Духовенство в Древней Вселенской Церкви - А. П. Лебедев

Из всего сейчас сказанного об актах Эфесского (Вселенского) собора 431 года вытекает такой вывод: акты этого собора появились на свете вследствие печальной случайности, вследствие раздора, которым ознаменовалась деятельность епископов, приглашенных заседать на III Вселенском соборе. Не будь этой случайности, вероятно не было бы и актов соборных, как не было составлено таковых на соборах Никейском и Константинопольском. Случайность эту всякий назовет не радостной; но зато она была причиной протоколирования деяний соборных, причиной появления первых актов, обязанных своим происхождением Вселенскому Собору. Невольно припомнишь пословицу: нет худа без добра.

Можно сказать, что III Вселенский собор создал прецедент, с которым должны были считаться последующие Вселенские Соборы, к великому счастью и радости церковно-исторической науки, находящей в актах Вселенских Соборов богатейший и драгоценнейший материал, который, как мы замечали выше, далеко не использован ею и по настоящую минуту.

Указанный прецедент тем менее мог лишаться значения, что вскоре после III Вселенского собора открылась деятельность IV Вселенского собора, который со своей стороны упрочил прецедент, создавшийся еще так недавно и потому ни кем еще не забытый. Что такое был собор Халкидонский? Халкидонский собор был не чем иным, как кассационной инстанцией по отношению к собору Эфесскому (разбойничьему) 449 г., а этот последний, в свою очередь, был кассационной инстанцией по отношению к поместному Константинопольскому собору 448 года. История этих соборов слишком известна, чтобы чувствовалась нужда напоминать ее. Да и не в этом дело. Являясь тем, чем они были, как мы сейчас сказали, они должны были обладать и оставить нам акты, иначе и быть не могло. Если Халкидонский собор имел значение кассационной инстанции по отношению к собору разбойничьему, то он должен был иметь акты подлежащего кассации собора и занести на страницы свитка свои приговоры об этом и соприкосновенных вопросах со всей подробностью, ввиду величайшей важности дела; а ранее того, собор разбойничий, подвергая оценке подлежащий кассации собор Константинопольский, обязательно должен был внести в свой свиток полностью акты этого собора, хотя бы ради той ненависти, какую Эфесский (II) собор питал к Константинопольскому, и это тем легче было ему сделать, что акты собора 448 года существовали и имели все качества документа, над которым стоило потрудиться кассационной инстанции. Но и об этом хорошо известно всем, кто хоть немного знаком с церковной историей. Мы свою речь ведем, конечно, к тому, чтобы сказать: IV Вселенский собор никак не мог обойтись без протоколирования своих деяний, а результатом этого дела являлись соборные акты. После же того, как два очень влиятельных Вселенских Собора (III и IV) имели и оставили нам акты, последующим соборам невозможно было не иметь актов. Таким образом, после III и IV Вселенских соборов, в силу их примера, возникает обычай, которому уже не могли изменить все дальнейшие Вселенские Соборы. Вот тот путь, которым, по нашему мнению, церковь пришла к мысли составлять протоколы деяний Вселенских Соборов, хранить и издавать акты, в которых заключены эти протоколы, всегда под контролем многих глаз, просматривавших их ранее скрепления их надлежащими подписями. Еще последнее сказанье... Говорят, что история не повторяется: но, кажется, этот афоризм нужно принимать с ограничением. По крайней мере с протоколированием актов Вселенских Соборов повторилась одна старая история. Ход развития этого дела во многом повторяет историю протоколирования прений и решений, как-то и другое имело место в римском сенате. А как было дело в данном случае в римском сенате, об этом находим сведения у знаменитого историка Т. Моммзена. Сообщая известия по вопросу о «протоколировании сенатских мнений и решений» в Вечном Городе, он говорит: «собственно записывание внесенных предложений (Vorträge) в древнейшее время (римского сената) встречалось только в исключительных случаях и по особенному указанию председателя. Обыкновенно это записывание производилось кем-либо из лиц низшего ранга или же наемными лицами. Но в важнейших случаях по распоряжению председателя это дело принимали на себя и собственно члены сената для того, чтобы запись приобрела наибольшую достоверность».