Золотой человек - Филип Киндред Дик

разлетелся в мелкие брызги. Щебень и пыль взвились высоко в небо; планета, окутанная облаком ослепительно-белого пламени, обернулась бесформенным сгустком огня. На долю секунды среди темной бездны космоса вспыхнуло миниатюрное солнце, а после вспышка угасла, словно потухший уголь.

Бортовые генераторы защитных полей ожили, загудели, отражая накрывшую корабль Роджерса волну шлака, пепла и пыли, расщепляя на атомы все до крупицы.

– Ну вот и все, – резюмировал Феррис. – Вот и все. Норд сообщит во всеуслышание, что донесение картографов не подтвердилось. Что Мир Уильямсона так и не обнаружен. И легенда останется всего лишь легендой.

Роджерс не сводил глаз с экрана, пока силовые поля не управились с последними частицами легендарной планеты, а от самой планеты не осталось только мутное облако пыли. Едва генераторы автоматически отключились, линейный корабль первого класса справа по борту, набирая ход, взял курс к системе Риги.

Мир Уильямсона исчез, как не бывало. Более общегалактической культуре Ретрансляционного Центра не угрожает ничто. Сама идея, концепция особой культуры, особых обычаев и традиций, ликвидирована на корню, причем самым действенным, радикальным образом.

– Отлично, – прошептал ретранслятор во внутреннем кармане пиджака. Очевидно, Норд остался доволен. – Ядерные мины разместили и заложили безукоризненно. От планеты не осталось камня на камне.

– Это точно, – подтвердил Роджерс. – Камня на камне…

* * *

Капрал Пит Мэтсон, улыбаясь от уха до уха, распахнул настежь парадную дверь.

– Привет, сердце мое! Сюрприз!

– Пит?!

Выбежав в прихожую, Глория Мэтсон бросилась мужу на шею.

– Но почему ты дома? Пит…

– Внеочередное увольнение. На сорок восемь часов, – ответил Пит, триумфально роняя на пол чемодан. – Привет, малыш!

– Хелло, – застенчиво приветствовал его сын.

Присев на корточки, Пит распахнул чемодан.

– Как дела? Как учеба?

– Снова простуду подхватил, – пожаловалась Глория. – Но ничего, еще денек – и поправится. И все-таки, Пит, что случилось? Отчего твое начальство вдруг…

– Военная тайна, – ответил Пит и, запустив руку в чемодан, протянул сыну странную вещицу. – Держи. Привез вот тебе кое-что. Сувенир.

Сувенир оказался небольшой деревянной чашкой ручной резьбы. Робко приняв отцовский подарок, мальчишка с любопытством, не на шутку озадаченный, оглядел чашку со всех сторон.

– А что такое… м-м… «сувенир»?

Над объяснением Мэтсону пришлось поломать голову: вопрос, как ни крути, не из легких.

– Ну, это… как бы сказать… памятная вещь из далеких краев. Вещица, какие здесь, у нас, не водятся, понимаешь? – Мэтсон постучал ногтем по донышку чашки. – Вот, видишь? Чашка. Посудина для питья. Совсем не похожа на наши, пластмассовые, правда?

– Правда, – подтвердил сын.

– А это тебе, Глория. Глянь, – продолжал Пит, вынимая из чемодана громадный отрез украшенной разноцветными узорами ткани. – Подвернулась задешево. Юбку себе сошьешь. Что скажешь? Видела ты такое когда-нибудь?

– Нет, – призналась Глория, в восторге, едва ли не благоговейно пощупав материю. – Нет, никогда.

Сияя от счастья и гордости, Пит Мэтсон окинул взглядом жену и сына, прижимавших к груди привезенные им сувениры – память о командировке в далекие края. На чужую, иную, планету.

– Ух ты, – прошептал сын, снова и снова, со странным огоньком в глазах, разглядывая чашку со всех сторон. – Спасибо большущее, пап! Вот су… сувенир так сувенир!

Огонек в глазах мальчишки разгорался все ярче и ярче.

