Притяжение Андроникова - Коллектив авторов

АНАТОЛИЙ АЛЕКСИН. Рассказывает Ираклий Андроников

Несхожесть, неповторимость… Это, пожалуй, одна из главных примет истинного таланта. Ираклий Андроников неповторим. Мало сказать, что он ярко проявил себя в каком-либо литературном жанре, он – творец жанра: слово, не написанное на бумаге, а звучащее, стало большой литературой.

Мне кажется, что самое трудное для писателя – создание или воссоздание человеческого образа, человеческого характера. Чтобы через многие десятки лет говорили: «Она похожа на Наташу Ростову!», «Это же вылитый Пьер Безухов!», «Хлестаков… Типичнейший Хлестаков!»

Ираклий Андроников мастерски воссоздает характеры интереснейших людей, выдающихся личностей, с которыми ему посчастливилось встречаться, дружить или о которых ему поведали эти друзья.

Как известно, даже у самого одаренного фотографа мало общего с талантливым художником-портретистом. Так и в литературе… Бывают фотографии, а бывают портреты. Ираклий Андроников не просто запечатлевает, а исследует (причем глубоко и всесторонне!) образ человека, о котором ведет свой рассказ: его речь, манеры, а главное – суть его души, его ума и таланта.

Так, благодаря уникальному искусству И. Андроникова к нам приходит высокое счастье общения с М. Горьким, Ф. Шаляпиным, Л. Собиновым, М. Ермоловой, А. Фадеевым, В. Качаловым, А. Остужевым, А. Толстым… Как хотелось бы сохранить зримые образы этих людей навсегда – для нас и для наших потомков!

АНДРЕЙ ЗОЛОТОВ. Слово Андроникова

«Я хочу рассказать Вам…»

Герой наш столь широко известен, так любим и так популярен, что автору не приходится тешить себя обычно вдохновляющей надеждой, что его писания «откроют» для кого-то имя и дело горячо почитаемого им художника и деятеля.

Перед нами совсем иная история. Совсем иная…

И однако, стоит углубиться в нее, попытаться приблизиться к пониманию самого ее существа – и сомнения в необходимости говорить и писать об Андроникове не возникает. Да, о нем следует говорить и писать с несомненностью! Чтобы понять и осознать самоценность его работы и ее принципиальную важность для общества, для нас.

Широкое, действительно массовое признание – уже само по себе есть ценнейшее свидетельство важности работы художника, ее необходимости для очень многих людей. Тем интереснее разобраться во всех составляющих его деятельности и понять: почему она получила признание в народе, какие выводы могут сделать для себя другие люди, работающие в области слова, в области пропаганды культуры, какие уроки могут извлечь они из художественного опыта и самого облика Ираклия Андроникова – гражданского, человеческого, артистического.

В сфере радио и телевидения, может быть особенно телевидения, талант Андроникова раскрылся необычайно ярко, широко, щедро, ново и, в свою очередь, открыл новые качества и возможности самого телевидения.

Ираклий Андроников – фигура безусловно историческая.

По-видимому, столь «сильные» слова нужно доказывать. Обратимся к доказательствам…

7 июня 1954 года Андроников исполнил по телевидению свою знаменитую «Загадку Н. Ф. И.». Это было его первое телевыступление. Передача продолжалась час с четвертью. До этого дня предельно великим по длительности выступлением рассказывающего артиста на телевидении считалось четырнадцати минутное выступление чтеца со стихами Пушкина. Считалось, что дальше – скучно: ведь нет «зрительного ряда»!

Передача прошла, конечно, «случайно», от «безвыходности», «по вине автора», который лишь в этот день объявил, что он будет читать, что «ужаться» никак нельзя, а другое прочесть тем более нельзя («не опробовано!»). Нужно было либо снимать передачу, либо давать время. Произошло последнее.

Так появился на телевидении Ираклий Андроников.

С ним началась какая-то новая полоса на телевидении, обозначилось целое направление. Долгое время он оставался единственным представителем своего направления, но это было все-таки направление – по существу, принципиальной значимости и несомненной будущности. Оно верило в силу звучащего разговорного слова, его «экранную выразительность», зримую содержательность, просто в силу устного слова, извечную и непреходящую во все века и технические эпохи.

Вдруг выяснилось, что можно слушать обращенную к тебе с экрана живую речь в течение длительного времени. И вовсе не обязателен какой-то особый зрительный ряд, – важно увидеть лицо человека, его глаза, руки, и, вглядываясь, слушать, увлекаться, вникать, верить!

Телевидение представляет собой сегодня огромную, исторического значения арену, на которой разыгрываются грандиозные, таинственные, трудно постигаемые события, серьезно влияющие на духовную жизнь общества и ею же порождаемые. Влияние, которое телевидение «излучает», подобно невидимой радиации, от которой, может быть, нужно и лечиться уже теперь, но которую необходимо и «принимать» как лекарство.

Телевидение входит в дом каждого, и человек остается с ним один на один. Этот сугубо камерный процесс таит в себе большую, опасную для жизни разрушительную дозу «яда некоммуникабельности». Но именно телевидение может стать очень мощным средством объединения людей. Мы говорим, что музыку «слушают», театр, кино – «смотрят». Когда пишут об опере, употребляют и слово «зритель», и слово «слушатель».

Говорят: «телезритель». Никто не говорит: «телеслушатель». А между тем такое слово могло бы появиться. Я думаю, что телевизор нужно включать не для того только, чтобы любоваться заставками или декорациями театрального толка. Но для того, чтобы увидеть вдруг облака и все настоящее в природе или услышать Слово, узнать человека, «поговорить» с ним. Важность, возможности и значение слова пока еще не осознаны практикой нашего телевидения в достаточной степени. Тем более дорог нам пример и опыт Ираклия Андроникова. Он помогает выяснить некоторые принципиально важные особенности «зримого звучания» слова на телеэкране, помогает представить себе дальнейшие пути «ораторства с телеэкрана».

Если определять то единое начало, единое качество, которое соединяет разные работы Андроникова и объединяет всю его деятельность, я бы прежде всего сказал о свойственном его творчеству демократизме. Глубоком, искреннем, настоящем демократизме, непреложным следствием которого, выражением сущности которого является глубочайшее уважение к слушателям, готовность служить им, проявляющаяся легко, естественно, просто. Именно высокое уважение к публике и отношение к ней как к высшему судье и высшему авторитету объясняет интонацию андрониковских рассказов, бесед, выступлений, которая всегда уважительна, доверительна. Никогда рассказчик не ставит себя в положение «учителя жизни», хотя опыт наш говорит о том, что вся его деятельность объективно становится таким учителем жизни.