Еретики Аквасильвы - Ансельм Одли

Спор разгорелся с новой силой.

— Повар не виноват, — заявила мать. — Слишком многие подтверждают его алиби.

Увидев меня, она пояснила свои слова:

— Катан, мы хотим найти преступника до того, как он уничтожит улики. Кувшин с вином, предназначенный для графа, был отравлен после того, как его принесли из погреба. У нас имеется несколько подозреваемых, и сейчас мы пытаемся сократить их число.

— Вы хотите сказать, что таких людей могло быть много? — с изумлением спросил я. — Даже среди наших слуг?

— Не такое уж и большое число, — успокоил меня Летиен. — К примеру, виночерпий ни в чем не виноват. Он просто оказался крайним.

— Значит, кто-то из слуг был подкуплен Форитом? — спросил я.

— Ты думаешь, что заказчиком является он?

— А кто еще мог получить от этого выгоду?

— Лексан, — ответила Палатина, стоявшая за моей спиной. — Он выигрывает больше всех. Моритан ранен. Граф Элнибал выведен из строя. Остался один Кортьерес. Разобравшись с ним, Лексан обезглавит оппозицию.

— Ты считаешь, что Кортьерес тоже в опасности? — быстро спросила мать.

— Скорее всего.

— Мы можем связаться с Дальриадом и передать через него предупреждение?

— Кортьерес сам обо всем догадается.

— К чему эти предположения? — нетерпеливо заметил я. — Давайте отыщем преступника и допросим его. Узнав, чей приказ он выполнял, мы поймем, от кого защищаться.

В этот миг я впервые осознал, что ультиматум отца, направленный Фориту, был правильным и своевременным. Мне хотелось сделать что-нибудь схожее. Поступок графа едва не стоил ему жизни. Отец оказался в дюйме от смерти. Кем бы ни был наш враг, он действовал очень серьезно. Насколько я знал, Лексан и Форит могли заключить союз. Меня пугала такая возможность.

Один из советников встал, освобождая мне место. Я сел между Летиеном и графиней. Палатина и Равенна встали за моей спиной.

— Приведите следующего свидетеля! — приказал Танаис.

Время приближалось к полуночи. Люди в зале начали проявлять нетерпение. Мы опросили каждого, кто мог отравить вино или каким-то образом увидеть преступника.

Пробка кувшина была проверена на проколы, но их не обнаружили. Кувшин принесли из погреба за час до ужина и поместили в морозильник. Затем его вскрыли и поставили на особую полку у двери, после чего виночерпий наполнил из него кубок графа. Яд могли подсыпать только смотритель винного погреба, повара или кто-то из слуг.

Выяснив это, мы зашли в тупик. Опросив большинство подозреваемых, наша «следственная комиссия» ни на йоту не приблизилась к разгадке преступления. После одиннадцати часов люди в зале начали роптать. Нам осталось разобраться с тремя слугами, разносившими блюда, и придворным распорядителем. Последний работал у нас многие годы. Отец доверял ему как члену своей семьи. Задав несколько вопросов о перемещениях слуг, Танаис спросил распорядителя о том, где тот находился в начале ужина.

— В зале, — ответил мужчина. — Я наблюдал за сервировкой столов, пока все гости не расселись. Затем я пошел на кухню поболтать немного с главным поваром.

— О чем вы говорили?

— Я выяснял, какие блюда будут подаваться на хозяйский стол.

Его показания совпадали со словами повара.

— Почему вы беспокоились о таких мелочах? — внезапно спросила Палатина.

— Для вас, конечно, это мелочи, миледи, — обиженно ответил мужчина. — Но такова моя работа.

Он всем своим видом показывал, что возмущен посторонним вмешательством.

— Вы вошли в кухню через дверь, ведущую из зала? — спросил Танаис.

— Да.

— Вино к тому времени уже стояло на полке?

— Да, на обычном месте. Я специально убедился в этом.

— Кувшин был протерт? — спросила Палатина.

Танаис бросил на нее вопросительный взгляд.

— Протерт? О чем вы говорите?

— Он был вытерт от пыли? — повторила свой вопрос Палатина.

— Конечно, — сердито ответил мужчина.

Палатина взяла кувшин со стола и приподняла его над моим плечом. Я повернулся, чтобы посмотреть на него.

— Тогда почему вы склонились и подули на кувшин? Это видели два человека. Они решили, что вы сдували пыль. Тем не менее через полчаса мы нашли на горлышке пятна грязи.

— Что ты хочешь сказать, Палатина? — спросила Моя мать. — Ты обвиняешь этого человека в отравлении графа?

— Если бы он действительно заботился о чистоте, то вытер бы грязь, — сурово ответила Палатина. — Я считаю, что ваш распорядитель положил в рот капсулу с ядом, а затем выдул ее в горлышко кувшина.

Я повернулся к мужчине и увидел, как изменилось выражение его лица. Другие тоже заметили это.

— Ты можешь опровергнуть обвинение Палатины? — холодно спросила мать.

— Какое обвинение? Нашли кого слушать! У вас нет доказательств!

— А я считаю, что Палатина привела убедительные доказательства! — сказал Танаис.

Мне стало страшно. Я знал этого человека многие годы. Он служил во дворце почти всю свою жизнь. Как он мог пойти на предательство?

Внезапно его лицо исказилось ненавистью. Все поняли, что именно он был отравителем. Мужчина сунул руку в карман, вытащил шар двух дюймов в диаметре и швырнул его под ноги Летиена.

— Тогда умрите все!

Черный шар ударился о ножку кресла и раскололся на части. Вспыхнувший огонь мгновенно распространился на остальную мебель. Кто-то закричал. Я отбежал от горящего стола и увидел, как Танаис, схватив графиню на руки, выскочил из кольца пламени и выбрался в безопасное место. Советники прыгали через диваны, спасаясь от огненных языков. Красные щупальца пожара распространялись по комнате. Один из охранников поднял меч, чтобы пронзить предателя, но пламя побежало к нему по ковру, и пехотинцу пришлось отпрыгнуть к стене. Прошло лишь нескольких мгновений, а огонь уже перекинулся на стены.

— Катан!

Равенна перескочила через полосу огня и встала рядом со мной.

— У нас нет времени. Ты должен остановить это бедствие!

Я увидел, как Танаис опустил мать на пол и отчаянно замахал мне рукой. О чем он хотел предупредить? Равенна схватила меня за запястья и создала магический контакт между нами.

«Помоги мне! — закричала она внутри моего ума. — Выпусти магию на свободу!»

Закрыв глаза, я направил сознание на звено, образовавшееся между нами. Мой внутренний взор прошел сквозь слои тела и достиг сферы души. Я парил в бесконечной тьме — в непостижимой реальности ума.

Но у меня была конкретная задача. Пробившись сквозь пустоту к Равенне, я снова почувствовал то единение, благодаря которому мы опечатали магию. На этот раз наше общее усилие разрушило барьер, удерживавший силу.

Высвобожденая магия напоминала горный поток или, точнее, приливную волну, которая подняла нас на гребень и отделила друг от друга. Мое тело наполнилось силой. Эта странная смесь Воды и Тени, сконцентрированная моими врожденными способностями и закрепленная обучением, рвалась из меня наружу. Внезапно я вспомнил, для чего Равенне потребовалась магия. Мое сознание вернулось в тело.