Разведгруппа

Ради того чтобы встретить прибывающую ракету, Холлоуэю пришлось преодолеть толщу шлака и пепла миль в шесть, не меньше. Выбравшись из кабины проходческого мотобура, обшитого свинцовой броней, он подошел к Янгу, припавшему на колено в окружении горстки бойцов из наземного подразделения.

Безмолвную поверхность планеты накрыла тьма. Воздух отчаянно щипал ноздри: воняло вокруг невыносимо. Оглядевшись, Холлоуэй невольно поежился.

– Где это мы, провались оно все?

Один из солдат указал в темноту:

– Вон горы, видите? Скалистые горы. А мы с вами, стало быть, в Колорадо.

Колорадо… Прежнее название навевало странные, не слишком понятные чувства. Холлоуэй крепче стиснул в руках лучевую винтовку.

– Когда сядет? – спросил он.

Вдали, у самого горизонта, одна за другой взвивались в небо сигнальные ракеты Врага – зеленые, желтые, порой ослепительно-белые.

– Вот-вот, с минуты на минуту. Идет на автоматическом управлении, пилотирует ее робот, так что прибудет. Никуда не денется.

В паре дюжин миль от укрывшихся разорвалась очередная мина Врага. На миг все вокруг озарилось вспышкой наподобие молнии. Холлоуэй с солдатами инстинктивно бросились на землю. Вонь гари и смерти ударила в нос с новой силой. Гарью и смертью теперь, спустя тридцать лет после начала войны, пахло повсюду, на всей Земле.

Насколько все изменилось с тех пор, как он, еще мальчишкой, рос в Калифорнии! Из глубин памяти в который раз всплыли просторы долины, виноградники, лимонные и ореховые сады. Грелки-дымари у корней апельсиновых деревьев. Зеленые склоны гор под небосводом цвета девичьих глаз. Свежий запах влажной земли…

Все это кануло в прошлое. Развеялось, словно дым. Обернулось россыпями серого праха вперемешку с белым щебнем и осколками бетона. Когда-то здесь, на этом самом месте, высился большой город. Теперь вокруг, словно разинутые пасти, зияли обнаженные взрывами подвалы, наполовину засыпанные шлаком. От темных ям тянулись в стороны целые реки застывшего, порыжевшего от ржавчины металла, по берегам которых высились груды всевозможного хлама…

Вспышка взрыва угасла, и руины города снова окутала тьма. Солдаты не без опаски поднялись на ноги.

– Ну и зрелище, – пробормотал один из них.

– Раньше все это выглядело совсем по-другому, – заметил Холлоуэй.

– Правда? Я-то родился уже под землей.

– В те времена мы растили пищу прямо в грунте, на поверхности. В почве, а не в подземных цистернах! Мало этого, мы…

Но тут Холлоуэй осекся: слова его заглушил нарастающий свист. Необъятный темный силуэт, мелькнув в темном небе над их головами, с грохотом приземлился где-то неподалеку. Земля под ногами вздрогнула.

– Ракета! – воскликнул один из солдат.

Все бросились к месту посадки. Холлоуэй неуклюже потрусил следом.

– Надеюсь, вести хоть в этот раз окажутся добрыми, – заметил Янг, остановившись чуть впереди.

– А кто не надеется? – едва переводя дух, откликнулся Холлоуэй. – Марс – наш последний шанс. Если и с ним ничего не получится, нам крышка. С Венеры ничего обнадеживающего не сообщили: сплошь жидкая лава да тучи пара.

* * *

Вскоре прибывшую с Марса ракету вскрыли и осмотрели все, что нашлось на борту.

– Ну что ж, годится, – пробормотал Янг.

– Вы уверены? – настороженно переспросил директор, Дэвидсон. – Смотрите… оттуда возврата не будет.

– Вполне уверены, – подтвердил Холлоуэй, бросив на стол Дэвидсона катушки с лентой. – Вот, ознакомьтесь сами. Да, воздух на Марсе изрядно разрежен и сух. Да, тяготение куда слабее земного. Однако жить там мы сможем… чего больше не скажешь о нашей Богом забытой Земле.

Дэвидсон придвинул