На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного - Фридрих Горенштейн

Илларион. Я, государь милостивый, таких денег не имею.

Иван. Нет, за такое штрафовать мало, хотя бы и имел. Сие – не ошибки, а ересь с умыслом. Хотят истребить в мире огонь, имя Святой Троицы марают, пишут по своему изволу, предложили себя в ересь. Наказать его вместе с иными еретиками. Огнем их, огнем! (Дико смеется.)

Женщина. Что еретики говорят?

1-й. В молитве на всепрощение исключили слово «огнем», хотят вывести огонь из мира.

Женщина. Антихристы!

Топорков. Государь, ересь повсюду. Слышал я, игумен Рождественского монастыря острова Коневец на Ладожском озере в канун Богоявления дозволял своей братии пить богоявленскую воду после трапезы.

Иван (гневно). Заковать и посадить в ледник под палатою. Сих же огнем, огнем!

Дионисий. Говорите, еретики, свое последнее слово!

Серапионище (кричит). Братья, не признавайте троичности Бога! То – язычество! (Стражник бьет Серапионище.)

Топорков. Государь да ты, святой митрополит Всея Руси, люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорить да понимать. Так лучше о вере никаких речей не плодить, только для того соборы учинять судебные, чтоб еретиков казнить, жечь, рубить и вешать.

Иван. Нет, пусть говорят еретики! Пусть народ православный убеждается, что их речь – дьявола.

Пафнутий. Братья, в наше время кончается седьмая тысяча лет от сотворения мира. Мир должен существовать только семь тысяч лет. Отец Сергий и Еремей писали: «Во сколько дней сотворен мир, через столько лет последует его конец». Пасхалия, которой руководствуются для приходящих праздников, составлена на семь тысяч лет. Конец пасхалии согласуется с концом мира.

1-й. Так ли, святой отец митрополит Дионисий?

Дионисий. Для простых людей, думающих о скончании мира, пугаться его не должно. Следует ждать пришествия Христа во всякое время.

Серапионище. Незачем ждать пришествия Христа! Христос сам себя назвал Богом, все ж происходящее святое – от ангелов Бога единого. Иконы и кресты – все равно что болваны.

Женщина. Что сказал еретик?

1-й. Говорил – Божья на земле схождения не было, а что было, то все действо ангельское.

Женщина. Проклятый! Никто тебя не примет за твою великую глупость!

Дионисий. Надеть на еретиков вывороченные одежды, надеть на них берестяные шлемы с мочальными кистями, поверх надеть соломенные венцы с надписью: «Се есть сатанинское войско». Связать их, со связанными руками усадить их обращенными лицом к западу, чтоб на запад глядеть еретикам, в ту сторону, где их ждет вечный огонь. (Стражники окружают, связывают и усаживают еретиков.) Народ православный, плюйте на них, ругайтесь над ними и кричите: «Вот враги Божьи, хулители христианские!» (Народ плюет и кричит.) Зажечь на них берестяные шлемы! (Стражники зажигают шлемы. Еретики вопят.)

Серапионище (с охваченной огнем головой). Проклят будь, окаянный! Слышь глас свыше, ужасайся сам своего смрада, царь, ужасайся! За все сотворенное да за огонь сей придет на тебя огонь великий, ужасайся! Все твои царские одежды и порфиры обратятся в прах!

Иван. Лжешь, дьявол! По Божьему изволению рождения был я предназначен к царству, смерть же всякого пожнет. У Екклезиаста речено: «Многие во благоденствии пребывающа и любящие житие века сего и надежду на долгие дни имущие, еще не доспевшие старости вскоре смертью пожаты бывают». (Пошатнулся.) Отойди, проклятый, от меня в ад, во тьму, в огонь, Сатаной приготовленный и ангелом его черным!

Бельский. Государь, неможется тебе?

Иван. Огнем святить, огнем-жаром! Князьям же и боярам и прочим сановным людям велю служить сыну моему, наследнику престола царевичу Федору верно, неподвижно, как и мне служили. (Опускает голову.)

Годунов. Скорее несите занемогшего государя в палаты, дабы лег в постель. (Царя несут. Всеобщий ропот.)

1-й. Еретик проклял государя нашего!

2-й. Занемог государь!

Серапионище (хрипло хохочет). Поражен гневом Божьим царь-законоотступник! (Стражник бьет Серапионище по обгорелому шлему палкой.)

