Граф Никита Панин - Зинаида Чиркова

Никита Иванович ждал вызова к государыне. Он подготовился к нему основательно…

Вызов не замедлил себя ждать. Никита Иванович захватил письмо из Голштинии, а также записку Сольмса, адресованную Фридриху в Пруссию, расшифрованную и перехваченную им.

Екатерина приняла Панина в кабинете, сидя за одним из бобиков — так назывались столики, изготовленные в форме боба. Второй бобик предназначался для посетителя.

— Никита Иванович, — грустно и немножко растерянно начала она, — что это я слышала…

— Не продолжайте, моя великая государыня, — поклонился Никита Иванович, — прошу только прочесть эти две записки…

Екатерина углубилась в чтение.

Граф Сольмс писал Фридриху:

«Перед отъездом отсюда г-на Сальдерна я имел с ним разговор о положении русского двора… Он обмолвился замечательной фразой, сказав, что если бы Панин слушался его советов, то был бы теперь в гораздо более приятном положении. Графу Панину недостало смелости. А теперь уже поздно что-либо предпринимать. А вот если бы Панин послушал, его по достижении совершеннолетия великого князя следовало провозгласить императором и сорегентом. Но Панин отверг предложение Сальдерна»…

Вторая записка уведомляла двор, что Сальдерн всем показывает табакерку с бриллиантовым шифром Екатерины и заявляет в Голштинии, что пользуется полным ее доверием — он украл ее в Варшаве. Выпросил он также у барона Ассебурга двенадцать тысяч рублей. Датский посол поверил, что сумма нужна Панину для княгини Дашковой, а просить у друга он стеснялся. Барон Ассебург тут же выдал эту сумму Сальдерну и, конечно, ничего не сообщил Панину. Теперь Сальдерн как будто возвращается в Петербург, так как Екатерина обещала ему выгодное место…

Екатерина подняла глаза на Панина.

— Это все, ваше императорское величество…

— Да его в кандалы и в Сибирь, — ноздри Екатерины раздувались.

Она уже поняла, как ее провели, как пустую сплетню сделали дворцовым заговором…

— Зачем поднимать шум, — мягко произнес Панин, — отставка могла бы помочь этому господину понять свои ошибки…

Екатерина еще раз взглянула на Панина.

— Вы за моего сына беспокоитесь?

Панин улыбнулся.

— Можно подумать, что вы ему родной отец, — бросила Екатерина.

— Государыня, присяга обязала меня служить верно моей государыне, а также ее любимому сыну, а вы сделали меня его воспитателем…

Панин немножко подтасовывал — Елизавета поручила ему Павла.

— Не я, Никита Иванович, моя августейшая тетушка, — поправила Екатерина.

— Я имел честь служить ее императорскому величеству, имею честь и вашему императорскому величеству служить верно и на своем месте, сколь только буду вам полезен…

Они расстались, довольные друг другом.

Но на следующий день Екатерина обнародовала указ об отставлении Никиты Ивановича от должности воспитателя Павла. Она наградила его без меры — девять тысяч душ, которые он тут же раздал своим подчиненным — Убри, Бакунину и Фонвизину, дом, стол от двора и экипаж, и сохранила за ним все другие должности. Предлог был подходящий — Павел стал совершеннолетним, воспитатель ему больше не требовался, а случай с Сальдерном показал, что гнездо противных Екатерине убеждений кроется в великокняжеском дворе. Однако она и сама понимала, что Панин никогда не станет участвовать в открытом заговоре, что душа этого заговора — ненавистная невестка Наталья Алексеевна.

В тот день вызвала она придворную акушерку-повитуху. Разговор был недолгий, но очень важный…

Схватки у великой княгини начались в четыре утра. Павел сразу же, после первых криков жены, поспешил на половину матери. Едва одевшись, Екатерина прибежала в покои великой княгини. Повивальная бабка, акушерка Екатерины, там уже хлопотала…

Весь день и всю следующую ночь ждали Екатерина и Павел у родильной постели разрешения от бремени. Утром к повивальной бабке присоединились доктора. Акушерка сказала, что ребенок уже умер и родов не будет. Через три дня умерла и сама великая княгиня.

Освидетельствование придворных врачей показало, что умерли они естественною смертью…

Много позже акушерка получила богатейшие дары и удалилась от двора.

