Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

Ютланд насупился.

– Я кажусь слабым?

– Нет-нет, – заверил Горасвильд, – но ты мог просто махнуть рукой и пойти своей дорогой.

– Но я обещал!

Горасвильд криво усмехнулся.

– Да, но потом мог подумать: а оно мне надо? И пойти по своим обыденным делам. Как все… К счастью, ты – не обыденный. Я тоже, потому понимаю тебя хотя бы немножко. Напомни, что я хотел…

Ютланд молча высыпал на стол кольца, добытые в Оскверненном Склепе. Горасвильд сперва рассеянно, затем с интересом взял их, покатал между пальцами, выложил в ладони неким узором.

– Ах да, – сказал Горасвильд, – все вспомнил… Не удивляйся, я не сумасшедший. Это бывает с магами, когда влезаешь в какие-то миры слишком… гм… слишком. Иногда так, что и вернуться не удается. А кто-то возвращается через тысячу лет, уверенный, что пробыл в Заколдованном Холме фей всего сутки… Ты ищешь Патуту?

Ютланд слегка вздрогнул, чародей произнес это имя просто и без особого усилия.

– Да.

– Садись, – сказал Горасвильд, – я расскажу тебе немного про этого грозного и несчастного бога. Ты голоден?.. Не отказывайся, я вижу по глазам, что у тебя была еще та ночка… Вот…

Он повел ладонью, стол с тиглями и булькающими горшками исчез, вместо него появился столик поменьше, зато с кувшином вина и жареным гусем на широком серебряном блюде. Умопомрачительный аромат потек по комнате, и Ютланд сразу вспомнил, что всю ночь они дрались с тварями, даже не промочив горла.

Горасвильд подбодрил кивком, Ютланд потянулся к кувшину, рядом мигом возникла чаша с широкими краями. Вино плеснуло узкой струей, а в гуся с хрустом воткнулся острый нож с красивой рукоятью из оленьего рога.

Коричневая корочка лопнула, запах умело запеченного мяса вырвался тонкой струйкой в трещину. Ютланд дрожащими руками отломил ногу и начал жадно грызть.

Горасвильд одобрительно кивнул.

– Ешь и слушай, – сказал он. – Во-первых, надеяться встретить Патуту где-то на просторах… наивно. Он носится со скоростью молнии, да и слишком велика земля, чтобы вы где-то столкнулись. Отыскать его можно только в его мире, где он не гость, как здесь, а полный хозяин.

Ютланд спросил, медленно холодея с головы до ног:

– Это… в аду?

– В загробном царстве, – ответил Горасвильд уклончиво. – Там не только ад… Но и там ты его не отыщешь.

– Почему?

Горасвильд сдвинул плечами.

– Почему? А вот не знаю, почему всем кажется, что если суметь спуститься в загробный мир, то там обнаружат нечто вроде большой комнаты. Ну ладно, очень большого зала!.. На самом же деле тот мир во много раз больше нашего… Что, уже раскрыл рот?.. Ешь-ешь, аппетит это не должно портить.

Ютланд проговорил ошарашенно:

– Ну да, это бьет по голове.

Горасвильд кивнул, понравилось, что молодой пастух не скрывает удивления.

– А ты как думал?.. Разве убитых и померших своей смертью не больше, чем живых?.. Тысячи и тысячи лет люди умирали, не знаешь? Так что даже не представляешь, как тот мир громаден.

Ютланд ошарашенно вертел головой.

– Но… что тогда?

– Если уж удастся спуститься в… загробный мир, – проговорил Горасвильд осторожно, – то заранее должен знать, где его искать.

– Ты… поможешь?

Горасвильд покачал головой.

– Совсем немного. Или много, это как смотреть. Я предпочитаю считать, что я помогаю много, ха-ха… Ты ешь-ешь, не забывай. В тебе есть светлая мощь… используй, когда будет необходимость. Но в тебе еще больше черной силы, пользуйся ею чаще. Не сдерживайся! Дело в том, что светлая мощь растет от того, что контролируешь себя, смиряешь, обуздываешь, а черная… напротив!

Ютланд опустил голову, пряча взгляд.

– Знаю. Насчет темной.

Горасвильд взял одно кольцо, посмотрел сквозь него на свет. Лицо стало задумчивым.

– Пожалуй, это подойдет. Если все-таки сумеешь отыскать дорогу в загробный мир… надень это кольцо. Ты сможешь определить, в какой стороне Патута. Если будешь удаляться от него, кольцо станет холодным.

Ютланд спросил жадно:

– А если приближаться – потеплеет?

– Вот видишь, – сказал Горасвильд с одобрением, – схватываешь все быстро. Я помог тебе не так уж много, но все-таки…

Ютланд вскрикнул с жаром:

– Много! Никто для меня не делал столько!

Горасвильд самодовольно улыбнулся.

Когда он вышел от чародея, луна все еще светит ярко, однако на востоке сереет рассвет, а когда Ютланд снова устроил коня на прежнее место и вышел из конюшни во двор, в светлеющей полоске появился и начал расплываться по небосводу розовый оттенок утренней зари, нежной и стыдливой.

В жаркой схватке не чувствовалась боль от ушибов, но сейчас, когда боевой задор схлынул, на смену пришла чудовищная усталость, а боль начала растекаться по всему телу. Даже у Горасвильда не чувствовалась так, то ли от возбуждения, то ли маг все понял и нарочито заглушил, чтобы не мешала общению.

Он начал подниматься по лестнице, цепляясь за перила, колени дрожат, как у старика, наверху остановился перевести дыхание, чувствуя себя вконец выжатым, как мокрая тряпка, которую бросили на пол у порога.

Дверь постарался открыть как можно тише, вошел на цыпочках, однако с ложа раздался сонный голосок:

– Как ты о своей конячке заботишься!.. И все равно она у тебя худая…

Он сказал сердито:

– Спи! Прынцессы спят до самого обеда.

Она сказала живо:

– Много ты знаешь о принцессах!

– Много, – согласился он. – Чересчур.

Она присмотрелась, спросила с ядовитым участием:

– Что-то ты какой-то помятый… С лестницы упал?

– Да, – ответил он хмуро, – прямо рухнул.

– Пить надо меньше, – сказала она наставительно. – Ты ж еще… ну, молоденький, тебе еще нельзя!

Он посмотрел на ее свежее личико хмуро. Кости ноют, ребра щелкают и взрываются острой болью, задевая друг за друга, то ли сломаны, то ли еще что…

– А ты совсем старенькая, – ответил он.

– Почему?

– Говоришь, как бабка.

– Я говорю мудро, – возразила она. – Я вообще-то мудрая, не заметил?..

– Не…

– А зря, – сказала она победно. – Ладно, чего сидишь? Рассиделся, как дед старый. Пойдем позавтракаем, пора ехать.

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от серой пелены усталости, наползающей на глаза, уставился в нее по-мужски бараньим взглядом.

– Жратаньки восхотелось?

– Я утром кушаю, – сказала она ядовито. – Изволю. А вот вы с конем и хортом жратанькаете!.. Отвернись. Я изволю восхотеть встать и одеться.

Он медленно повернулся, держась за стену.

– Могла бы и спать одетая. А то одевайся-раздевайся, потом снова… и так каждый день.

Она спросила удивленно:

– А зачем?

– Вдруг пожар? – предположил он. – Или дивы напали? Выскакивать голой… простудишься… Уже?