Дионисий. Народ православный! За многие наши неблагодарения, и в то время греха ради, посетила немочь православного царя нашего. Ради возвращения от болезни праведного нашего рачителя Всея Руси, благочестивого государя, просить будем Господа. Крест святой сильнее бесовского слова. Благочестива душа государя приняла от Бога ослабу тленную своею болезнью. Просим же душевного и телесного облегчения, помолимся! (Народ молится.)

Бельский. Отец святой митрополит Дионисий Всея Руси, еретиков в темницу Чудова монастыря отвезти?

Дионисий. После сего обряда посадить еретиков в обгорелых берестяных шлемах на вьючных лошадей лицом к хвосту да отвезти в заключение в Волоколамский монастырь. Встретить еретиков за сорок верст от монастыря и обряд повторить.

Бельский. Исполним, святой отец митрополит Дионисий Всея Руси. (Стражники окружают и уводят осужденных.)

Топорков. Сбылись во грехах евангельские слова: «Поразите пастыря и разбредутся овцы». (Крестится. Народ молится.)

ЗанавесКонец тринадцатого действия

Действие четырнадцатое

Сцена 120Кремлевские теремные покои царя в Большой столовой палате. За полуоткрытым занавесом – постель царя. У постели стонущего в бреду царя Ивана – плачущая царица Мария Нагая и молящийся царевич Федор. Тут же лекаря и старцы. Один из старцев читает молитвы, другие окуривают палату дымными благовониями. Неподалеку – придворные, бояре и домочадцы

Иван (в горячечном бреду). Матушка, горячо, люто, люто! Бесы люты и лукавы!

Царица Мария (плачет). Государь возлюбленный мой, худо тебе!

Мстиславский. Отчего государя в столовой палате положили, не в теремной спальне?

Годунов. Чтоб боярам было просторно при крестоцеловании и присяге царевичу Федору, ежели понадобится.

Иван (бредит). Ступай, страшный и великий! Чистый крест в небе явился, горячо, горячо.

Никита Романов. Государь отемневшим языком говорит.

Василий Шуйский. По старому русскому обычаю больному царю надобно прямо сказать, что он труден.

Бельский. Однак государь бредит и не узнает людей, как ему скажешь?

Василий Шуйский. Вспомянули ли царю о духовной?

Годунов. Царь еще прежде повелел духовную совершить. Царство завещает сыну Федору. Второй, Дмитрий, еще в пеленцах.

Нагой. Так ли? Указано ли подлинное завещание?

Щелкалов. Завещание подлинное. (Достает бумагу.) Писано одинаково красивым, убористым почерком. Чернила черные, иногда коричневые, номера страниц обозначены. При коричневых чернилах почерк тот же.

Нагой. При коричневых чернилах буквы поставлены реже, не подогнано ли к делу? Подлинно ли государево желание писано?

Щелкалов. Начало писалось еще до болезни государя, конец же – при болезни, скорописными буквами. Также обозначен опекунский совет – пять бояр, имена не указаны.

Василий Шуйский. Отчего пять? По старинному обычаю опека – Семибоярщина, как было при деде государя великом князе Иване Третьем и при отце, великом князе Василии Третьем.

Щелкалов. Государь Семибоярщину не пожелал.

Мстиславский. Худо будет, ежели государь за болезнью скоропадучей опекунов не поспеет обозначить. То опасно смутой.

Никита Романов. Бояре, не преждевременно ли торг затеяли? (Докторам.) Лечцы, делаете что для спасения государева?

Лекарь Люев. Боярин князь Никита Романов, делаем все возможное. Пот государев велик да горяч. Приподнять надобно государя для протирания суровыми полотенцами.

Годунов. Постельничий Василий Федорович Наумов да ты, слуга государев Родион Биркин, приподнимите государя! (Царя приподнимают.)

Иван (бредит). Матушка моя, воздуха хочу, горячо!

Царевич Федор (крестится и плачет). Батюшка отец мой, Бог тебе в помощь! Славно Бог прославится… Язык мой иное не речет. Славно Бог прославится, славно Бог прославится! (Крестится и плачет.)

Мария Нагая (громко плачет, склонившись над царем). Государь мой, князь великий, хоть глянь на меня, жену свою!

Лекарь Иоганн Эйлоф. Болезнь – водянка. Недуг обострился. Больному все хуже. Болезнь водянка – hydropicus – водяная болезнь. Государь уже прежде волочил иной раз ногу. (Осматривает царя.) На левой ноге – подкожный нарыв.