Три сердца и три льва (сборник) - Пол Андерсон

Я протяжно присвистнул:

– Эта штука появилась уже после моего ухода!

Рука Джинни еще теснее сомкнулась вокруг моего запястья.

Службу вел иоаннитский священник. С высоты мы не могли ошибиться, увидев его белую мантию и молитвенную позу, в которой он мог оставаться часами. Руки широко раскинуты, точно крылья у орла. Мы услышали печальное высокое песнопение. Позади алтаря поблескивал высокий Т-образный крест. На самом алтаре четыре талисмана: чаша, скипетр, меч и диск. Два псаломщика размахивали кадилами, в воздухе пахло сладковатым и, как ни странно, морозным дымком.

– Что он делает? – пробормотал я.

Я никогда не утруждал себя изучением обычаев новой церкви. Не то чтобы мы с Джинни были совсем уж невежественными и не знали о новых научных открытиях, доказывающих реальность Божества и всего прочего, вроде абсолютного зла, искупления и загробной жизни. Но у нас создавалось впечатление, что это лишь отрывочные сведения и за ними скрывается что-то еще. И что Бог имеет такое множество проявлений, что они едва ли доступны ограниченному человеческому пониманию.

Так что мы смело могли именовать себя унитарианцами.

– Не знаю, – ответила Джинни. Голос ее был мрачен. – Я что-то читала насчет доктрин и обрядов, но это всего лишь вершина айсберга, да и было это несколько лет тому назад. Во всяком случае, нужно быть послушником… Нет, много больше – посвященным. Надо быть адептом, и лишь тогда можешь сказать, что понимаешь значение этого обряда.

Мне стало не по себе.

– Может он сбить нас?

С наступающим беспокойством я смотрел на неровное свечение, не имеющее, казалось, источников. На всю эту широкую, развернувшуюся передо мной сцену. Вокруг здания стояли дородные, одетые в синее полицейские. Несомненно, их коробило от летящих в их адрес язвительных замечаний.

Кроме того, в большинстве они, вероятно, принадлежали к традиционным церквям. Они уж точно были бы не против арестовать проповедника вероучения, утверждающего, что их собственная вера должна исчезнуть.

«Нет, – ответил я сам себе. – Не может быть. Иначе легавые тотчас же упрятали бы его в холодную. Может быть, сейчас он предает нас анафеме. Полагаю, он мог бы это сделать, учитывая, что у нас свобода религии и что человек не может указывать Богу, а может лишь просить его милости. Но вдруг он действительно творит заклинания, вызывает вредоносные колдовские силы?»

Громкий голос Джинни прервал мои размышления.

– Когда имеешь дело с этими гностиками, – сказала она, – трудности в том, что неизвестно, где кончаются их молитвы и начинаются заклинания. Идем на посадку, пока что-нибудь не случилось. Происходящее сейчас мне совсем не нравится…

Я кивнул и направил помело к главному корпусу. Иоанниты меня не слишком-то беспокоили. Священник, в общем, тоже. Вероятно, они служили свою эзотерическую мессу лишь для того, чтобы воодушевить демонстрантов. Разве его церковь не заявляла, что она – церковь Вселенской Любви? Может быть, она, будучи выше всего земного, действительно не нуждается в насилии? Время Ветхого Завета, время Сына было временем искупления. Время Евангелия от Иоанна, время Духа Святого будет временем любви и раскрытием тайны. Невзирая ни на что…

Полиция запретила полеты в непосредственной близости от места проведения демонстрации. Исключение делалось лишь для тех, кто хотел улететь отсюда.

Иоаннизм – это общественное движение. Но лишь чернь, лишь выходцы из самых низов становились иоаннитами. Для значительного большинства из них идея об отречении от этого, достойного лишь презрения грешного материалистического мира означала не что иное, как вошедшее в моду требование уничтожения этого мира. Искушение взлететь на небеса и швыряться оттуда бутылками с зажигательной смесью для многих просто-таки непреодолимо.

Естественно, мы с Джинни могли бы настаивать, что имеем право явиться сюда. Даже с эскортом в случае необходимости. Но это могло бы вызвать то, чего нам хотелось избежать, – взрыв. В общем, лучше всего для нас было проскользнуть сюда незамеченными. Незаметно – как для врагов, так и для друзей. Но сноровка, отличающая нашу команду, несколько поблекла. Нам нужно было как следует собраться…

Это нам удалось. Метла, привидением скользнув по небу, влетела в гараж. Через все здание, от первого этажа до крыши, протянулась вентиляционная шахта. В обычных условиях наши работники входили и выходили через двери. Но сегодня двери были перекрыты дважды: кордонами пикетчиков и нашими защитными полями. Чтобы снять эти поля, требовались усилия высококвалифицированного чародея. Технари агентства Пинкертона колдовали не так надежно, как нам бы хотелось.

