В военном воздухе суровом - Василий Емельяненко

Возжаев собрался с силами, освободил одну руку, помахал: "Улетайте!", но самолеты продолжали кружить. "Сколько же я буду так висеть? Надо снять с себя все лишнее и плыть, а там - что будет... В движении, может быть, согреюсь, глядишь, и на мелкое место попаду..." Попытался было одной рукой снять обувь и одежду - ничего не получается, и ноги судорогой сводит. Посмотрел на далекий берег и увидел: со стороны Темрюка несся к нему катер. Что же теперь предпринять? Достать пистолет и прикончить себя? Но патроны - в воде, наверняка будет осечка. А в это время от плавней, с другой стороны, шел наш катер. Он был дальше немецкого, но тоже сильно резал килем воду, оставляя за собой крутую волну. "Не успеть", - подумал Возжаев и услышал стрельбу. На немецкий катер пикировали два штурмовика, и тот начал делать крутые повороты, сбавляя ход.

Когда наш катер подошел к затонувшему штурмовику, моряки подхватили под руки летчика и на полном ходу направились к своему берегу.

Возжаев, заявившийся через несколько дней в полк, нам рассказывал:

- Братишки-морячки первым делом раздели меня до основания, двое спиртом растирают, третий внутрь льет... В общем, ИЛ-2 по плавучести занимает второе место, - заключил Возжаев свой рассказ.

- А на первом?

- Утюг.

...Вскоре после этого случая нам начали выдавать спасательные жилеты. Первому принесли майору Галущенко.

- Распишитесь, товарищ майор, вот здесь, - кладовщик подсунул раздаточную ведомость, поставив химическим карандашом "птичку" против фамилии штурмана полка.

Тот покосился на это снаряжение: точь-в-точь такой жилет, какие выдавали нам в Астрахани перед перелетом через Каспий, - с надувными шлангами. Галущенко швырнул жилет:

- Унеси на склад! - отрезал он.

Кладовщик растерялся, решил, что не угодил начальству.

- Если вам, товарищ майор, красный цвет не нравится, то я желтенький принесу...

- Какая разница, в чем пойдешь на дно морское? За это еще и расписываться! Унеси!

Разговор происходил без свидетелей, но в тот же день Николая Кирилловича вызвали "на беседу".

- Объясните, чем вызвано такое пренебрежение к спасательной технике?

- А почему вас это так заинтересовало? - спросил Галущенко.

Тогда летчики не робели при подобных беседах: сегодня жив, а завтра неизвестно.

- На вас глядя, рядовые летчики тоже отказываются.

- И правильно делают. Эту заграничную чертовщину ртом надуть - все равно что шину на полуторке. У морских летчиков жилеты с автоматами наполнения, а нам выдают это залежалое старье.

Протест Галущенко возымел действие. Нам доставили партию жилетов без надувных шлангов. В кармашке помещалась хромированная коробочка с маленькими отверстиями на донышке. (Кое-кто уже прикинул: для махорки хороша, пыль будет отсеиваться.) В коробочке порошок. Попадет на него вода - бурно выделяется газ, заполняет полость жилета. Стоит нырнуть, тебя тут же вытолкнет на поверхность, как пробку.

- Был бы на мне такой, - говорил Петя Возжаев, - да если не ледяная вода, то сам бы добрался до плавней.

- Лучше уж на катере, - возразил ему Талыков. Он какой-то несговорчивый в эти дни. Может, оттого, что сероглазую Ксению недавно осколком бомбы тяжело ранило? Увезли ее в тыловой госпиталь...

Четырнадцатого марта был хмурый, промозглый день.

Мы с Талыковым укрылись от ветра за высоким валом самолетного капонира. Здесь можно над огоньком руки погреть - наши оружейники побеспокоились. Лежала бомба с развороченным корпусом. Из нее отверткой надолбили куски тола, который детонирует лишь от бомбовзрывателя, а сам по себе горит спокойным пламенем.

Присели с Талыковым на ящики, закурили. Миша писал письмо на листке почтовой бумаги с цветным трафаретом наверху.

Уютно нам было у огонька. Потянуло на разговор.

- Теперь от Крыма нас не повернут, - сказал Талыков. - Как спихнут фрицев с Тамани в море, потом через Керченский пролив, и там...

Талыков упомянул о Крыме, и я вспомнил островерхие кипарисы, санаторий Буюр-Нус и наш поход со знакомым летчиком в Симферополь.

- Тебе в Крыму бывать не приходилось? - спросил его. Ответ был неожиданный:

- Как не приходилось! Сразу же после Пермского авиаучилища в Евпаторию назначили. Там и война прихватила.

- Меня тоже...

- Немножко осталось, скоро посмотрим знакомые места... - размечтался Талыков.

В это время со стороны КП послышался голос:

- Талыков!

- Я здесь! - поднялся он.

- К командиру!

Вскоре Талыков выскочил из блиндажа по крутым ступенькам и зашагал к своему одноместному штурмовику. Был он в кожаном реглане, в брезентовых сапогах, пошитых из парашютного чехла. Сапоги начищены черным кремом, чтобы не было видно масляных пятен. Планшет с картой бьется о ногу и на быстром ходу отскакивает в сторону.

За Талыковым гуськом шли его ведомые. Я успел спросить шедшего позади всех Леню Букреева:

- Куда?

- На Темрюк... Бить переправу.

Темрюк расположен на возвышенности невдалеке от берега Азовского моря. Через него проходит основная дорога от Керченского пролива к немецкому оборонительному рубежу - "голубой линии". На западной окраине Темрюка протекает Кубань, и через нее - тот самый мост, который мы то и дело бьем, а его снова восстанавливают. Много зенитных батарей стянули туда фрицы, оборудовали позиции на холмах - обзор отличный. Поэтому подойти к Темрюку незамеченным трудно даже на бреющем - хоть с суши, хоть с моря.

Ох этот Темрюк... Только за последние дни мы потеряли там Виктора Оленина, Николая Проталева с воздушным стрелком Борисом Максимчуком и Петра Возжаева.

На Темрюк мы чаще летали над сушей. Может быть, поэтому Талыков сегодня наметил маршрут так, чтобы заход на цель был со стороны моря.

...ИЛы неслись над свинцовым Азовским морем, прижимаясь к самым гребням волн.

Показалась береговая черта, на пригорке виден Темрюк. Еще минута полета и штурмовики достигнут суши, а там уже и цель.

Вдруг перед самолетами взметнулись столбы воды. Это начала бить артиллерия, чтобы преградить летчикам путь, заставить их свернуть с боевого курса и неприцельно сбросить бомбы.

Очень опасны эти водяные смерчи: стоит хоть чуть зацепить крылом - верная гибель. Поэтому Талыков сделал "горку", пошел повыше, но с боевого курса не свернул.

Пора набирать высоту для бомбометания. Самолеты пошли вверх, в воздухе все больше и больше черных разрывов. Впереди мост через Кубань, Темрюк.

Теперь все вниз... Посыпались бомбы. Пора выводить из пикирования. Но что-то задерживается с выводом передний самолет: высота у него все меньше, вот он уже над самыми крышами домов, покачивается с крыла на крыло и не отворачивает, будто целит на пригорок, где городской парк и рядом каменный двухэтажный дом. Во дворе этого дома какие-то вспышки, - наверное, ведет огонь зенитка. И там, срубая крыльями деревья, скрылся штурмовик...