Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

нескольких километрах на северо-востоке, внизу, пасеку. Она прилегала к аккуратному, будто игрушечному, шале, которое стояло немного на отшибе небольшого поселения. Рассмотрел, что это именно пасека, я с помощью Вязи «Близь», увеличивающей, как бы приближающей, картинку в выбранном секторе обзора. В этих горах много кто разводит пчёл, но почему я даже не сомневаюсь, что знаю хозяина конкретно этой пасеки? Соотнеся расстояния, проделанный мной путь и стороны света, я чуть не взвыл от досады. Если бы я тогда согласился на приглашение профессора, в тот же день был бы у цели. Твою мать!!!

Это была первая ночь, когда я спал, ни разу не проснувшись.В палатке. Может, Хозяин гор выдал мне спец.пропуск, может иссяк лимит невезения, но после встречи с перевёртышами, мой поход превратился в обычный туристический. — Подъемы, спуски, луга и скалы, редкие рощи и скользкие склоны — вот и все события.

На пятый день моего пребывания в горах, за пару часов до полудня, я вошёл в не очень глубокий каньон или долину, с пологими склонами с одной стороны, и скалистой стеной — с другой. Указатель окончательно перешёл в фиолетовый спектр и я начал оглядываться, пытаясь узнать места, где я столько раз бывал во Снах. Пройдя по этой долине ещё с километр, я сделал привал в небольшой роще диких тутовых деревьев, где из под земли бил родник. Нет, не тот, который был под навесом Наставника. Постепенно, складывая разрозненные детали, я понял, что каньон — это раздавшееся ущелье, по дну которого бежал сай, в моих Снах. Самого ручья не было, но по россыпи валунов, наполовину ушедших в почву, угадывалось его исчезнувшее русло. Видимо, речка стала подземной, а родник — это один из её выходов на поверхность.

Пройдя ещё немного вперёд, я заметил, что фиолетовый цвет указателя чуть потерял насыщенность — ага, стало быть, перелёт. Вернувшись к роще, я оглядел ту сторону долины, что была более скалистой. Среди почти сплошной стены, явно выделялась конусообразная гора из камня и известняка. Вот и наша полянка нашлась. Гигантский обвал, тектонический сдвиг — не знаю, что стало причиной. Эти горы считаются "молодыми" и продолжают расти. Главное, сориентировавшись, я определил, что до входа в пещеру, если она и вправду сохранилась, придётся преодолеть не один десяток тонн каменной горной породы. Н-да.

Незачем оттягивать. Ведомый нетерпением и желанием расставить все точки над «ё», я достал из рюкзака разборную цельнометаллическую кирку — больших денег на Рынке стоила. "Клюв" был усилен долями «Крепость», «Двиг» и «Сугуб», а мотыжная часть — только «Крепостью». На рукояти были запечатлены снова «Крепость» и «Безвес» — доля, входящая в Вязь «Опора». В общем, такая себе секира Тора, только без молний.

Поднявшись на несколько метров в гору, я хорошенько размахнулся и ударил "клювом" в сплошной камень. Веса кирки я почти не чувствовал, а усиление долями превратило удар в эквивалент нескольких минут работы промышленного отбойного молотка. Только это был всего один удар и вся кинетика, которую он высвободил за секунду, ушла вглубь скальной породы. Трещина, шириной с ладонь, рассекла камень метров на шесть в длину. Тряхнуло знатно. От осколков я закрылся «Оберегом», а вот небольшой камнепад сверху чуть не снёс меня — еле успел отскочить, получив лишь несколько ударов по защите.

Пойду-ка я к роднику, умоюсь, почищу одежду, воспользуюсь некоторыми зельями ведуна, а то на мне уже живого места нет. А потом сяду под деревцем, закурю трубку и крепко подумаю о жизни своей горемычной. Рудокоп из меня, оказывается, ещё более никакой, чем путешественник. Похоже, застрял я тут не на месяц и даже не на два. Это при условии, что меня не прибьёт очередным завалом, который не выдержит даже «Оберег».

А что тут думать? При таком раскладе, самое время — позаботиться о провианте.

***

Своего попутчика по электричке я увидел издалека — он сидел на широкой ступени террасы, которая с трёх сторон окружала "полуостров" большой застеклённой веранды, пил чай из пиалы и любовался ухоженной лужайкой, на которой уже прижились саженцы голубых елей.

Я благоразумно обошёл пасеку по широкой дуге, поэтому подходил к дому со стороны поселения, по асфальтовой дороге, которая дальше извилисто спускалась вниз, теряясь за поворотом. Там, видимо, начинался серпантин, который вёл к железнодорожной станции. Забора у дома не было, но это не помешало мне соблюсти вежливость гостя, как меня учил Наставник. Остановившись перед началом цементированной дорожки, я поднял руку в приветственном жесте, не ступая на чужую собственность без приглашения.

— Привет, тёзка, — приветствовал меня хозяин широкой улыбкой, направляясь ко мне. — Решил, всё таки, зайти в гости?

— Здравствуй, Ильяс-ака, — я улыбнулся в ответ. — Если не прогонишь. Только мне бы умыться с дороги, не хочу грязь в твой дом занести.

Не прогнал. Позволил воспользоваться душевой, после чего я смог переодеться в чистые штаны, футболку и лёгкие кеды, которые достал из рюкзака. Сам рюкзак, со свёрнутой палаткой, разгрузку и оба ножа в ножнах я демонстративно сложил у хозяйственной пристройки — мол, захожу в твой дом без оружия, с миром. Ильяс-ака, при виде ножей, особенно кукри, многозначительно хмыкнул, но ничего не сказал. Его жена, не слушая моих протестов, унесла пыльную одежду, чтобы постирать. Затем меня усадили за стол, где также присутствовали внук, младший сын с женой и их маленькая дочка. Этот поздний обед организовали специально для меня, но вся семья сидела за столом, чтобы гость чувствовал — ему рады.

Впервые за пять дней, я смог немного расслабиться и испытывал огромную благодарность к этим людям, которые приняли незнакомца, как родного. После трапезы, мы с хозяином дома переместились в беседку, куда молодая сноха принесла поднос с чаем, вазочками, наполненными мёдом, тарелкой с сырной нарезкой и большой пепельницей. — Ильяс-ака тоже курил трубку. Я предложил ему отведать моего табака и получил удовольствие, наблюдая как удивлённо расширяются его глаза. Но, хозяин отыгрался, когда я попробовал его мёд — тут уже пришёл мой черёд восхищаться. Особенно