Изнанка - Ян Войк

Весь комплекс больничных зданий был цел и невредим. Кроме несколько выбитых стёкол, никаких других разрушений видно не было, ни обвалившихся этажей, ни зияющих проломов в стенах. Серо-розовыми рублеными уступами, больница возвышалась над остальными развалинами, как будто бросала им вызов, на который никто не в силах был ответить. Это само по себе казалось удивительным, но когда Милавин перевёл взгляд на больничный двор, огороженный по периметру двухметровой металлической оградой, у него перехватило дыхание.

– Господи! Сколько же их там?

– Пятьсот или шестьсот. Не меньше, – откликнулся Иван, не отрываясь от оптического прицела.

Больничный двор был заполнен мертвецами. Они стояли тесной толпой от самых ворот и до ступеней крыльца. Кто-то неуклюже переминался с ноги на ногу, кто-то кружил, бесцельно переходя с места на место, но большинство стояли неподвижно. Мужчины и женщины, старики и молодёжь, совершенно по-разному одетые, они, тем не менее, выглядели одной единой массой, всё из-за выцветших до белёсой пелены глаз, бездумно таращащихся в пустоту, и пепельно-серых обескровленных лиц. Колонна новоприбывших вошла через распахнутые ворота. Мертвецы увязли в тесной толпе своих собратьев и остановились, только чернявый мальчишка в больничной пижаме продолжал идти вперёд, не останавливаясь. Ему не приходилось проталкиваться, толпа хоть и медленно, но расступалась перед ним, чтобы тут же за его спиной снова сомкнуться. Мальчик шёл к больничному крыльцу.

– Как такое возможно? – Андрей всё ещё не мог поверить собственным глазам.

– Лёха же объяснял, Пожиратель не съедает души целиком, – напомнил Поводырь, наблюдая за мальчишкой в прицел. – Может, не хочет, а может, не умеет. Какая-то часть от каждой души остаётся. Но это уже безвольная оболочка, не способная думать или чувствовать.

– То есть это его… объедки?!

– Тихо! – шикнул на него Иван. – Не шуми. Что-то вроде того.

– А где остальные дети, про которых Сашка говорила? Ты их видишь? – Милавин понизил голос.

– Пока нет… О-па! Нашего парня встречают.

Андрей снова перевёл взгляд на больничное крыльцо. У него не было оптики, но даже невооружённым глазом он заметил, как стеклянные двери центрального входа больницы разошлись в стороны. Из темноты внутренних помещений кто-то вышел. Кто, было не различить, фигура человека всё ещё оставалась в тени, отбрасываемой бетонным козырьком подъезда.

Иван щёлкнул предохранителем и, оттянув рукоять затвора, дослал патрон в патронник винтореза.

– Думаешь, решить всё одним выстрелом? – осторожно спросил Андрей.

– Вдруг повезёт… – едва слышно выдохнул Поводырь, не отрывая глаза от прицела.

Тем временем чернявый парнишка начал подниматься по ступенькам. Ему навстречу из тени выступила одинокая фигура. Встречающий оказался всего на голову выше десятилетнего мальчика.

«Он что карлик? Или ребёнок? А может быть женщина?» – сколько не старался Милавин не мог различить никаких деталей. Слишком далеко. А дёргать вопросами Ивана, он побоялся. Тот даже дышать перестал, слившись с винторезом в единое целое.

Две фигурки остановились на больничном крыльце, их разделяло всего несколько ступеней. Та, что стояла ниже – чернявый мальчишка в больничной пижаме – вдруг раскинула руки в стороны и выгнулась дугой. От его головы, наверное, изо рта, хотя Андрей с такого расстояния не мог различить, начали подниматься угольно чёрные клубы дыма. Они рванулись струёй к бетонному козырьку, но в этот момент встречающий тоже развёл руки в стороны и потянулся вверх. Облако дыма замерло в воздухе, а потом, перевиваясь и клубясь, медленно поползло к нему.

«Это не дым! – вдруг сообразил Милавин. – Это та самая тьма, что поглощала посёлок у Новоспасского. Это и есть Пожиратель!»

– Иван, стреляй! Это он!

Поводырь не ответил, он почему-то не спешил с выстрелом, хотя указательным пальцем уже выбрал слабину на спусковом крючке.

– Стреляй же! Ну!

Иван опять промолчал.

«Может ему плохо видно? Что-то заслоняет обзор…», – Андрей снова перевёл взгляд на больничное крыльцо. Клубящаяся тьма сплошным потоком тянулась от одной фигуры к другой. Пришедший мальчишка был на пару ступеней ниже встречающего, и даже если прикрывал его от пули, то только до пояса. Сам же Пожиратель стоял неподвижно, широко раскинув руки.

«Триста метров, наверное, предельная дальность, для коротенького винтореза, но лучшую мишень просто трудно себе вообразить. Почему же Иван не стреляет?!»

