Тристан и Женевьева (Среди роз) - Шеннон Дрейк

От тревоги ее сердце было готово вырваться из груди, и тревожные мысли стучали в висках:

«Тристан, Господи, наверное, король идет сообщить ей, что Тристан погиб в Ирландии. Что их дитя, появившись на свет, будет не только бастардом, но и сиротой. Зачем еще ему идти к ней?» Она была здесь скорее пленницей, нежели гостей. Стража стояла у ее дверей денно и нощно. Ей регулярно присылали приглашения на различные банкеты, но ясно давали понять, что она может не принимать их. Женевьева знала: король понимает, что она предпочтет сказаться больной, нежели появится в обществе в своем положении. Она написала ему прочувственное письмо, в котором благодарила за рождественский подарок, и король вежливо ответил на него. До сих пор их отношения этим и ограничивались. Женевьева могла лишь предполагать, что бы все это значило.

– Женевьева?

Эдвина взяла ее за руку и заботливо усадила обратно в кресло. Она смотрела на свою тетку с искаженным от страха лицом.

– Эдвина, что такое? О, Господи, Тристан…

Тристан, она скучала по нему, но одновременно и боялась его. Когда Джон сказал ей, что Тристан отправился в Ирландию во главе королевского отряда, Женевьева испугалась, и к собственному удивлению, провела бессонную ночь, накануне отправления в Лондон, плача и молясь, чтобы с Тристаном ничего не случилось.

«Невозможно ненавидеть человека, – говорила она себе, – дитя которого ты носишь». Ребенок уже начал шевелиться в ее утробе. Слабые ножки толкались внутри живота, и Женевьева осторожно ощупывала их, чтобы определить в каком положении находится плод. Она любила своего будущего малыша и поэтому была не в силах ненавидеть его отца.

Но, Женевьева должна была признать, это было не всей правдой. Может быть, она боялась, что Тристан в это время нежится в постели с какой-нибудь ирландской шлюхой?

Страх снова объял ее. Пусть уж лучше он развлекается с другой женщиной, чем лежит бездыханный в далекой Ирландии…

– Женевьева, нет! Генрих улыбается! Уверена, что с Тристаном ничего не случилось.

Женевьева кивнула. Вдруг она поняла, что не готова принять короля. Ее волосы непричесанны и не завиты, на ней было простое платье из голубой шерсти, а босые ноги покоились на лохматой шкуре.

– Эдвина, я не могу…

Но было уже поздно, король деликатно постучал в открытую настежь дверь и шагнул через порог. Эдвина присела в глубоком реверансе и Женевьева тут же последовала ее примеру.

Генрих приветливо поздоровался с Эдвиной и, повернувшись к Женевьеве, сказал, что хотел бы поговорить с ней наедине. Удивленная Эдвина поспешила удалиться из комнаты.

Женевьева не могла отвести глаз от Генриха. Из ее памяти никак не шла сцена их последней встречи, когда он передал ее в руки Тристана.

Но, опомнившись, она вспыхнула и опустила глаза, чтобы как-то сгладить неловкость.

– Меня интересует ваша точка зрения, миледи, – Женевьева непонимающе взглянула на него. – Вы все еще видите во мне монстра?

– Ваше Величество, я никогда не считала вас монстром.

– Разве? – король шагнул вперед.

Женевьева видела, что Генрих внимательно ее разглядывает, но никак не могла понять, какое же впечатление произвела на него. Лицо короля было абсолютно непроницаемым.

– Нет, нет, – запротестовала она и беспомощно развела руками. – Сир, я могу сказать вам только, что поступила согласно данной мною присяге.

– А теперь?

Женевьева смутилась.

– Теперь?

– Вы замышляете заговор? – прямо глядя ей в глаза, спросил король.

Мысль, что она что-то может замышлять, будучи беременной и постоянно находясь в своей комнате, показалась Женевьеве настолько забавной, что она не смогла сдержать смеха, но тут же прервала себя, испуганно зажав рот рукой.

– Не тревожьтесь, – проговорил Генрих, медленно осматриваясь. – Я люблю искренность. А теперь скажите мне, вы счастливы?

– Счастлива? – сейчас Женевьева уже овладела собой, и постаралась не показывать своих чувств. – Я не знаю, что вы имеете в виду.

Король устроился в кресле напротив Женевьевы и кивнул, доброжелательно улыбаясь, давая понять, что она тоже может сесть. Она неуверенно опустилась.

– Счастье, миледи, это когда желаешь кому-то добра, думаешь о ком-то, любишь кого-то.

Женевьева вспыхнула.

– Я не могу сказать, что я на самом деле счастлива.

– Вы бы предпочли оставить Англию?

Женевьева заколебалась.

– Ваше Величество, вы – король. Я присягнула Ричарду, и когда он погиб, собиралась присягнуть вам, но… – Женевьева пожала плечами и печально улыбнулась: – Но вы отторгли мои владения и передали их Тристану де ла Теру. Я не могу получить их обратно, поэтому и не могу быть счастливой.

– Вы все еще так сильно ненавидите его?

Вопрос застал Женевьеву врасплох, и она очень осторожно ответила на него.

– Разве можно ожидать, чтобы я любила победителя, который отнял у меня все?

– Миледи, я задал вопрос, – напомнил ей Генрих и в его голосе зазвучали нетерпеливые нотки. Он наклонился вперед. – Я спросил вас, вы все еще ненавидите Тристана де ла Тера?

Женевьева почувствовала, что снова краснеет и, опустив глаза, тихо сказала:

– Мне кажется, что наши отношения очевидны.

– Ваши отношения были очевидны, прежде чем они начались, – негромко сказал король. Женевьева снова подняла на него взгляд. Она с удивлением отметила, что Генрих не питает к ней зла и спросила себя, почему же он так настойчиво требовал от ее отца, чтобы тот сдал Эденби, когда Генрих пришел из Бретани.

Генрих улыбнулся, угадав ее мысли.

– Ваш отец был моим ярым противником, а меня это очень раздражало, ведь вы знаете, что исход войны был ясен… – Генрих поднял руку, и Женевьева поняла, что он пытается оправдаться в ее глазах. Он внезапно встал, подошел к окну и повернулся к ней лицом. – Вы не желаете появляться на наших приемах. Вас тяготит ребенок? Какие у вас намерения?

– У меня нет намерений, сир.

– Вас страшит будущее?

– Нет, – просто ответила Женевьева.

– Вы расстраиваетесь от того, что ваше дитя будет бастардом?

Женевьева спокойно посмотрела на короля. Этот вопрос не поставил ее в тупик:

– Как известно, бастарды многого добивались в этой жизни, сир.

Генриху понравился ее ответ, и он рассмеялся.

– Ах да, вы намекаете на моего бофортского предка-бастарда. Но ведь Джон Гонт женился на своей свинарке, и все закончилось хорошо. Вам никогда не приходило в голову, что де ла Тер может захотеть взять вас в жены?

Женевьева встала.

– Нет, Ваше Величество, ибо я никогда не выйду замуж за него. Я не смогу…

– Не сможете? – король высоко поднял брови, – вы не сможете выйти замуж за человека, от которого у вас скоро будет ребенок?