Кардонийская петля - Вадим Панов

– Я помогал Помпилио, – пожал могучими плечами Гуда. – Дело чести.

– Ты – дар, – жёстко напомнил лингиец. – Ты несёшь ответственность за свою страну, так что хватит рассуждать о чести. Ты обязан быть прагматичным и вести дела к выгоде для государства. Такова твоя прямая обязанность.

– Помпилио говорил нечто подобное, – припомнил Нестор. Он признавал за Антонио право на неудовольствие, поэтому не стал огрызаться, а просто вернулся к интересующей его теме: – У тайной полиции есть представление, как следует искать членов Клуба?

– Не волнуйся, мы понимаем важность этих людей и делаем всё, чтобы с ними встретиться. Я рад, что операция на Кардонии развивается по плану. – Дар Антонио тоже умел прыгать с темы на тему. – А сейчас извини, мне нужно встретиться с Дагомаро.

– Передавай ему привет, – хмыкнул загратиец.

– Не думаю, что это будет уместно, – обронил Антонио.

Обронил тем же странным тоном, который уже прорывался у него при упоминании ушерского консула.

– Вы хотели меня видеть.

Йорчик вошел в кабинет Дагомаро с улыбочкой победителя. Не смог сдержаться, даже пытаться не стал, потому что в его понимании приглашение от консула означало одно: гордый Винчер сдался и готов поделиться тайной. О причинах неожиданной покладистости Руди не думал – какая разница? Но предположил, что адигены спасли Дагомаро от поражения не за красивые глаза, наверняка выставили счёт за услуги, вот Винчеру и потребовались козыри, чтобы не оказаться в роли марионетки. Или же консул решил отомстить адигенам за помощь: как любому галаниту, Йорчику было чуждо чувство благодарности. Или ещё что-нибудь, не важно. Главное же заключается в том, что Дагомаро наконец-то осознал: без помощи великого учёного ему не справиться. А из великих, после исчезновения Гатова, остался только он – Рудольф Йорчик.

Все эти приятственные мысли и заставили галанита не только гаденько улыбнуться, но и самодовольно произнести:

– Вы хотели меня видеть.

Руди не спрашивал, он утверждал, и резкий ответ Винчера стал для него ушатом холодной воды:

– Нет, не хотел.

– Нет?

«Секретарь ошибся? Дагомаро надо мной издевается? Ненавижу!»

Мысли замельтешили хороводом, отразились на лице и вызвали горький смех консула:

– Я не хочу иметь с тобой дел, галанит, но придётся. Остальные ещё хуже.

– Адигены выставили непомерный счёт? – осведомился приободрившийся Руди.

– Они очень жёсткие переговорщики, – после короткой паузы признал Дагомаро.

– И склонны к оригинальным подаркам, как я вижу. – Йорчик сделал шаг к столу. – Вы позволите?

– Да, – странным тоном ответил консул. – Прошу вас.

Бамбада лежала на чёрном бархате в раскрытой шкатулке полированного ореха и выглядела изысканной игрушкой: смертоносная сталь пряталась под роскошной узорчатой вязью, золотыми насечками и несколькими крупными бриллиантами.

– Красивая, дорогая, но бестолковая, как всё адигенское, – прокомментировал оружие Руди. – Всего один патрон, и чтобы выстрелить повторно, нужно потерять драгоценное время.

– Второй выстрел не понадобится.

– Что вы имеете в виду?

– Не важно. – Дагомаро захлопнул шкатулку и посмотрел Йорчику в глаза. – Вы правы, Руди, мне вывернули руки. Миротворцы сопроводили свою помощь несколькими весьма жёсткими условиями, которые вызвали… гм… мой гнев.

– Вас предупреждали, что адигены гораздо хуже Компании. Рано или поздно…

– Оставьте, – брезгливо отмахнулся консул. – Я не собираюсь выслушивать галанитские глупости, и вы, Руди, должны понять, что я говорю с вами не потому, что хоть сколько-нибудь симпатизирую Компании или Галане. Я хочу отомстить.

– Вы выбрали правильного собеседника.

О таком развитии событий Руди даже мечтать не мог. Тупые адигены ухитрились так разозлить Дагомаро, что он отдаёт их злейшим врагам супербомбу! Без условий! Или с условиями?

– Чего вы хотите взамен?

– Не бойтесь, Руди, ничего, – презрительно усмехнулся Винчер. – Дело в том, что я очень мало могу вам дать, и требовать за такую малость плату было бы верхом бесчестья… Впрочем, вы не поймёте.

Спорить Йорчик не стал. Он прекрасно знал, как относятся к галанитам в Герметиконе, и не собирался портить сделку, разыгрывая оскорблённую невинность. Гораздо сильнее его волновал другой вопрос:

– Мало – это что? Сколько?

– Практически ничего, – вздохнул Дагомаро. – Супербомба, о которой вы грезите, состоит из двух частей: собственно бомба и взрыватель к ней, хитроумное устройство, позволяющее высвободить гигантское количество энергии. Именно взрыватель является главным изобретением Гатова, и именно его у меня нет.

– Записи? – деловым тоном осведомился Йорчик.

– Очень мало. – Винчер кивнул на тонкую папку. Она лежала на краешке стола, и галанит жадно схватил её, вызвав лёгкую ухмылку ушерца. – Прочтёте потом.

– Разумеется. – У Руди задрожали руки. – А вы читали?

– Но ничего не понял, – честно признался Дагомаро. – И два моих лучших инженера тоже ничего не поняли. Записи разрозненны… Это всё, что Павел не успел уничтожить.

– Почему Гатов это сделал? – удивился Йорчик.

– Потому что испугался своего изобретения, – объяснил консул.

– А-а… – Руди погладил папку. – Остались какие-нибудь макеты, опытные образцы? Хоть что-нибудь, способное пролить свет?

– Несколько недель назад мы потерпели сокрушительное поражение в Межозёрье. Мы побежали и чудом закрепились на «линии Даркадо», неужели вы думаете, что я не искал макеты, опытные образцы и хоть что-нибудь, «способное пролить свет»? – презрительно спросил консул. – Неужели вы хоть на секунду усомнились в том, что я не использовал бы супербомбу против наступающих землероек? – Винчер тяжело вздохнул. – Я не использовал только потому, что не мог.

На несколько мгновений в кабинете установилась тишина. Галанит сопел, лихорадочно пытаясь сообразить, что ещё можно вытянуть из консула, Дагомаро же пристально смотрел на бамбаду.

– Вы сказали, что изобретение состоит из двух частей. – Руди кашлянул. – А рассказали только о первой.

– Вторая часть – обыкновенный астринг. Без всяких изменений или дополнений.

Уникальная машина, создающая для цеппелей переходы через Пустоту. Астринги умели строить только на Герметиконе, принцип их работы не могли разгадать лучшие учёные умы других планет, и то, что Гатов сумел использовать звёздную машину в иных целях, не просто говорило, а прямо-таки кричало о гениальности Павла.

– Гатов никогда не упоминал, как ему удалось переделать астринг в бомбу? – спросил Йорчик.