Царство Прелюбодеев - Лана Ланитова

Его взгляд упал на стеклянный шкаф, полный рукотворных фаллосов и различных приспособлений для удовлетворения похоти.

– Барышни, мои дорогие, – немного волнуясь, произнес он.

«Нежити» странно притихли и уставились на него немного бессмысленными, заплаканными глазами.

– Я последний раз жил в просвещенном веке. Я достаточно образован… И вообще, я более гуманист и филантроп, нежели злодей и тиран. Я – русский человек, а не султан иноземный. Мне жалко видеть ваши страдания. Поверьте, я не хочу, чтобы вы мучились, усмиряя глас плоти. И хоть ваш хозяин не погладит меня по головке, однако я позволю себе маленькую вольность.

Он подошел к шкафу и подергал амбарный замок. Он был закрыт. Владимир встал на цыпочки, и пошарил сверху. Рука нащупала ключ! Через минуту замок был отворен. Из распахнутых дверок выглядывали полки, уставленные деревянными, кожаными, каменными, стеклянными и даже каучуковыми дилдо. Недолго думая, Владимир сгреб рукой все, что имелось на этих полках, и кинул похотливые игрушки на одну из свободных кроватей. «Нежити» сидели тихо, словно мышки, слезы моментально высохли. В прекрасных глазах появились проблески любопытства, а после плохо скрываемая радость.

– Милые барышни, я не могу быть слишком долго к вашим услугам, но предлагаю взамен не менее интересные игрушки. Многие позабавят вас, а многие, – тут он запнулся в некотором замешательстве. – Словом, некоторые из этих штучек окажутся очень полезными. Разбирайте и пользуйтесь на здоровье, пока никто не видит. Это хоть и не настоящие пенисы, однако некоторое облегчение они вам все-таки принесут.

Одна из «нежитей» протянула ручку и вытащила из кучи довольно крупный экземпляр. Распахнутые глазищи с восторгом смотрели на внушительный, деревянный инструмент. На лице появилась улыбка. Не прошло и минуты, как девушка легла и раздвинула ноги. Ей не надо было объяснять для чего придуман сей предмет. Другие «нежити» быстро последовали ее примеру. Их движения были столь бесстыдны, что Владимир невольно отвел глаза.

– Ну вот, это – другое дело. И руки заняты, и мозги, и слезы лить – нет причины! – Он крякнул от удовольствия и с чувством исполненного долга тихонько вышел из комнаты, затворив за собой дверь.

Ему почудилось, что прямо под потолком каменного коридора мелькнула чья-то тень, и кто-то невидимый чуть слышно рассмеялся. Владимиру показалось, он знает этот смех…

Владимиру и самому вдруг сделалось весело: он остановился, блуждающая улыбка скривила красивые губы. Он фыркнул пару раз, а после не удержался и рассмеялся во весь голос. И тут он вспомнил про Макара: «А где этот герой-любовник?»

– Макар! – громко крикнул Владимир. – Ты где, дружище? Ты часом не заснул там?

– Иду, Владимир Иванович! – послышалось из соседней двери. – Сейчас, только оденусь!

Владимир снова усмехнулся. Дверь распахнулась, на пороге стоял розовощекий купчишка, немного взлохмаченный и одуревший от пылкой любви страстных «нежитей».

– А зря Федор Петрович говорит, что они притворщицы. У меня все натурально было. И жалко их стало в конце, – проговорил Владимир.

– И мне добрые девахи достались. Вот только засыпал я часто, и все какие-то змеюки, да поганки снились.

– И мне снились…

– А чего бы им не сниться? Это, видать, сущность их бесовская лезла. И силы она же забирала.

– Наверное… А так хорошие барышни. Правда, я не понял, есть ли у них хоть какой-то интеллект. Я ведь с ними почти и не говорил, – обескуражено пробормотал Владимир.

– Это ты, Владимир Иванович, имеешь ввиду, умные ли они, али дуры бестолковые?

– Ну да…

– Ха! А зачем им ум? Они не для того созданы. Одни женские ужимки, да кокетство, но это, видать, у них в крови, – рассуждал Макар. – Да по мне, зачем вообще бабе много ума?

– Ну не скажи… С умной женщиной намного приятней. А, впрочем, где же им ума-то набраться за три дня? Я сам сейчас глупости говорю.

– Хоть и дуры, зато мягонькие, хотючие, да на все согласные. Это ли не мечта? – смеясь, ответил Макар. – А что до разговоров, так я и при жизни мало умных баб встречал: они либо молчали и скалились, либо такую чепуху несли, что лучше бы им немыми быть с рождения. А эти, зато имя мое как быстро ухватили: Макарушка! – кричали. Вот так диво-дивное. Ежели бы у меня при жизни такие были, я бы и Аграфене Ивановне своей не изменял, по бабам-то не шлялся. Потому как измена с «нежитью» – она вроде и не измена. Сходил бы в подвальчик раз в день – и всем хорошо. И из дома идтить не надобно…

– А это уж твоя Аграфена бы решила: измена или нет! Она бы тебе такую «нежить» голозадую устроила, что ты бы быстро их всех из дому вымел, а рецепты изготовления сжег, – Владимир смеялся от души.

В дальнем углу коридора хлопнула дверь, из комнаты вышел Федор Петрович. На нем был надет длинный, клеёнчатый фартук и белые нарукавники, на носу красовалось пенсне в золотой оправе. Весь его облик напоминал теперь то ли ученого, то ли мясника. Бурые подозрительные разводы покрывали фартук сверху донизу. Крепкие красноватые руки тащили закоченевшие фрагменты девичьих тел: в правой руке была прямая стройная ножка, левая прямо за волосы держала отчлененную от тела, красивую голову с закрытыми глазами.

– Вот… этим уже три дня исполнилось. Видите – окочурились, – словно оправдываясь, поведал Горохов.

Владимир и Макар побледнели и зажмурили глаза.

– Это у вас с непривычки. Они же – ненастоящие!

– Но выглядят-то, как настоящие… Петрович, унеси ты их скорей от греха подальше. Нас сейчас вытошнит, – проговорил Макар сквозь зубы. – И скажи на милость: зачем ты их разрубил?

– Так вышло, согласно сценарию Виктора… Я не всех рублю. А иногда приходится мертвых ужо рубать – они тяжелые целиком таскать. Да не смотрите вы так, ежели неприятно. Я их сейчас в кладовочку стаскаю, в мешок, а после, когда уйдете, под яблонькой или грушей схороню. Груша у меня тоже отменная…

Позвякивая огромной связкой ключей, Горохов отпер еще одну дверь. Булкин и Махнев с любопытством заглянули туда. Комната почти не освещалась. Горохов зажег фитиль небольшого факела. Неровное пламя осветило сваленные в кучу женские тела с негнущимися руками и ногами, растопыренными пальцами и стеклянными глазами.

– Знаешь, Федор Петрович, мы, наверное, пойдем? – неуверенно проговорил Махнев.

– И, правда, Петрович, пора и честь знать, – добавил Булкин.

– Погодьте малость, я вам самое главное не показал: свою лабораторию, где я этих монстров создаю.

– Ну, пойдем посмотрим, так уж и быть. Это – то как раз любопытно…

Они прошли дальше по коридору, и Горохов отворил темно-зеленую массивную дверь, на которой был прикреплен блестящий металлический, знакомый глазу, вензель – «L».