Нестор Летописец - Андрей Михайлович Ранчин

432

См.: <Кубарев А. М.> Нестор, первый писатель российской истории, церковной и гражданской. Сочинение А. Кубарева. С. 33.

433

Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1: XI–XII века. СПб., 1997. С. 328 (оригинал), 329 (перевод).

434

Раньше считали и порой считают и сейчас, что это сочинение об отце святых мучеников — «Память и похвала князю Владимиру» Иакова Мниха. Однако почти общепризнанным стало представляющееся совершенно правильным мнение об абсолютной непохожести «Сказания…», отличающегося виртуозным использованием разнообразных синтаксических приемов и тропов, и «Памяти…», написанной очень простым языком.

435

Так, А. А. Шахматов считал, что в статье 1051 года местоимением множественного числа «мы» обозначает себя один летописец, а местоимением единственного числа «я» — его редактор; см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 187–195. Впрочем, это предположение очень спорно. Также он признавал двуслойный характер годовой статьи 1091 года, приписывая один слой автору (которым осторожно назвал Нестора), а другой — позднейшему редактору; см.: Шахматов А. А. Повесть временных лет. С. 544. А. М. Кубарев (см.: <Кубарев А. М.> Нестор, первый писатель российской истории, церковной и гражданской. Сочинение А. Кубарева. С. 62–63), а одно время, в 1890 году, и А. А. Шахматов (см.: Шахматов А. А. О сочинениях преподобного Феодосия // он же. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 467) считали, что сообщение летописца о намерении рассказать о жизни Феодосия — это отсылка Нестора к его Житию. Реальных оснований для такого предположения нет.

436

См.: Русинов В. Н. Летописные статьи 1051–1117 гг. в связи с проблемой авторства и редакций «Повести временных лет». С. 111–147. Как и В. Н. Русинов, Василия считает автором «Повести временных лет» историк А. Л. Никитин; см.: Никитин А. Л. Инок Иларион и начало русского летописания: Исследования и тексты. М., 2003. С. 163.

437

Вслед за В. Н. Русиновым употребление индиктов приметой работы одного летописца счел А. П. Толочко (для него это Сильвестр Выдубицкий). См.: Толочко А. Перечитывая приписку Сильвестра 1116 г. С. 161–164.

438

См.: Гиппиус А. А. К проблеме редакций Повести временных лет. I. С. 21–22.

439

Это предположение высказал еще А. А. Шахматов в 1916 году; см.: Шахматов А. А. Повесть временных лет. С. 548.

440

Обстоятельства биографии Василия, насколько ее можно реконструировать на основании Повести об ослеплении Василька, противоречат и гипотезе, согласно которой Василий — это крестильное имя Сильвестра Выдубицкого, — гипотезе, сторонниками которой являются В. К. Зиборов и В. Ю. Аристов; см.: Зиборов В. К. Игумен Сильвестр и поп Василий — одно лицо // Древняя Русь во времени, в личностях, в идеях. Вып. 5. СПб., 2016. С. 133–142; Аристов В. Ю. Василий-Сильвестр (о личности автора «Повести временных лет»). С. 118–121. Василий явно обитал во владениях теребовльского князя, находился рядом с ним, как и следовало духовному отцу. Кроме того, оставление духовником своего духовного сына (что должно было произойти в случае поселения Василия-Сильвестра в Выдубицком монастыре) возбранялось, хотя порой и случалось.

441

Смирнов С. Древнерусский духовник. Исследование с приложением: Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. М., 1913. С. 50–51.

442

См.: Войтович Л. Княжа доба: Портрети елiти. Бiла Церква, 2006. С. 330 (данные Лаврентьевской и Ипатьевской летописей).

443

Как давно было замечено, в Повести об ослеплении Василька Теребовльского описаны события не только 1097-го, но и 1098 и 1099 годов. А далее в отдельных статьях «Повести временных лет» под этими годами об уже изложенных событиях рассказано еще раз. См.: <Кубарев А. М.> Нестор, первый писатель российской истории, церковной и гражданской. Сочинение А. Кубарева. С. 18; Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV века. 1. Повесть временных лет. 2. Летописи южнорусские. СПб., 1868. С. 2–4. Дублирование сообщений об одном и том же — явный признак вставки. По аргументированному предположению А. А. Гиппиуса, в Повести о Васильке соединены два разновременных пласта, принадлежащие разным книжникам, при этом к более раннему слою текста относится описание событий, лишь немного выходящих за пределы 1097 года, а в это описание внесены дополнения, в том числе повествующие о том, что произошло в 1098 и 1099 годах. См.: Гиппиус А. А. К проблеме редакций Повести временных лет. II. С. 8–9. Таким образом, как полагает исследователь, основной текст Повести об ослеплении принадлежит первоначальной версии «Повести временных лет» и вставкой не является. Сложный характер статьи 1097 года, содержащей Повесть об ослеплении Василька, отмечал и А. А. Шахматов, хотя и несколько иначе выделял ее пласты. См.: Шахматов А. А. Повесть временных лет. С. 550–555, 878–896.

444

См.: Гиппиус А. А. К проблеме редакций Повести временных лет. II. С. 8–9. Утверждение исследователя, что Василий мог быть одновременно духовником Василька Теребовльского и печерским монахом-летописцем (Там же. С. 11, прим. 7), принять невозможно по тем же причинам, по которым невозможно признать верными предположения В. К. Зиборова и В. Ю. Аристова о тождестве Василия и Сильвестра (см. прим. 103 к этой главе). Не случайно А. А. Шахматов, допускавший причастность Василия к летописанию, полагал, что тот перерабатывал Несторову редакцию «Повести временных лет», находясь во владениях своего духовного сына — в Перемышле или Теребовле; см.: Шахматов А. А. Повесть временных лет. С. 554.

445

См.: Присёлков М. Д. Летописание Западной Украины и Белоруссии // он же. История русского летописания XI–XV веков. Приложение. С. 283–289. Как небезосновательно предполагает ученый, эта летопись могла быть лишена разбивки на годы, как и позднейшая, Галицко-Волынская XIII века. Чисто теоретически можно предположить, что Повесть об ослеплении Василька была изначально отдельным памятником. Правда, А. А. Гиппиус по этому поводу заметил: «…допущение внелетописного происхождения этого рассказа нужно признать абсолютно нереалистичным: невозможно представить, в какой форме мог бы существовать рассказ Василия помимо летописи: в литературной системе своего времени места для него как самостоятельного сочинения не находится. С другой стороны, в контексте ПВЛ этот выдающийся по своим литературным достоинствам текст не представляет собой изолированного явления, но находит яркие параллели в рассказах, имеющих бесспорно киево-печерское происхождение». — Гиппиус А. А. К проблеме редакций Повести временных лет. II. С. 8. Такая логика не безупречна. Неизвестно, какого рода не дошедшие до нас тексты могли создаваться и бытовать в Древней Руси в первые века ее существования. Если бы не было обнаружено в конце XVIII века «Слово о полку Игореве» или если бы не сохранилось в единственном списке уникальное «Поучение» Владимира Мономаха, если бы не уцелело «Слово Даниила Заточника», в котором комически обыгрываются реминисценции из библейской Книги Песни Песней, мы никогда бы не поверили в возможность существования таких произведений. Повесть об ослеплении Василька теоретически могла быть составлена как «заготовка» для летописи. Однако, скорее всего, это все-таки фрагмент, взятый в «Повесть временных лет» из другой летописи.