На Рио-де-Ла-Плате - Карл Май

— Наверное, ради Хордана?

— Хордан! Где вы с ним познакомились?

— Мы были у него в плену.

— Вы? Почему?

— Это в высшей степени увлекательная история. К сожалению, у нас нет времени на то, чтобы ее рассказать.

— И все же мне очень хотелось бы знать ее. Я направляюсь сейчас в провинцию Корриентес, чтобы оттуда напасть на Хордана, пока он собирает войска на юге. Я сообщаю вам это, естественно, под строжайшим секретом.

— Сеньор, вам будет трудно это сделать.

— Почему?

— Потому что он окружен пособниками, с которыми вам едва ли по силам справиться.

— В настоящий момент я бессилен. Но через несколько недель, надеюсь, наберу такой крупный отряд, что смогу совершить вылазку.

— Вам понадобится множество лошадей, вы вряд ли наберете столько в провинции Корриентес.

— Неужели он так силен?

— Я думаю, что возле его штаб-квартиры собралось несколько тысяч всадников. Прибавьте сюда те многочисленные местечки, где он устроил гарнизоны, получается внушительная армия.

— Я не подумал об этом.

— К тому же провинция Энтре-Риос окружена реками, и они служат естественной защитой.

— Подумаешь! У нас есть корабли!

— Их откажутся загружать, если разгорится война.

— Верно, но так или иначе, а эта провинция не выстоит в борьбе с остальными! Подумайте, сколько денег понадобится Хордану, чтобы довести начатое до конца!

— У него они есть.

— Были! Я уверен, что его состояние уже почти истрачено. Ему приходится хорошо платить своим людям, иначе те разбегутся.

— Денег ему хватит. Его снабжают из-за границы.

— Даже если и так, какая страна поддержит предприятие, которое с самого начала обречено на неудачу?

— Государство как таковое, конечно, не сделает этого, но могут найтись частные лица.

— И у них отыщутся на это миллионы? Вряд ли!

— Непременно! Подумайте только о положении с железными дорогами, сложившемся в Аргентине! Компании янки предложили свои услуги в строительстве крупных дорог. Но их предложение отклонили. Теперь, если такого рода компания поддержит Хордана, то в случае победы мятежников получит в награду концессию, ведь так?

— Неужели это возможно?

— Даже очень вероятно.

Полковник испытующе посмотрел монаху в лицо, а затем сказал:

— Кажется, у вас есть основания так думать. Я вас умоляю: будьте со мной откровенны!

— Мы слишком мало вас знаем.

— Брат, прошу вас, у нас же нет времени приглядываться друг к другу, то, что вы знаете, имеет важнейшее значение для дела справедливости и сохранения порядка в стране!

— Разумеется. Но пока еще рано говорить об этом; да это и негоже для человека моего рода занятий.

— Так укажите мне того, кто сумеет хоть что-то рассказать об этом!

— Что ж, это я могу. Обратитесь к моему другу.

— Вы расскажете мне все, сеньор? — спросил меня офицер.

— Быть может, я поведаю вам все, что мы узнали, — ответил я. — Однако здесь не место для этого. Подождем, пока не окажемся на ранчо, там мы сможем расположиться поудобнее и спокойно обсудить все, что вам угодно!

— Хорошо, пусть будет так, сеньор. Но прошу вас, сдержите слово!

Уже час мы продвигались по лесу, населенному множеством попугаев. Памперо и здесь причинил немалые разрушения. Повсюду были разбросаны сломанные сучья. Буря оборвала побеги лиан, скомкала их и развесила в кронах деревьев. На земле лежали размозженные тельца птиц и разных других животных.

Постепенно лес стал редеть; наконец, он закончился, его сменила степь, поросшая травой и выглядевшая точно так же, как в Уругвае.

Поначалу местность казалась пустынной, мы замечали лишь крыс, сов и стервятников. Но позже на северо-западе мы увидели пасущихся лошадей и множество быков. Стада помещались за оградой из кактусов. Наконец за этими изгородями возникли невысокие строения ранчо, цель нашего странствия. Мы двигались все-таки дольше трех часов. Когда мы заметили ранчо, солнце уже клонилось к закату.

Возле кораля несли службу несколько гаучо, которые, казалось, не испытывали ни малейшего желания разговаривать с нами. Едва завидев нас, они ускакали прочь. Конечно же, они приняли нас за совсем уж никчемных людей, за отъявленный сброд, ведь даже самые откровенные бедняки в этой стране владеют лошадью. У нас же одна-единственная лошадь приходилась на двенадцать человек. По всей видимости, это не сулило нам дружеского приема.

Ранчо располагалось на открытой четырехугольной площадке, по сторонам которой были устроены четыре загона.

Такая планировка служила хорошей защитой на случай неожиданного нападения. От ручья, протекавшего поблизости, в каждый из загонов был отведен канал. Возле строений и за ними виднелся сад. Перед главным зданием, не заслуживавшим названия дома, имелись несколько досок, приколоченных к столбам, они служили сиденьями.

Не видно было ни души. Дверь оказалась заперта. Мы постучали. Никакого ответа. Мы принялись искать хозяев, обошли постройки, но не встретили никого. Конечно, тут не было и намека на то гостеприимство, что обещал индеец. Ставни были открыты. Я подошел к одному из окон, собираясь заглянуть внутрь. И тут я заметил ствол винтовки, выставленный мне навстречу. Раздался угрожающий голос:

— Назад, иначе стреляю!

Я не отшатнулся, а ответил:

— Слава Богу! Наконец мы убеждаемся, что люди здесь все-таки живут! Почему вы запираетесь?

— Потому что мне так нравится. Убирайтесь отсюда как можно скорее.

— Мы — мирные люди!

— Не верю. Вы — мошенники, у которых нет лошадей, и пришли, чтобы их украсть.

— Лошадей у нас нет, потому что они были бы нам сейчас обузой. Мы плыли на пароходе, а памперо загнал нас на берег.

— Да? А почему вы не поплыли дальше?

— Потому что пароход получил пробоину и теперь беспомощно стоит у берега. Нам надо было ждать до послезавтра, но наш спутник привел нас сюда, пообещав, что нас гостеприимно встретят, что мы можем оставаться здесь ближайшие две ночи.

— Нам не нужны гости! Убирайтесь отсюда!

Я растерянно повернулся. Тогда к окну подошел индеец, он спросил:

— Где сеньор Гомарра?

— Его тут нет, — ответили ему. — Он уехал.

— Но куда?

— Это вас не касается.

— Да поймите же, сеньор! Я долгое время жил на ранчо, и к тому же я родственник сеньора Гомарры. Я не могу отсюда так просто уйти.

— А как вас зовут?

— Гомес.

— Ах! Так ваша мать была здешней экономкой?

— Да. Она тоже здесь, вместе со мной.

— Это дело другое. Тогда мы вас примем. Подождите, я сейчас выйду!