Отрезанная ветвь - Ivan Ivanovich

center***/center

—…так что вы, бывший генерал, отделаетесь пока только тюрьмой. Лояльность вашей семьи и выполнение моих приказов будут гарантией вашей жизни. Впрочем, ваше благоразумие, будет такой же гарантией и для оставшихся на свободе родичей, — сказал Зуко, наблюдая за вздохнувшим с облегчением генералом. После того, как того увели стражники, Зуко вновь встал у окна и стал рассматривать раскинувшийся под стенами дворца город. Теперь он все отчетливее стал понимать, что перед ним открылся новый способ контроля над строптивой частью дворян. Кого-то, безусловно, надо будет казнить. Князя Циня, например. Как следовало из показаний, именно он был главным организатором заговора. Сохранение же жизни Буджинга давало возможность для начала весьма интересной игры. Жизни заговорщиков в обмен на лояльность их семей. И стоит кому-то из них повести себя неправильно, судьба всей семьи будет решена. И решена весьма кроваво. Брат как-то упоминал, что если создать четкие правила игры и самому следовать им, то в стране на долгое время установится спокойствие. Зуко был согласен с ним. Кто будет за этим следить? Кроме шпионов в домах мятежников, которые исправно докладывали о происходящих в них событиях, в дело активно стали включаться и «Тени Принца». Да, организация целиком и полностью принадлежала брату, но тот и не помышлял о троне. Наоборот, он совершенно не горел желанием оставаться в столице даже на минуту дольше. Брат уехал. Уехал надолго, оставляя его одного строить свое царство и вести собственную игру. Осознавать это было горько. И еще горше было осознавать, что ему начинает нравиться эта «игра». Когда вместо фишек пай-шо — жизни людей. Ему нравилось то, как перед ним пресмыкаются те, кто когда-то воротил от него нос. В такие моменты он старался одергивать себя, вспоминая, до чего властолюбие и гордыня довели его отца и чуть не довели сестру. Уж кем-кем, а быть похожим на Озая молодой Хозяин Огня совершенно не хотел. Но не мог с собой ничего поделать. Может именно этого так боялся старший брат? Что в погоне за властью потеряет себя? Больше не будет добрым и умным Чан Мином, а станет холодным и расчетливым Великим Ваном, для которого власть лишь самоцель, а люди лишь фишки? И грозит ли ему эта судьба?

— Зуко? — окликнул его до боли знакомый девичий голос, и он удивленно обернулся. Мэй неподвижно стояла в дверях и обеспокоенно смотрела на него. Никогда раньше она не поднималась в его кабинет. Что-то не давало ей приходить сюда, возможно, одна из множества условностей, что вбивали в головы молоденьких девушек из аристократических семей, а сам Зуко Мэй никогда к себе не звал.

— Ты почему сюда пришла, милая? — спросил он как можно нежнее, натянуто улыбаясь. Настроение никак не располагало к искренней улыбке, однако обижать ее он совершенно не хотел.

— Тебя не было слишком долго. Вот я и решила посмотреть, не случилось ли что с тобой, — сказала она, неуверенно войдя в кабинет и опустив очи долу. Она стояла посередине большой комнаты и боялась взглянуть на Зуко. Обеспокоившись столь несвойственным поведением невесты, Зуко подошел к ней и, поддев ее подбородок согнутым указательным пальцем, поднял ее лицо.

— Что случилось, Мэй? — спросил он, взяв ее правую руку в свою левую.

— Не спалось. Всю ночь во дворце все бегали как ужаленные, а потом этот «скандал» с Его высочеством… может я просто переволновалась, но… не знаю. Прости, может, я выгляжу глупо… но…

— Вовсе нет, — поспешил он успокоить ее, — ты просто переволновалась, — сказал он, осторожно обняв ее за талию.

— Знаю. Но… со мной такого никогда не было. Не знаю, почему сейчас. Ведь ничего непоправимого не случилось. А все равно было очень страшно. Как будто заговор удался и тебя со дня на день казнят, — сказала она, прижимаясь к своему жениху. Они еще долго стояли так, прижавшись друг к другу, ища поддержки и успокаиваясь. И Зуко, вдыхая запах волос Мэй, неожиданно для себя понял, что пока есть на свете люди, кого любит он и кто любит его, никогда он не превратится в такого, как Озай. Осознав это, он крепче обнял Мэй и улыбнулся. Искренне.

center***/center

Царство Земли всегда выделялось разнообразием ландшафтов. Горные хребты у моря Мо Сэ переходили в плодородные поля центральных провинций, которые затем становились степью. А степь постепенно переходила в огромные песчаные барханы пустыни Ши Вонг, охватывающей почти весь юго-восток континента. Север страны опоясывали массивные горные цепи, ограничиваемые с юга Двумя Братьями, что отделяли их как от плодородных равнин центральных провинций, так и от пустыни Ши Вонг. И везде жили люди. Люди очень разные, но до удивления похожие в своих стремлениях и желаниях.

Вот и теперь Да Лю, глава мощнейшей тайной организации, созданной его покровителем Великим Ваном Чан Мином, стоял здесь, на границе пустыни и степи. Здесь было жарко, очень жарко, но не было песков. Барханы начинались лишь в нескольких ли от того места, где стоял он. Небольшой холм позволял рассматривать эту естественную границу до самого края горизонта, поражаясь размерами континента и, одновременно, Царства Земли. Заброшенный городок, когда-то процветающий за счет того, что был одним из немногих поселений у пустыни, где останавливались путники, погиб во время войны. Но не из-за набегов, нет. Просто путешественников через пустыню стало слишком мало, и местные жители решили уйти в Ба Синг Се, чтобы выжить. И теперь здесь должны были собраться руководители ячеек организации, дабы обсудить дальнейшие планы.

— Командир, смотри, — окликнул его один из бойцов, указывая в сторону пустыни. По барханам быстро шли несколько гигантских жуков.

— Наконец-то, — пробормотал Да Лю и стал спускаться с холма. Он подошел ко входу в деревню, встретить своих подчиненных, отправленных на переговоры с племенами пустыни Ши Вонг. Они были немногочисленны, но были способны доставить проблем. Если, конечно, не договориться с ними заранее.

— Наконец-то!