Лондон в огне - Юрий Павлович Валин

люди головой думают, а не стенки вокруг высматривают, — попеняла Лоуд молодому коллеге. — Рот-нос заткни и представь, что ослеп.

— Ухм, — заверил Холмс, зажимая себе влажной салфеткой нижнюю часть мордоса.

Лоуд трансформировалась (вот очень правильное слово. А то «обратилась», «обратилась». То очень убогонько звучит.) в рыжего мальчишку, сунулась в дыру и надавила лбом на штукатурку в стороне от камня. Стена поддалась. Бурча на царапающиеся щепки, Лоуд протиснулась на свободу, очень постаралась не упасть и уцепилась за опору понадежнее. Ага, статуя, голова лысая, но сидеть на ней можно. В музейном зале было дымновато и темновато, мерцал в пелене дыма единственный двухрожковый светильник, зато в дальнем углу очень весело потрескивало и пылало. О, разгорается потихоньку. Скоро пожарные прикатят, кстати, шлем бы новый…

Оставив нужные мысли на-потом, Лоуд развернулась на скользкой лысине, протянула руку юнцу:

— Цепляйся, выдерну!

— Нет! — твердо отказался воспитанный шмондюк. — Сначала спасем мадам Гише.

— Да я ее в одиночку вообще не подниму, — обиделась Лоуд. — И дыру расширить надо. Не дури!

Мальчишка скрипнул зубами, протянул руку. Затрещала, разламываясь, штукатурка. В момент протаскивания обнаружилось, что парень чертт знает какой длинный. Ну, ничего, весь вытащился, оперся о плечо статуи и немедля сунул мордос в дымящую дыру. Лоуд переместилась к нему, раскорячилась между статуей и проделанным лазом. Ухватились за мягкое, потянули, меховая длинная накидка вполне выдержала груз. Голова мадам Гише, с завязанным кофейной салфеткой рото-носом, показалась в отверстии. Ее тактично протащили в расширившуюся дыру, помогая друг другу и опираясь на изваяние, спустились на пол.

— Удивительное средство спасения, — заметил Холмс, возвращая даме слегка пострадавшие меха.

— А это кто ж такой? — спросила Лоуд, завязывая влажной тряпкой собственный мордос и разглядывая статую — та оказалась вовсе не лысой, а просто в каком-то нелепом гладком шлеме.

— Кажется, Ганнибал, — глухо пояснила Флоранс. — Пытался погубить Рим, но спас нас.

— Что ж, раз на раз не приходится, бывает и спасительство подвернется, — согласилась оборотень. — Если великий человек, так могли бы снарядить как следует. Что это за каска — ухватиться не за что? Пошли, пока тут вовсе не разгорелось…

Шпионы миновали груду камней, (видимо, чрезвычайно исторических), непременные пальмы, и оказались в галерее. Здесь было просторно: одни обломки и труп с замысловато сломанной рукой. Дымный сквозняк клубами проносился по еще недавно роскошному пространству. За разбитыми окнами фасада что-то активно стучало и хлопало, воодушевленно орали команды…

— Это артиллерия, — объяснил Холмс. — Остатки батареи ведут огонь.

— Не, я не по этой части, — предупредила Лоуд. — У нас по артиллерии отдельный специалист. Ищем приличное окно и выбираемся.

Беглецы поспешно перешли в тыловую часть здания. Идти приходилось почти на ощупь — газовые светильники погасли, видимо, газовые трубы ведущие в здание уже успели перекрыть. Но поздновато додумались — горели простенки, гобелены, удивительно пахуче пылала лавка восточных украшений.

— Не поскользнитесь, — предупредила Лоуд.

Перед разбитым окном тускло блестела порядочная лужа крови. За окном вопили на разные голоса, что-то звякало и гремело, но вроде бы без выстрелов. Холмс поднял с пола статуэтку, деловито выбил опасные остатки стекол в раме.

— Выбираемся, — скомандовала Лоуд и обернулась на странный звук.

Меж клубами дыма с жалобным рычанием пронесся зверь — черный, быстрый и не лишенный изящества.

— Зверинец спасается, — обрадовалась оборотень. — Молодцы! Это, верно, тигр был.

— Судя по цвету, пантера, — поправил мальчишка-всезнайка.

Лоуд спорить не стала. В такой копоти любой тигр крепко почернется. А юнец страшно мечтает на Фло впечатление произвести, так чего мешать.

— Я вас приму, мадам Гише, — пообещал тощий кавалер, выбираясь в окно. — Тут не так высоко…

— Лезь, — оборотень помогла Флоранс встать на рамный подоконник. — Раз сказал, что примет, так примет. Человек слова!

— Собственно, я и сама вполне способна спрыгнуть, — заверила благородная дама, подбирая подол. — Оставь иронию, лучше облик смени. Здесь не так много детей, внимание привлечешь.

Лоуд хмыкнула. Нет, ну все подряд учат. Образование у них. Всё знают. А ганнибалову спину от простой стены отличить неспособны.

На улице было получше и посвежее. Здесь никто не стрелял, зато все бегали, кричали, плакали, перетаскивали раненых, уводили обожженных. Пожарных, правда, еще не было. Из окон Хрустального все выбирались и выбирались люди. Дворец неумолимо разгорался, внутри что-то глухо рушилось. В стороне от зарева парил и светил прожекторами здоровенный дирижабль…

Лоуд с Холмсом оттаскивали подальше от огня раненых. Фло вместе с другими дамами потолковее перевязывала пострадавших. Самое странное, что внутри Хрустального все еще кричали и бегали. Странные все-таки люди, погорят ведь бессмысленно…

…Начали прибывать пожарные и санитарные экипажи. В кареты и автоматоны грузили самых покалеченных. Кто-то пытался задержать неких непонятных личностей, утаскивающих в темноту дворцовые ковры, «штуки» ткани и прочее небесполезное в хозяйстве. Какого-то обормота начали бить тростями, тот, размахивая ножом, вырвался…

— Откуда столь мгновенное и первобытное одичание? — печально вопросил Холмс, когда укладывали на открытую повозку закопченного человека в остатках концертной сорочки — тот бормотал непонятное, кажется на итальянском языке.

— Дикость, она нам от природы дадена, мой друг, — пояснил оборотень, обтирая испачканные ладони о каменный парапет. — Без нее никак нельзя. Первооснова! Но в разном обществе дикость по-разному отмеряется. Да и в каждой отдельной душе ее иная мера. Вон, взгляни…

Четверо хвостачей тоже таскали раненых. Еще с десяток толклись у лежащих на мостовой своих покалеченных собратьев, чем-то пытались помочь. Такие же оборванные, закопченные как и гости дворца, даже торчащие в дыры штанов хвосты не очень-то их отличали от благородных любителей Генделя.

В темноте слышались револьверные и винтовочные выстрелы, боевые крики, сигналы горнов: кто-то за кем-то гонялся. Но здесь, на площади перед станцией, в зареве высокого пламени война уже кончилась. Или взяла перерыв?

…Предупреждающе засвистело, перекрыв звон колоколов пожарных автоматонов и крики людей — к платформе подходил поезд.

— Как по расписанию! А то засиделись! — обрадовалась Лоуд, не склонная преувеличивать свою природную склонность к санитарным делам…

Немного потолкались, уселись в вагон. Лоуд добавила к своему закопченному облику в меру грязный бинт на голове — мальчишка покосился с неодобрением, но высказываться благоразумно не стал. Впрочем, сидячих мест почти всем хватило, а если кому не хватило, так вовсе не одинокий оборотень тому виной. Шпионская работа она вообще