Все окна первого этажа были прикрыты ставнями. Сквозь вентиляционные отверстия доносился снизу невнятный говор, молитвенное пение.

Положив метлу, я чуть слышно шепнул на ухо Джинни (ее волосы щекотали мои губы, и это было восхитительно):

– Знаешь, это к лучшему, что у них появился священник. До этого они весь день распевали народные песни…

– Бедняжка… мой любимый… – Она крепко стиснула мою руку. – Давай посмотрим, что там еще.

Мы заглянули в выходящее в холл и на лестницу окно, где вызывающе горел свет. И решили зайти. В пустом холле наши шаги звучали слишком мрачно и громко, и мы почувствовали облегчение, когда добрались до кабинета Барни Стурлусона.

Огромная туша Барни возвышалась над письменным столом.

– Вирджиния! – прогрохотал он. – Какая приятная неожиданность! – И, явно колеблясь: – Но, э-э… опасность…

– Не заслуживает внимания, как объяснил мне Стив, – перебила Джинни. – У меня впечатление, что вы собираетесь пустить в ход первосортную магию?

– Конечно собираемся…

Я заметил, что некрасивое лицо Барни осунулось от усталости. Это он настоял, чтобы я вернулся домой и отдохнул. На тот случай, чтобы, если дела пойдут совсем плохо и на нас нападут, я мог превратиться в волка и держать оборону, пока не подоспеет полиция. Барни оставался у себя. В подчинении у него находились несколько добровольцев, и он был уже не просто исследователь – он был босс.

– Стив объяснил вам, что мы задумали? – продолжал Барни. Он мгновенно сообразил, что стоит принять предложенную Джинни помощь. – В таком случае надо удостовериться, что наиболее дорогостоящее оборудование не пострадает. Я не говорю об уже уничтоженных приборах… Вы только вообразите, сколько времени и денег уйдет на то, чтобы заново все настроить! От рудоискательной рогульки до вечного двигателя! Я уверен, что все надлежащим образом защищено, но независимая проверка, конечно, не помешает. Потом пройдитесь возле цехов и лабораторий и посмотрите, что я мог проморгать. Там, где нужно, поставьте защиту.

– Хорошо.

Она бывала здесь достаточно часто, чтобы знать, что где находится.

– Что мне будет нужно, я возьму на складе. А если понадобится помощь, попрошу мальчиков из отдела алхимии. – Она помолчала. – Подозреваю, что вы двое будете сейчас очень заняты.

– Да, я собираюсь дать им последний шанс убраться отсюда, – сказал Барни. – А если кто-то из них чрезмерно разъярится, то будет лучше, если рядом окажется Стив. Он хороший телохранитель.

– А я по-прежнему полагаю, что ты сам себе хороший телохранитель, – фыркнул я.

– Несомненно, ты прав. Как всегда, прав, – тут же согласился Барни, – но не забывай о том, что нам нужно соблюдать законность. Я не владелец данного участка земли, я всего лишь владелец расположенного на нем предприятия. Мы действуем по инициативе наших работников. И после того как дирекция согласилась поддержать наши действия, Джек Робертс весьма одобрил предложенный план. Кроме того, владельцы мы участка или нет, но, применив против вторжения колдовство, мы поступаем менее жестоко, чем если бы было пущено в ход огнестрельное оружие. То, что мы сделаем, – это не приносящие вреда оборонные меры, направленные на защиту наших людей и нашего имущества.

– Но если мы подвергнемся прямому нападению… – начал я.

– А вот именно это мы и пытаемся предотвратить, – напомнил он. – Во всяком случае, поскольку существует закон, нужно, чтобы будущей свидетельнице, которой предстоит остаться в этом здании, все это было совершенно ясно.

Я пожал плечами и стащил с себя верхнюю одежду. Под ней был надет эластичный, без швов, костюм. Человека в таком костюме вполне могли бы арестовать за неприличный вид, но зато, когда я становился волком, он не стеснял движений. Лунный фонарик, словно диковинный амулет, уже висел на моей шее.

Джинни крепко поцеловала меня и шепнула:

– Береги себя, тигр!

У нее не было особых причин для беспокойства. У осаждающих нас отсутствовало оружие, если не считать кулаков, ног и, возможно, пронесенной под полой дубинки или арматурины. То есть у них не было ничего, чего бы я мог бояться, сменив кожу на шкуру. Даже нож, пуля или клыки могли причинить мне лишь временный вред. Да и то нужны были бы особые, я бы сказал, редкие условия, вроде тех, при которых я потерял половину хвоста во время войны. Кроме того, вероятность, что начнется драка, была очень невелика. С какой стати пикетчики станут нападать на нас? Полиции бы их хватило на один зуб, а под флагом затеи с мученичеством прикрыть наш завод было бы гораздо легче… Несмотря на это, голос Джинни звучал не совсем ровно, и, пока мы шли через зал, она смотрела нам вслед. Смотрела, пока мы не завернули за угол.