Как убивали Сталина - Николай Добрюха

В итоге и без того «свой» Маленков сделался в руках Берии буквально ручным. Так стал очевидным ответ на вопрос: «Маленков — друг Берии или его кукла?»

Все это подводит к мысли, что в своей «оттепели» Маленков не был свободен так, как позже Хрущев, ибо Маленкова прямо связывала и компрометировала «дружба» или, точнее, «тесное сотрудничество» даже с мертвым Берией. Следовательно, вынужденное устранение Берии (путем ареста?) не столько освободило Маленкова от зависимости, сколько ослабило его в преддверии назревавших сражений с Хрущевым и заставило, как в свое время и Берию, выступить против Сталина, чтобы списать на него все свои черные дела, многие из которых делал Маленков с Берией в тайне от вождя. Поэтому Маленков и стал развенчивать культ… по тезисам Берии!

Хрущев же, организовав арест Берии и выступив на XX съезде с якобы закрытым разоблачением репрессий, а на деле устроив преднамеренную утечку информации, фактически развязал себе руки для неограниченной свободы действий, как в духе «оттепели», так и в духе подавления любого инакомыслия, если оно не совпадало с его собственным. При этом, как единодушно утверждают исследователи, предусмотрительно уничтожил через своего человека в КГБ И. Серова все или почти все документы о личном участии в массовых политических расправах. (Семичастный сказал мне, что ни он, ни Шелепин этого не делали, что, скорее всего, это дело рук Серова…)

Вдобавок ко всему энергичный и в своем роде самодостаточный Хрущев сумел к 1955 году оттеснить Маленкова на 2-й план еще и потому, что вторичность и безволие Маленкова в борьбе за 1-ое место во власти не могли сыграть в пользу Маленкова так, как это было, когда Берия сам хотел, чтобы Маленков являлся первым человеком в государстве, но… в его, в бериевских, руках.

Как не опасался Маленков, что его объявят союзником и подпевалой Берии, это все равно случилось. Он всячески пытался откреститься от Берии и тогда, и позже, когда его громили в составе так называемой «антипартийной группы». Однако его, терявшего позицию за позицией, уже никто не хотел слушать. Так пришлось ему принять на себя крест за дело, которое История должна была бы записать не на счет Хрущева и даже не на его счет, а на счет Берии…

P.S. В ответ на хрущевское разоблачение «культа личности» в 1956 году Борис Пастернак напишет:

Культ личности забрызган грязью,Но на сороковом году (Октябрьской революции, — НАД.)Культ зла и культ однообразьяЕще по-прежнему в ходу.

И каждый день приносит тупо,Так что и вправду невтерпеж,Фотографические группыОдних свиноподобных рож…

Очевидный намек на Хрущева, Маленкова и им подобных. Если верить этим стихам, Пастернак, осуждая культ, тем не менее симпатизировал силе личности Сталина.

20.5. Предатель или герой?

Проходит время, когда из предателей делали героев, а из героев — предателей. И некогда запретный смысл стихотворения «Время предательств» наконец-то, хотя и не бесследно, перестаёт быть злобой дня. Даже не верится, что ещё совсем недавно я мог только мысленно повторять строки: «Время предательств настало. Слава предателям! Слава! Слава навеки предателю первому! Первый во всём — раелюб Горбачёв. Всех, кого мог только, душенька, предал он так, словно сам вообще ни при чём. Слава второму крутому предателю! Яковлев — номер, бесспорно, второй. Он — идеолог сплошного предательства, Запада тайный и явный герой. Третьему слава — большому предателю! Нет Шеварднадзе хитрей и мудрей: так же, как Брежневу, льстил обаятельно, предал застенчиво верных друзей. И… чтобы некого было винить, имя своё он решил изменить. Слава, что, скромно и так обстоятельно выдав секреты вскормившей страны, служит всемирным примером предателям сытый Бакатин, не выдав цены… Слава тому, кто для старых приятелей Русь захотел по частям распродать. Слава ему — господину предателю: жаль умерла, а то б продал и мать. Слава другим незабвенным предателям, предавшим мир в белорусском лесу: чувствуя, что… их ждёт суд основательный, с трепетом крестик Иудин несут. Слава предателям! Слава! Время предательств настало…»

Зачем такое длинное и не совсем лирическое отступление в теме про лётчика Леонида Никитовича Хрущёва (сына «великого кукурузного кормчего»), который, по одним слухам, — герой, но вот по другим… Язык не поворачивается сказать — кто! Говорят, наиболее страстное их отражение появилось из-под пера соавтора сталинского «Гимна Советского Союза» и… поэтому на редкость осведомлённого поэта Регистана:

Мы не поверили ему!Промчалась мимо слов лавина,И недоверию томуБыла — и не одна — причина.Шептались — в плен его сынокВ разгар войны без боя сдался.

Высокий преступив порог,Тот «вождь» спасти его пытался.А Сталин желтизною глазСверкнул и тронул кончик уса:— Я своего о-р-л-а не спас,А ты пришёл просить за труса!!!

Поговаривают, что слухи о переходе Л. H. Хрущёва к немцам поползли ещё в войну. Что делать при такой непримиримости мнений? Ответ один: обращаться к документам и свидетельствам, которые помогут ликвидировать белые пятна, то есть опять-таки найти документы, которых не хватает!