Павел был безутешен. Он любил жену так, как может любить только впервые влюбленный, безумно и страстно…

Екатерина нашла способ излечить его горести — она показала сыну собственноручные записки великой княгини к Андрею Разумовскому, из коих следовало, что он и великая княгиня не только были любовниками, но что Андрей подсыпал Павлу опий, чтобы оставаться наедине с любовницей…

Вне себя от горя и предательства Павел заперся в своем доме…

А Екатерина в тот же день призвала принца Генриха, брата прусского короля — он гостил в Петербурге — и завела разговор о Доротее Августе Луизе. Барон Ассебург давно писал ей о невестах во всех концах Европы — он называл невест произведениями, а Екатерину — издателем. Но Луиза Доротея уже была помолвлена с принцем гессен-дармштадтским Людовиго, родным братом покойной Натальи Алексеевны. Екатерина предложила выкуп — десять тысяч рублей ежегодно за отказ жениться. Принц сразу согласился — лучше получать деньги из русской казны, нежели встревать в международные скандалы…

Дело о свадьбе было решено — внучатая племянница Фридриха и Генриха отправилась в Россию.

Траур по Наталье Алексеевне не объявлялся. Ее тихо похоронили в Александро-Невской лавре. Павел на погребении жены не присутствовал. Разумовского услали в Ревель…

Два месяца, последовавшие за смертью супруги, великий князь провел вместе с Екатериной в Царском Селе. Увеселительные поездки в Гатчину и Петергоф, крестины, свадьбы, концерты, спектакли…

Павла отправила Екатерина в Берлин, навстречу невесте. Их познакомил прусский король. Оба сразу понравились друг другу.

«Я нашел свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог — недурна собою, велика, стройна, незастенчива, отвечает умно и расторопно», — писал Павел матери.

Доротея Луиза наречена была Марией Федоровной и скоро пошла под венец с цесаревичем. Она и в самом деле оказалась той, что надо было Екатерине — домашняя, простая, скромная, приносящая детей каждый год — десять человек родила она мужу…

Императрица гневалась только на одно — невестка ее привязалась к Никите Ивановичу больше даже, чем Павел…

Екатерина радовалась. Александр взял от матери все лучшее, что было в ней, Константин унаследовал мрачные стороны характера Павла, Николай соединял в себе черты матери и отца, Михаил отличался похожестью на Павла, а Елена, Мария, Екатерина, Ольга, Анна — все пошли в мать кротостью и незлобливостью…

Однако поступила Екатерина с сыном своим так же, как Елизавета поступила с ней, — забрала от родителей Александра и Константина и месяцами не позволяла видеться с ними…

Теперь все международные дела отдала Екатерина на откуп Потемкину — он увлекал ее несбыточными греческими проектами, стремлением на южные границы России, а для того необходимо было заручиться поддержкой Австрии. И Екатерина встретилась с Иосифом, австрийским императором, вдалеке от дома, во время поездки в Крым. Рушилась вся система союза северных стран, которую так бережно выращивал Никита Иванович в течение почти двадцати лет.

За важнейшими советами императрица все еще обращалась к своему фактическому, хотя и не узаконенному официальным актом канцлеру — Никите Ивановичу Панину. Последним его делом было создание вооруженного нейтралитета…

Американские колонии Британии восстали против своего короля. Республика в Новом Свете заключила союзный договор с Францией, что означало — Франция присоединяется к Америке против Британии. Затем к ним присоединилась и Испания. Жестокая война началась на море…

Французские, испанские и американские пираты стали захватывать торговые суда, направляющиеся в Великобританию. Пострадали от этого и русские купцы. Архангельская торговля, приносящая казне большой доход, практически была уничтожена. Англичане также не оставались без дела — они, в свою очередь, принялись грабить суда, идущие в Америку, Францию, Испанию…

И тогда Панин предложил Екатерине знаменитую идею — о вооруженном нейтралитете. Он написал все бумаги, касающиеся этого вопроса. И Екатерина объявила Декларацию о вооруженном нейтралитете.

Россия заявляла, что нейтральные суда имеют полную свободу заходить в любые порты, кроме блокированных. Товары, на них находящиеся, должны быть неприкосновенными, а захватывать можно только контрабанду — вооружение.

Бумага бумагой, но в подкрепление своих требований Россия заявила, что вооружает пятнадцать кораблей и четыре фрегата. Одновременно всем нейтральным странам были разосланы предложения принять такие же меры и заключить между собой соглашение о свободе мореплавания под защитой государств.