Мой безумный Новый год - Наталия Веленская

глядя мне прямо в глаза. — Ты же рассказывала мне, из-за чего погибли твои родители…

— Нет, — качаю головой, сглатывая тяжёлый ком. — Если честно, я никогда не боялась летать. Они ведь там в небе рядом со мной… И знаю, что они меня защищают…

Ромка резко притягивает меня к себе, сжимая в объятиях, и тяжело вздыхает.

Напоминание о моём предстоящем отъезде только ещё больше омрачало наши мысли. Но всё же это было лучше молчания. И его нежные согревающие объятия давали мне надежду, что все будет хорошо.

Снегопад наконец-то закончился, вся округа утопала в мягких, пушистых сугробах. Местами даже было довольно сложно ступать по заснеженным дорожкам, но Ромка заверил что уже завтра здесь всё расчистят. Ведь начинались те самые знаменитые гонки в собачьих упряжках.

— Как насчёт того, чтобы и нам прокатиться? — наконец улыбнулся товарищ писатель. — Мне кажется, будет весело…

— Э-э-э нет, — усмехаюсь я, — Даже не думай! Я подписывалась только на лыжные прогулки!

Ковальчук смеётся над моим показным ворчанием и хочет что-то сказать в ответ, но звонок мобильного нарушает наше уединение.

— Это Влад, — сообщил мне Ромка, взглянув на экран.

Не могу сдержать тяжёлого вздоха — потому что звонок редактора обычно означает только одно — сейчас Ромке как минимум на полчаса присядут на уши.

— Второго января? Серьёзно? — саркастически протягиваю я, приподнимая брови.

— Он трудоголик, — разводит руками Ромка, — Мне нужно ответить. Я отойду к беседке?

Наклоняется ко мне и игриво целует в губы, будто бы пытаясь задобрить меня и извиниться за своё вынужденное исчезновение.

— Иди, а я ещё немного прогуляюсь, — улыбаюсь я. Возвращаться в номер у меня сейчас не было никакого желания.

— Я постараюсь недолго, — заверил Ромка, прежде чем направиться к беседке.

С улыбкой провожаю его взглядом, а заодно сканирую обстановку вокруг. На парковке царило оживление. Кажется, люди наконец нашли в себе силы оторваться от поглощения салатов и потому с головой окунулись в подготовку к завтрашнему мероприятию.

С любопытством рассматриваю снующих туда-сюда постояльцев отеля, которые выгружали из машин какие-то огромные сумки и шумно перекрикивались между собой. А потом цепляюсь взглядом за знакомую фигуру… И забываю, как дышать.

Костя.

Кровь отчаянно стучит в висках. Пульс разгоняется до предела. Едва удерживаю себя на ногах, чтобы не рухнуть прямо на снег. С немым отчаянием наблюдаю, как Захаров отделяется от толпы и медленно, прожигая меня своим пристальным, злобным взглядом, идёт ко мне.

Шаг, ещё шаг… Мне бы убежать, но я стою, точно пригвождённая к месту. Не могу поверить, что тот, кто все эти ночи являлся мне во снах, сводил меня с ума и терзал моё сердце, заставляя раз за разом погружаться в страницы нашего прошлого, теперь стоял передо мной.

И молчал.

— Зачем… зачем ты пришёл? — спрашиваю я, наконец разрывая гнетущую тишину.

— В глаза твои посмотреть.

[1] Речь идет о сонете № 130 У. Шекспира, который начинается словами: «Ее глаза на звезды не похожи» (перевод С. Маршака). По этим же строкам вы можете найти песню, под которую танцуют ребята.

Глава 68

— Посмотрел?

Когда первый шок миновал, я призвала на помощь всю свою выдержку и самообладание, и постаралась принять максимально невозмутимый вид. Поджимаю губы, гордо приподнимаю вверх подбородок и решительно встречаюсь с ним взглядом.

— Да, — кивает Костя, презрительно усмехаясь. — Вот только почему-то счастья я в них не вижу. Что твой писатель пока не особо справляется, да?

— Захаров, а не пошёл бы ты… домой к своей жене! — злобно цежу я, моментально вспыхивая от его слов.

Костя в ответ раскатисто смеется, но в этом смехе нет ни грамма радости. А только неприкрытая злость.

— Знаешь, что самое паршивое, Лер? Я думал, что приеду, посмотрю на вас с ним… и сразу же возненавижу тебя, — задумчиво говорит Костя, а потом резко притягивает меня к себе. Так резко, что я даже вскрикиваю от неожиданности. Пытаюсь освободиться из его объятий или хотя бы чуть-чуть отстраниться, но тщетно. Захаров ещё сильнее вжимает меня в себя и, кажется, что ещё немного и я услышу хруст собственных костей. — А я тебя всё так же люблю. Ненавижу и люблю.

— Пусти меня!

Ощущаю на своих губах его горячее дыхание. Тёмно-зеленые глаза смотрят на меня в упор, прожигают насквозь, точно два раскаленных угля, полных боли и ненависти.

Я ведь не хотела причинять ему боль, не хотела, чтобы он видел меня с Ромой… Зачем он приехал сюда?! Мы ведь поставили точку в наших отношениях. Зачем он опять мучает и меня, и себя?!

Господи, а если нас сейчас увидит Рома?!

— Лер, говоришь одно, а твои глаза и тело подают совсем другие сигналы, — шепчет мне на ухо Костя своим низким, бархатистым голосом. — Скучала по мне?

— Нет!

Невольно прикрываю глаза, стараясь совладать с охватившим меня волнением. Это не ложь. То, что было во сне, не считается. Это просто игры подсознания и ничего больше!

Пытаюсь отвернуть в сторону лицо, но Костя хватает меня за подбородок и снова разворачивает к себе:

— В глаза мне смотри!

— Не смей мне приказывать! — огрызаюсь в ответ.

— Моя маленькая храбрая девочка, — усмехается Костя, ещё ближе склоняясь ко мне. Скользит губами по моей щеке, ведёт вверх по линии скул и до виска. Чувствую, как отчаянно колотится сердце у меня в груди, ускоряя свой темп от каждого его касания. — Знаешь, я восхищен твоей стойкости. Главное ведь сделать вид, что всё под контролем, правда, Лер? Даже если это ни хрена не так?

— Свои философские размышления можешь оставить при себе!

— Скажи, а тебе не тяжело всё время ходить в масках? — с усмешкой спрашивает Костя. — Или если периодически менять, то терпимо? Интересно, конечно, получается… Со мной ты значит изображала холодное равнодушие, а с ним решила поиграть в страстно влюбленную женщину. Думаешь, правда никогда не вскроется, да?

— Какая правда?!

Захаров молчит, растягивая губы в лёгкой усмешке. Будто бы я сама должна догадаться, что он имеет в виду.

— Что ты на самом деле любишь меня, — наконец говорит Костя, а потом находит мои губы и начинает целовать. Отчаянно, страстно, и в то же время так нежно и сладко…

Пытаюсь его оттолкнуть, задыхаюсь от переполняющей меня злости, а потом с ужасом понимаю, что наоборот вопреки здравому смыслу отвечаю на его поцелуй. Что уже сама прижимаюсь к нему всё сильнее и сильнее. Что мои руки и губы живут сейчас отдельно от меня, по каким-то своим неведомым мне законам.

Точно сны и реальность