду предпринять… Это необходимо, так как за границей распространено заботливо поддерживаемое врагами партии мнение — мнение совершенно ложное, — будто мы тайно руководим отсюда движением так называемой эйзенахской партии <…>. Помимо того, мой долг не позволяет мне, хотя бы лишь посредством дипломатического молчания, признать программу, которая, по моему убеждению, решительно никуда не годится и деморализует партию… Вожди лассальянцев пришли к нам потому, что их вынудили к этому обстоятельства. Если бы им заявили с самого начала, что ни на какое торгашество принципами не пойдут, то они должны были бы удовлетвориться программой действия или организационным планом в целях совместного действия <…>. Впрочем, программа никуда не годится и независимо от того, что она канонизирует лассалевский символ веры».

По Марксу, хорошая общая программа должна была бы защитить торговцев, ремесленников, крестьян и рабочих от промышленников и крупных землевладельцев. Она должна была бы также ускорить индустриализацию страны, чтобы увеличить число наемных рабочих, улучшив их социальную защиту. И даже если «полное запрещение детского труда несовместимо с существованием крупной промышленности и поэтому является пустым благочестивым пожеланием», нужно обеспечить всем детям из народа бесплатное образование, ибо «раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества».

Кроме того, коммунисты не приняли бы программу, которая не ставит своей целью исчезновение государства. Хотя он сам и боролся с анархистами, то не потому, что они якобы хотят покончить с государством, а именно потому, что не знают, как это сделать, и говорят об этом в своей программе лишь для завоевания власти.

Наконец, такая программа должна вписываться, на его взгляд, в деятельность, разбитую на три этапа (о ней он говорил в своем третьем «Воззвании», написанном после подавления Парижской коммуны). Он вычеркивает предварительный этап, упомянутый в этом «Воззвании» — этап прихода к власти революционным путем, поскольку в Германии «левые» отныне могут надеяться достигнуть ответственных постов через демократические выборы.

Выполнив первый этап своей программы, придя к власти демократическим путем, социалистическая партия должна соблюдать принцип «равноправие для всех», основанный на равенстве людей («Каждому по труду»). Чтобы этот этап не привел к обуржуазиванию (чем непременно завершится осуществление Готской программы), нужно быстро перейти ко второму этапу, а именно наделить пролетариат необходимыми средствами борьбы, чтобы не проиграть следующие выборы.

На втором этапе — «диктатуры пролетариата» — альянс, получивший большинство голосов, должен широко разрастись. Для этого ему следует организовать (не выходя за рамки парламентской демократии) полное преобразование производственных отношений, покончив, в частности, с «порабощающим человека подчинением его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда». Для этого государство должно действовать решительно, не ставя под вопрос ни личную свободу, ни свободу печати, ни разделение властей, ни назначение руководства путем свободных и многопартийных выборов. В этот период у парламентского большинства будет законная власть, чтобы пересмотреть существующее законодательство и перейти к принципу «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Маркс пишет: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть не чем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Эта диктатура должна создать децентрализованное, прозрачное по своей структуре государство, действующее открыто, без цензуры в печати, без бюрократии, без однопартийной системы, без иерархических назначений, без постоянной армии, с выборными судьями, без «чисто репрессивных органов». Таким образом, это государство будет исчезающим, но все еще способным обороняться от врагов. Важный момент: по Марксу, диктатура пролетариата не должна ставить под вопрос личную свободу, наоборот, ее задача — организовать исчезновение «репрессивных органов государства». Как это далеко от того смысла, который вложит в эту концепцию Ленин!