В моих руках «Личное дело» Леонида Никитовича Хрущёва. Надо сразу сказать: в нём больше вопросов, чем ответов. И главный: зачем его так переполовинили и перекроили в 50–60-е годы, годы незабвенного царствования Никиты Сергеевича Хрущёва, который, разоблачая Сталина, никак не мог отмыть собственные руки от крови тех неисчислимых жертв, чьи жизни в Москве и на Украине оборвались после подписей, вылетавших по инициативе этих, выслуживавшихся перед Ежовым и Берией рук??? Почему из «Личного дела» его сына так внаглую выдраны страницы, касающиеся именно тех военных лет, когда в судьбе его Лёньки появились вопросы? А взамен, хотя и наспех, но уверенно выдранных (от которых, правда, остались кое-какие клочки) через 10–15 лет после войны вдруг возникли новые, датированные уже 60-ми. Про эти годы историки скажут: «Если у Сталина был культ личности, то Хрущёв культивировал культ без личности».

Что было на тех исчезнувших страницах, мир когда-нибудь всё равно узнает, ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. А вот то, что появилось на более поздних вставках, отдаёт попыткой переписать какую-то имевшую место нежелательную военную историю так же, как переписали её «под Хрущёва», а затем и «под Брежнева», сделав их чуть ли не главными полководцами Второй мировой. Выходит, раз через семнадцать лет понадобилось так основательно переделывать «Личное дело» сына, в нём было что-то такое, что не давало покоя Хрущёву до конца жизни. Что??? К счастью, про это можно не только догадываться, но и кое-что утверждать. Ведь, хотя главные бумаги из «дела» сына и выдраны, но и в оставшихся прижизненных, да и в послевоенных документах встречаются такие данные, которые дают не голословные основания для восстановления факта: каким он парнем был.

Между тем напрашивается вопрос: а не могли ли в изъятых бумагах находиться те самые донесения разведчиков и партизан, из которых следовало, что сбитый или посаженный немцами летчик (сын Хрущёва), оказавшись в плену, начал давать гитлеровцам какие-то важные показания, за что и попал под сталинский суд? Кстати, перестали «мучить» «Личное дело» Л. Н. Хрущёва 23.11.1964, то есть вскоре после освобождения 14.10.1964 Н. С. Хрущёва от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.

Здесь вспоминаются и те скандальные данные, которые мне удалось получить от информированного Молотовым и ведущими советскими полководцами писателя Ивана Стаднюка, автора известного романа «Война». Главный вывод из этих данных был обнародован им ещё в 1988 году на специальном совещании, а потом опубликован в шестом номере журнала «Вопросы истории». Причем, совещание это курировал секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев, являвшийся председателем комиссии по реабилитации жертв сталинских репрессий.

Стаднюк рассказывал, что комиссия по реабилитации, которая состоялась после XX съезда, «пыталась доказать, что осуждённый во время войны сын Хрущёва — лётчик, совершивший героический подвиг, и ни в чём не виноват. Однако Военная коллегия Верховного суда не нашла возможности снять с него судимость». А ведь было это во времена беспредельного господства Хрущёва-старшего. Более того, Стаднюк назвал мне и фамилию О. Тёмушкина — одного из самых активных членов той комиссии, якобы стоявших за реабилитацию сына Хрущёва.

И ещё, Стаднюк предложил проверить один слух, от которого наступает потрясение, когда узнаёшь, что этот слух знающие люди упрямо связывают с тем же лётчиком Л. Н. Хрущёвым. Слух очень страшный, и поэтому его надо обязательно либо развеять, либо подтвердить!!! Суть его в следующем. После тяжелого ранения в ногу лётчик Л. Н. Хрущёв находился в отпуске в Куйбышеве, куда на первое время войны перебазировались многие члены правительства СССР и их семьи. Отпуск сопровождался пьянками, в одну из которых, отличавшийся «яканьем» (весь в отца!) и тягой к красивой жизни, сын будущего «кукурузного вождя» вдруг предложил собутыльникам посоревноваться в стрельбе из пистолетов, чтобы определить, кто из них лучший «ворошиловский стрелок». Для этого они изобрели себе, словно в «подражание» Шиллеру, мишень. На голову девочки (не то шести лет, не то шестиклассницы) установили яблоко и начали в это «яблочко», как по мишени в тире, палить. Выстрел Л. H. Хрущёва оказался якобы роковым… Хрущёв-старший, зная, что лучше самому сообщить о происшедшем Сталину, чем это успеет сделать кто-то другой, позвонил и, всё рассказав, спросил: «Что делать?» На что Сталин ответил: «Вы сами член Военного совета и должны знать, как поступают в таких случаях». Так Хрущёв-младший оказался на скамье подсудимых, а Хрущёв-старший на всю жизнь затаил на Сталина зло, тем более, что видел, как далеко неидеальному второму сыну Иосифа Виссарионовича многое сходило с рук, если, конечно, не доходило до отца. А желающих, на всякий случай, скрыть от отца «подвиги» Василия Сталина находилось достаточно. Между тем, пока шло расследование, в ожидании своей участи лётчик Л. H. Хрущёв вновь оказался на фронте и в один из боевых вылетов не вернулся. Короче, что-то такое накручено…