[1023]Происходило ли что-либо подобное на Вселенских Соборах IV века, точно не знаем. Но без сомнения, когда определения подвергались записи, кто-нибудь же да делал это — или протоколист-нотарий, или какой-либо епископ. Во всяком случае о поместных соборах IV века известно, что если на них велись записи, то это делали или протоколисты (οξυγραφοι)[1024], или даже кто-нибудь из членов собора, епископов. Так, один историк IV века говорит об арианском епископе — Акакии, что он, отличаясь быстротой соображения и уменьем схватывать речи налету, на Константинопольском соборе (360 г.) единолично записывал ход прений, нимало этим не стесняясь.[1025] На Вселенских Соборах этого же времени, очень вероятно, для удовлетворения собственной любознательности записывали для памяти некоторые моменты прений такие знатоки деяний I и П Вселенских соборов, как Евсевий, св. Евстафий (Антиохийский), св. Афанасий и св. Григорий Богослов; но они не соблаговолили издать своих записей или затеряли их. Затем Моммзен сообщает еще следующее по интересующему нас вопросу: «на основании этих записей (о которых речь была у нас сейчас, согласно с тем, как об этом он сам говорит), нельзя воспроизводить прений сената, так как на этих записях не лежит печати официальности и им недостает непрерывности и полноты».[1026] Тоже самое можно было бы сказать, если бы кто-либо из только что упомянутых участников первых Вселенских Соборов оставил нам свои записи каких-либо речей или докладов, поскольку они находили место на этих соборах. Затем немецкий историк говорит еще: «сначала (во времена республики) в протоколы вносились лишь определения сената (значит, протоколирования прений не существовало). Опубликование этих определений имело место в исключительных случаях».[1027] Не то ли же самое встречаем и в истории Вселенских Соборов IV века? Разве опубликовано было, например, определение Никейского собора по вопросу о браке и безбрачии духовенства? Когда и как стали протоколироваться прения и решения сената, об этом сообщает известия наш знаток римских древностей. «Только во времена Цезаря вводится обычай протоколирования сенатских прений (Verhandlungen), ибо он придал этим записям характер официальности и сделал их независимыми от воли председателя. Это учреждение с правом рассматривают, как новую конституцию. Теперь протоколы сенатских прений редактировались тотчас по окончании заседания и передавались гласности. О характере протоколов сената мы мало знаем. Технически они стали называться acta senatus. Но, однако же, известно, что записывались ответы, получавшиеся при запросах с обозначением имени оратора (делавшего запрос); а также достигали того, что при записывании запечатлевались отрывочные замечания и восклицания, сопровождающие запрос и голосование».[1028] Обращаясь к истории актов Вселенских Соборов, мы знаем, что и они стали также появляться на свет только спустя уже 100 лет, по окончании I Вселенского собора, т. е. только с течением времени получили начало бытия. Что касается существа актов римского сената, то они, очень вероятно, послужили прототипом для актов Вселенских Соборов: так много общего можно находить между актами таких коллегиальных институтов, как сенат римский и собор вселенский. И можно только пожалеть, что и Моммзен знает так мало о протоколах сената. Знай он больше, и мы, вероятно, лучше бы понимали состав (композицию) актов, так сказать, христианских сенаторов.

Примечания

1

Первое издание проводилось при непосредственном участии А. П. Лебедева в Москве в 1896 - 1905 гг. (Изд. А. И. Снегиревой). Второе было в Санкт-Петербурге в начале XX века. (Изд. И. Л. Тузова).

2

Небольшая статья о А. П. Лебедеве имеется в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона т. 33, с. 415.

3

Мать скончалась в 1886 г. в Сергиевом Посаде, буквально на руках сына.

4

Сочинение в 1871 году было удостоено первой премии литовского митрополита Иосифа, заслужив хорошие отзывы у ректора и профессоров МДА. Полностью оно не было опубликовано, но отдельные его части были изданы в некоторых духовных журналах.

5

См.: А. П. Лебедев. К моей учено-литературной биографии. // Богословский Вестник, 1907 г. Т. 2, с. 422.

6

См.: А. П. Лебедев. К моей учено-литературной биографии..., с. 402, 403 и 404.