– В чём дело?!

Напарник по-прежнему не отвечал.

Поток тьмы иссяк, чернявый мальчонка вздрогнул всем телом, колени его подогнулись, и он начал падать на бок. Пожиратель, поглотив последние крохи того, что выглядело как чёрный дым, бросился вперёд через две ступени и успел подхватить парнишку. Взвалив на себя, он потащил его ко входу в больницу. Вот они ступили в тень козырька, стеклянные двери послушно разошлись перед ними, и встречающий затащил мальчика в тёмное нутро больничного здания. Двери закрылись.

Иван шумно выдохнул и опустил винторез. Несмотря на ледяной ветер, лицо его покрывала испарина. Он ошарашено почесал левую щёку там, где должен был быть шрам.

– Какого хрена?! Почему ты не стрелял?

Прежде чем ответить Поводырь смерил напарника взглядом. Андрею не понравилось выражение его глаз. В них больше не было упрямой безоглядной решимости, только отчаяние, боль и бесцельная злоба.

– Это Макс… – голос прозвучал как-то особенно хрипло и отрывисто.

– Где?

– На крыльце! Макс и есть Пожиратель.

Милавину потребовалась пара секунд, чтобы осознать услышанное.

– Но как? Он же не колдун?

– Выходит, что колдун. И посильнее того же Кукловода, раз сумел устроить такое.

– И ты хочешь сказать, что ничего не знал об этом?

– Да он, наверняка, и сам не знал, пока не попал сюда. Это как врождённый талант, понимаешь? Пока Макс не провалился сюда и не стал цепляться за жизнь всеми доступными средствами, он сам не представлял, на что способен.

– И тогда, он затащил сюда мою дочь!

– Он не тащил её, – покачал головой Иван. – Сашка сама сюда попала. А он взял её под опеку. Её и всех остальных.

– Да чтоб ему пусто было с этой опекой! Он не отпускал её! – Милавин почувствовал, как ярость захлёстывает через край. За вчерашний день он потерял всё, что было смыслом его жизни, ему осталась только месть. А теперь оказалось, что даже отомстить он не может.

– Андрей, – Поводырь посмотрел напарнику в лицо, – я видел его глаза. Они чёрные, как у Сашки и у того парня. Это страх. Помнишь, что говорила Саша, когда страх в сотни раз сильнее тебя самого и ты не можешь ему сопротивляться. А страх заставляет тебя делать ужасные вещи…

На этот раз пауза затянулась секунд на десять, если не больше. Мужчины лежали рядом на крыше ржавого автобуса и неотрывно смотрели друг на друга.

– И что теперь? – спросил Милавин, не опуская взгляда.

– Ничего не изменилось. Я вытащу Макса отсюда! – голос и выражение лица Ивана снова приобрели прежнюю железобетонную решимость. Краткий миг замешательства остался позади.

Краем глаза Андрей заметил, что рука напарника, как бы невзначай, легла на рукоять винтореза, а толстый ствол с интегрированным глушителем чуть повернулся в его сторону. Поводырь был готов к любому ответу.

Выждав ещё пару секунд, Милавин ответил:

– Хорошо. Я тебе помогу.

Иван коротко кивнул.

Через оптический прицел весь больничный двор был, как на ладони. Андрей отлично видел пепельно-бледные лица мертвецов, видел ступеньки крыльца и стеклянные раздвижные двери центрального входа. Передавая ему винторез, Иван спросил:

– Стрелял когда-нибудь с оптики?

– С настоящей ни разу, – честно ответил Милавин.

Пара мгновений ушла у Поводыря на то, чтобы понять, напарник имеет в виду страйкбольную пневматику.

– Тогда выбирай цель подальше от меня и бери поправку на ветер, – не слишком радостно буркнул он.

– И в какую сторону брать поправку? – Андрей усмехнулся. Он так и не понял, с какой стороны дул этот пронизывающий ледяной ветер, куда не повернись, всегда в лицо.

– Откуда я знаю! – Иван тоже не мог определить. – Просто учитывай этот хренов ветер.

– Хорошо.

– Прикроешь меня, если что. Но первый стрелять не начинай. Понял?

– Да. А ты что собираешься делать?

– Пока не знаю.

Поводырь дозарядил все восемь магазинов, что были в разгрузке, плюс девятый в автомате, проверил подсумки с гранатами – всего четыре, попробовал, легко ли выходит нож из ножен, а потом осторожно, чтобы не шуметь подобрался к краю автобусной крыши.

– Может быть, обойдёмся без стрельбы, – сказал он, скорее самому себе, чем напарнику, прежде чем спрыгнуть вниз.

Сейчас Андрею оставалось только ждать. Иван, пригнувшись, бегом пересёк улицу, прокрался от дерева к дереву через голую тополиную аллею и вышел к больничным воротам. Здесь он притаился за будкой охранника и оглянулся на ржавый «Икарус».